Сквозняки закулисья
Шрифт:
Навстречу им шла странная парочка в коротких шортах. Молодые люди так сплели свои объятия, что непонятно было, как они вообще умудряются переступать ногами.
– Неужели им не холодно? Зима как ни как на носу.
– Форсят до последнего.
– Последнего чего?
– Здоровья. А все-таки прав был Александр Сергеевич, хорошие ножки в России редкость.
Павел силился понять, куда клонит Ирина, и чего ей от него нужно? Долгая дорога, гадкая сцена с собакой и так его выбили из колеи, а тут еще этот странный разговор. Он и не заметил, что к ним приближается чудной человек. Из-под его распахнутого пальто виднелись два пиджака, надетые один на другой, а на вязаную шапочку была нахлобучена зимняя ушанка. Поравнявшись, он смачно плюнул под ноги Ирине. Павел было рванулся выяснять отношения, но жена повисла на руке и потащила прочь.
– Не связывайся, прошу тебя, – выдохнула она в ухо.
Павел тяжело дышал и силился освободить руку. Когда это ему удалось, и он повернулся, то с удивлением увидел, что удаляющийся хам методично плюется налево и направо и делает это, вероятно, без всякого умысла.
– Зачем это?
– А ты не знаешь?
– Нет.
– Пашенька, сколько тебе лет? Взрослый давно, а не знаешь, что вы, мужики, плюетесь на улицах точно так же, как это делают собаки.
– Какие собаки? – Павел вытаращился на жену.
– Обычные псы, которые метят свою территорию.
– Ты хочешь сказать…
– Да, Павлуша, да. Эта особь, – Ирина махнула рукой в сторону странного мужчины, – пытается захватить максимально возможное пространство, точно также как любой самец метит свои владения для привлечения самки. – И тут же без всякого перехода добавила. – А вот погляди на эту дуру, – и указала пальцем на девушку у фонтана.
– Почему обязательно дура? Вполне милая девушка.
– Милая девушка, хорошая фигурка, глубокий разрез во всю ногу. – Ирина вдруг заговорила с неприкрытой злостью. – Ждет принца. Не знает главного правила – принцы появляются в сугубо определенных местах, заранее оговоренных многовековым этикетом. В людных местах водятся простые хорошие парни. Принцы – ни-ни! За принцами ей придется специально гоняться по всему миру. Просвещенному или овосточенному. Но принц – безусловно – в состоянии оценить все достоинства чистых линий и честолюбивых амбиций. Если очень капризен, может и разделить, то есть, заставить считаться со своим выбором королевскую семью. Сегодня это выглядит очень демократично. Но все равно, не стоит слишком уж верить в подобный выбор – велика опасность остаться с носом. Кстати, маленькое дополнение, рискованный разрез лучше не демонстрировать на автобусных остановках и в других людных местах – непременные приставания «крутых» парней будут оскорбительны, но абсолютно логичны. А для кого еще такой разрез по бедру? Как раз для них.
Он внимательно смотрел на бывшую жену и не понимал себя. Впервые ему было интересно слушать и то, что она говорила, и как. Она разгорячилась настолько, что щеки зарделись сквозь умелый макияж. Павел залюбовался, и не сразу понял, что она его о чем-то настойчиво спрашивает.
– Родной, ты где? Ау! – Острый ноготок больно щелкнул по носу.
– Я вот о чем подумал, знаешь, а ты стала такой… такой… – он смутился от того, что нужное слово никак не решается сойти с языка.
– Ладно, не мучайся. Знаю, что хороша. Теперь вот и ты это знаешь.
– Почему же я этого не замечал раньше?
– Это ты у меня спрашиваешь?
– У кого же еще?
– Ну ты и пакостник. Я тебе, можно сказать, лучший кусок жизни подарила, а ты, выходит, меня даже и не рассмотрел хорошенько?
– Теперь вот вижу, что ошибался, может…
– Нет, дружочек, можется тебе будет с другими, я – пас. Поиграла уже в эту викторину, не обольщаюсь больше.
– А любовь?
– А плата? Даром только солнце блестит. И то не для всех. За сутки меняется цвет дня. На рассвете и ранним утром – ультрафиолетовые лучи несут комфорт и покой, красные и оранжевые в середине дня побуждают к деятельности, им вторят синие, голубые и желтые. Темно-красные, пурпурные и темно-синие лучи прощаются с нами на вечернем закате, уступая территорию дня ночному покою. – Ирина говорила медлительно, чуть растягивая слова и неотрывно глядя в небо.
– Давно стихи начала писать?
– Не льсти. – Она лучезарно улыбнулась и взяла его под руку. – Лучше прибавь шаг, а то мне еще к массажистке успеть надо.
Павел неожиданно для себя ощутил юношескую неуверенность от острого чувства, вызванного близостью ее тела. И испугался, что она это заметит. Но Ирина ничего не заметила, хотя кто ее теперь поймет. Во всяком случае, Павлу сейчас было не до рассуждений. Он с облегчением выдохнул, когда она подвела его в невзрачной двери небольшого особняка и нажала на кнопку звонка.
– Что там внутри? – Павел недоверчиво провел рукой по облезлой штукатурке.
– «Там внутри» – пьеса Метерлинка, если ты помнишь.
Дверь распахнулась тотчас, словно их ждали. Молчаливый почтительный швейцар повел их за собой. К изумлению Павла, внутри обстановка сильно отличалась от наружного вида, – мягкий приглушенный свет, перебирающий клавиши рояля музыкант на небольшой эстраде.
– Ирина Анатольевна, – перед их столиком возник вышколенный официант в белом смокинге, – посмотрите карту вин, у нас сегодня много интересного. – Ирина открыла узкую книжицу и тотчас ахнула.
– Не может быть!?
– Мы вас еще никогда не обманывали.
– Не томи, неси.
Павел еще не успел перевести дух, а официант уже торжественно водрузил темную пузатую бутылку на стол. Ирина принялась недоверчиво изучать этикетку. На лице официанта мелькнула улыбка и тут же погасла – служба. Павел посочувствовал ему внутренне – приходится бедному пресмыкаться. Если бы он догадывался, в какой сумме выражается эта служба… Тем временем, жена закончила изучение этикетки и озадачилась выбором закусок. Обедали они молча, наслаждаясь едой и вином.
После обильного и качественного стола Павел чувствовал себя обалдевшим. Приятная сытость настроила на миролюбие.
– Ты ничего не рассказала о теще. Как поживает моя драгоценная Любовь Степановна?
– Твоими молитвами, – усмехнулась Ирина. – С чего это ты? Лучше про сына спроси.
– И про сына спрошу.
– Знаешь, как ни странно, она тебе привет передавала.
– А чего же ты его не донесла?
– Вот теперь доношу. А вообще, после того, как она отпраздновала твою выбраковку, у нас с ней мир. Я ее не огорчаю, а она занимается Колькой. Да еще я постаралась направить ее кипучую энергию на борьбу с разного рода слесарями и водопроводчиками. Очень эффективно получается.
– Должен тебе признаться, что она во многом была права, это я только теперь понимаю, во всяком случае, когда-то под ее метким глазом мне приходилось все время держать форму.
– То-то я смотрю, распустился.
– Это ты меня перекормила.
– Еще бы! На халяву…
– Не обижай, мне и так дурно.
– Есть надо меньше.
– Завтра стану есть меньше. Веришь?
– Верю.
– А сегодня еще немного поем, ладно? Вкусно очень.
– Точно пес подзаборный, – без меры и впрок. Остановись, Павлуша, отдохни, мы еще часок тут посидим, потом с остальным расправишься. Я хотела с тобой серьезно о Кольке поговорить. Мне кажется, что он все время чего-то боится.