Скандальное красное платье
Шрифт:
– Что это значит?
Пиппин сглотнула, напоминая себе, что теперь она пират. У нее сердце и отвага пирата. По крайней мере, так сказал ей Дэш. Глядя на него, она видела, что он потрясен не меньше ее.
– Это, - начала Пиппин, кивнув на Дэша, - капитан Томас Дэшуэлл.
Джон грубо фыркнул:
– Я прекрасно знаю, кто он, черт побери.
– Вы можете сказать то же самое о самом себе?
– Нейт оторвался от стены и обошел сводного брата, приглядываясь к нему.
Оба настороженно смотрели друг на друга.
– Кто это, мама?
– Твой брат.
– Сводный брат, -
– Значит, леди Ларкен говорила правду, ты и этот человек… этот человек… - Джон быстро взглянул на Дэша, - выбыли…
– Да, - сказала Пиппин.
– И он… - Сын смотрел на нее, его черты так исказились, что она не могла говорить и только кивнула утвердительно.
– Мадам, - сказал Джон срывающимся голосом, все еще сжимая пистолет, - вы хотите, чтобы я поверил, что этот заносчивый мерзавец мой отец?
Но первым ответил Нейт:
– По крайней мере, вы можете быть уверены, что унаследовали эти черты честно.
Пиппин мрачно взглянула на него, потом ответила сыну:
– Джон, я никогда не думала, что ты… - Она не договорила, поскольку дальнейшие слова только подтвердили бы то, что он спрашивал.
Джон побледнел и отвел взгляд. После напряженной паузы он спросил:
– Отец… - Он снова сделал паузу и шумно втянул воздух.
– Лорд Госсетт знал?
Она кивнула:
– Да. Он знал прежде, чем мы поженились.
– У вас плоховато с математикой, если вы не поняли этого раньше, - прокомментировал Нейт.
– Я по крайней мере никогда не сомневался в законности своего происхождения.
Джон повернулся к нему, вскинув пистолет.
– Брат вы мне или нет, но еще слово, и я вас убью.
– Нейт, Джон, довольно!
– резко сказала Пиппин, призывая обоих к порядку, как может только мать.
– Сейчас не время.
– А когда оно будет?
– спросил Дэш. До сих пор он стоял перед камином с напряженным непроницаемым лицом.
– Какое время подходящее?
– Он оглянулся на Джона.
– Вы делаете честь своему отцу, лорд Госсетт. Он был хорошим человеком, благородным. Не важно, как вы пришли в этот мир. Он растил вас, воспитывал, направлял, и он ваш отец.
– Дэш сделал паузу и, прищурившись, смотрел на стоявшего перед ним молодого мужчину.
– Что касается нашего невероятного и нежелательного сходства, прошу извинить.
– Он слегка поклонился.
Пиппин смотрела на Дэша, восхищение переполняло ее сердце. Она знала, чего ему стоили эти слова, искреннее смирение в его голосе явно тронуло и сбило с толку его недавно обретенного сына.
Джон хрипло выдохнул, прижав руки к бокам, его плечи все еще были напряжены.
– Не могу сказать, что счастлив такому родству, - начал он, - но я высоко ценю то, что вы сказали… о…
– О вашем отце, - настаивал Дэш.
– Никогда не думайте о нем иначе. Вы потомок Госсетта.
Джон сжал губы. Пиппин знала, что сын изо всех сил пытается примириться с ошеломляющей правдой. Он унаследовал титул, который ему не принадлежал, он вырос, получил образование, продвигался по службе, осознавая себя чистокровным британцем, джентльменом, дворянином, и теперь его мир перевернулся вверх ногами.
Это слишком для человека, который ставил происхождение, честь, долг превыше всего.
Потом Джон повернулся к ней.
– Джинджер знает?
– Пиппин покачала головой.
– Джинджер?
– спросил Нейт.
– Моя сестра, - ответил ему Джон. Когда и Дэш, и Нейт непонимающе посмотрели на него, он пояснил: - Мы близнецы.
Когда взгляды Нейта и Дэша повернулись к Пиппин, в комнате повеяло холодом.
– Так у меня еще и дочь есть?
– проговорил Дэш.
– Вы хотите сказать, что у меня есть не только сын, которого я никогда не знал, но еще и дочь?
Обвиняющий взгляд Джона прибавился к остальным.
– Ты не сказала ему о Джинджер?
Пиппин опустилась в кресло.
– Нет. У меня не было возможности.
– Не было возможности?!
– взорвался Дэш.
– Ты пробыла на моем судне почти месяц и не нашла возможности сказать: «Кстати, любимый, кроме сына, о котором я тебе никогда не говорила, у тебя есть еще и дочь»?
– Это не так просто, - горячо возразила Пиппин.
– Джинджер замужем… и… о, Дэш, ее муж так… так…
Даже Джон вздрогнул.
– Клермонт был бы вне себя, если бы узнал, что его жена не…
– Не чистокровная англичанка?
– подсказал Нейт.
– Как, должно быть, ужасно узнать, что ваши священные благородные родословные запачканы одним из нас, жалких американцев.
– Он скрестил на груди руки.
– Неужели вы всерьез думаете, что этот закоснелый тип выставит жену, узнав, что она внебрачное дитя простолюдина?
– Сэр, вы говорите о моей сестре!
– шагнул к нему Джон.
– Я говорю и о моей сестре, - напомнил ему Нейт, вскинув подбородок.
– И если я не придаю значения обстоятельствам ее рождения, то не понимаю, почему должен возражать ее муж.
– У меня есть дочь, - пробормотал Дэш. Он смотрел на Пиппин, его глаза вспыхнули, лицо смягчилось.
– Когда мы поженимся, я настаиваю, чтобы мы навестили ее. О, не нужно ей все рассказывать, но я хотел бы встретиться…
Пиппин похолодела. Она не ослышалась? «Когда мы поженимся». Выйти замуж? За Дэша?
Она открыла было рот, чтобы ответить, сказать ему… Но Джон опередил ее, взорвавшись подобно пушке.
– Поженитесь? Вы с ума сошли? Вы не можете жениться на моей матери.
Дэш мгновенно помрачнел, и Нейт, зная отца, мудро отступил, оставив Джона познакомиться с человеком, который породил их обоих.
– Я женюсь на вашей матери, и вы не имеете права голоса в этом вопросе.
В словах было бесстрастие взводимого пистолетного курка.
– Позволю себе не согласиться, - стоял на своем Джон.
– Вы ожидаете, что моя мать, виконтесса Госсетт, респектабельная леди, выйдет за человека вроде вас? К чему ей так унижаться? Оставим оплошности юности, она взрослая женщина и знает, что этот союз - нелепость.
– Он повернулся к Пиппин.
– Не так ли?
Оба мужчины впились в нее взглядами, Пиппин едва сдерживала свой нрав. Будучи по природе уравновешенной, она нечасто выходила из себя, но когда это делала, упрямство, которое залегало в Хостоунах, в семье ее матери, глубже, чем океан, который они только что пересекли, поднимало голову.