Сладость горького миндаля
Шрифт:
Донован вздохнул, с сожалением вылез из-под тёплого одеяла и начал одеваться. Сегодня Чарльз надеялся найти ответы на некоторые из этих вопросов. Ему предстояло закончить портрет Патрика - и он хотел осторожно расспросить младшего Бреннана об Эдварде Хэдфилде: о его происхождении, доходе, привычках и пристрастиях. И возможно сегодня, в преддверии похорон, он что-нибудь услышит в доме и о мисс Кэтрин.
Что же, надежды Донована отчасти сбылись, причём, раньше, чем он предполагал. Он появился в поместье около часа дня и вошёл через главные ворота. По обе стороны от центральной аллеи шли кусты, образовывавшие живую изгородь, аккуратно и заботливо подстригаемую садовником. В нескольких десятках ярдов от дома, у каменной беседки, Чарльз заметил девицу в тёмно-синем платье и молодого человека. Оба зашли под козырек беседки, но продолжали разговор. Чарльзу показалось, что они ссорились.
Осторожно приблизившись, Донован услышал голос мужчины.
– Я не могу здесь оставаться, Энн. Почему ты не хочешь понять меня?
– А почему ты не хочешь понять меня, Нэд? Я не могу уехать!
– Ты уверена, что у тебя есть надежды?
– теперь Донован узнал голос Эдварда Хэдфилда, - извини, но он ведёт себя так двусмысленно...
– Не говори о нём дурно. Я не могу без него, - в голосе Энн проступила тоска, - поверь, скоро всё прояснится.
Хэдфилд вздохнул.
– Но ты не против, если я уеду на пару дней? Если похороны будут здесь, я не хочу оставаться на них.
– Это будет странно воспринято, Эдвард. Все знали о ваших отношениях...
– Какое мне до того дело? Ты очень мало во всем этом понимаешь и, кроме своего красавца, не видишь вообще ничего. Что до Кетти... Да, я был с ней резок. Меня преследует мысль, что я не должен был говорить ей того, что сказал, - Эдвард потряс головой, точно пытаясь прогнать навязчивое видение, - но что толку теперь об этом вспоминать? И всё же - понять не могу: неужели это так повлияло на неё?
– Ты нравился ей...
– Ей, видимо, нравился не только я...
– Это что, грехи Тесс из рода д'Эрбервиллей? Строишь из себя Энджела Клэра?
– Нет, но она же не вправе была ожидать...
– Хэдфилд умолк.
– Ты обидел и Кэтрин, и Элизабет. Ты поступил дурно.
– Элизабет мне совершенно безразлична. Ты можешь сколько угодно мечтать о Райане, но я не женюсь на его сестрице. Никогда. Это исключено.
– Мистер Ральф...
– Мистер Ральф - в могиле, а на планы его сынка мне наплевать, Энн. Я не женюсь на Элизабет. Если ты нравишься Райану - ты свободна поступать как угодно, но я не собираюсь воплощать в жизнь планы мистера Райана Бреннана. Я никогда не полюблю его сестру. Если хочешь знать...
– Хэдфилд замялся, - я потому и завёл роман с Кетти, чтобы Бетти все поняла и на меня не рассчитывала.
– Боже мой, Нэд, как это ужасно...
Донован увидел, что они повернули к аллее, понял, что брат и сестра сейчас заметят его, и поспешил зайти за массивный ствол старого дуба. Хэдфилды прошли мимо и вышли на аллею. Чарльз же обошёл беседку и сел на скамью у входа.
Что он понял из краткого разговора брата и сестры? Что Хэдфилд считает себя виновным в смерти Кэтрин Ревелл. "Я не должен был говорить ей того, что думал". Чего именно?
Ясно было также, что сердечную тайну имеет и Энн. Она влюблена в кого-то в доме и потому не хочет уезжать. Судя по всему, это мог быть только Райан Бреннан. "Ты можешь сколько угодно мечтать о Райане" - это было сказано прямо. Да и вряд ли, по мнению Донована, её мог покорить Томас Ревелл: тех нескольких наблюдений, что Чарльз сделал в доме Бреннанов, хватило, чтобы понять, что это недалёкий и, похоже, не очень приличный человек, недаром же покойный Мартин заподозрил его в жульничестве в покер. В этом юноше и в правду было что-то от шулера и жиголо. А впрочем, разве любовь предсказуема? Разве осмысленно выбирает? Но Донован не заметил ни в Райане Бреннане, ни в Томасе Ревелле склонности к Энн Хэдфилд. Впрочем, он не замечал и любви Эдварда к Кэтрин Ревелл... Плохой с него наблюдатель.
Но последнее признание Хэдфилда было подлинно страшным. Сестра была права: глубоко безнравственно заводить роман с одной женщиной только за тем, чтобы досадить другой! Да ещё после высказывать какие бы то ни было претензии девице! Стало быть, подлинно влюблён Хэдфилд вовсе не был? Что за подлец...
Донован поднялся и медленно пошёл в дом, отметив, что усадьба, обычно полупустая, сегодня оживленней обычного. По коридору сновали горничные, во дворе мелькнули грум и конюхи. Донован поднялся в комнату с мольбертом. К его удивлению, там уже был Патрик Бреннан. Насупленный и мрачный.
– Я просто подумал, что здесь тихо, - обронил он вместо приветствия.
– А когда похороны?
Бреннан поморщился, но нехотя рассказал, что вчера послали нарочного к тёте Лавинии в Уистон, а в храме возник скандал: отец Ричард О'Брайен наотрез отказался отпевать самоубийцу. Тетя Винни приехала утром, Райан сказал ей, что не сумел уговорить священника отслужить панихиду, да и все, кто знает отца О'Брайена, понимали, что это пустой номер. Хорошо ещё не сказал, что труп надо выкинуть посреди трёх дорог - с него бы сталось. Ведь Уильяма он так и не отпевал. Тётя Лавиния кричала, рыдала в голос, потом - упала в обморок. В итоге Райан обратился к доктору Мэддоксу, чтобы тот исправил медицинское заключение, указав, что причина смерти - несчастный случай. Девица ведь могла просто потянуться за гроздью винограда и выпасть в окно. Напиши медик так - Кэтрин можно будет похоронить в Уистоне. Но Тимоти Мэддокс тоже упёрся и не пожелал. Тут тётя Винни в снова обморок упала. В общем, снарядили подводу - тело отвезут в Уистон. У Лавинии там знакомый священник. Может, и удастся похоронить по-человечески.
– Мисс Шарлот и мисс Летиция едут с ней?
– Донован подумал, что именно в отъезде Лотти и заключена причина дурного настроения Патрика.
Но тут Чарльз, к своему удивлению услышал, что сестры Ревелл уговорили мать позволить им остаться.
– Поедет Томас, поможет матери с похоронами, он сам сказал миссис Ревелл, что сёстрам нечего делать в Уистоне.
– Но, мне кажется, матери поддержка дочерей была бы не лишней, - осторожно заметил Донован, но Патрик, погруженный в размышления, казалось, не расслышал его.
– А как вы думаете, мистер Бреннан, что случилось с мисс Кэтрин? Мисс Шарлотт не знает, что могло произойти?
Этот вопрос живописца Патрик услышал.
– Нет. Она сама недоумевает. И Летти - тоже. Утром накануне она весёлая была, смеялась, но потом стала на головную боль жаловаться. Я с ней говорил в парке - тоже ничего особенного не было. Может и вправду-то - несчастный случай?
Донован торопливыми мазками завершал портрет.
– А что, мистер Хэдфилд... был влюблён в мисс Кэтрин?
– из разговора брата и сестры он знал ответ на этот вопрос, но хотел услышать и мнение Патрика.
– Да Бог его знает, - мрачно бросил Патрик, - но она его не жаловала, куда он не приглашал её - отказывала, хоть, впрочем, - тут он задумался.
– Чёрт этих девиц разберёт. Может, просто кокетничала да цену себе набивала?
Донован промолчал, не зная, что сказать. Интересно, спросил он себя, а как мистер Патрик Бреннан оценивает поведение мисс Шарлотт Ревелл? По его мнению, она тоже набивает себе цену? Но Чарльз понимал, что на подобную тему с Патриком говорить глупо.
Наконец, заговорил снова, теперь - совсем о другом.
– А мисс Хэдфилд... Она дружила с сёстрами Ревелл?
– Энн?
– мрачно спросил Бреннан.
– нет, эта гордячка никого, кроме себя, не видит. Хотя по началу, они вроде подружились, но скоро всё кончилось. Месяц или два вообще сквозь зубы с ними разговаривала. Особенно с Летицией.