Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия
Шрифт:
Трудно переоценить роль Тредиаковского в становлении классицизма – нового и наиболее значительного явления литературной жизни России в первой половине XVIII века. Выступая пионером этого направления в русской литературе, он способствовал становлению творческих принципов классицизма, достигаемого ценой широкого использования античного наследия, рационалистических тенденций в художественном мироощущении, утверждения душевного равновесия путем разумного самоограничения.
В соответствии с этими установками основное место в поэтическом творчестве Тредиаковского занимает политическая лирика. Ее основная тема – прославление исторических свершений русской государственности. Лирике Тредиаковского присуща ораторская окраска. Его оды – своеобразные витийственные речи в стихах, посвященные монархам и знаменательным событиям в общественной жизни страны. То или иное событие Тредиаковский-поэт рассматривает лишь как исходный момент. Оно интересует его не как материал для повествования, а как предмет для размышлений. Сила и художественная специфика од Тредиаковского заключается в стремлении к обобщению и передаче тех общих чувств и мыслей, которые вызывают
Следует отметить, что личная жизнь Тредиаковского была трудна и унизительна, поскольку зависела от прихотей и власти вельмож. Он испытывал на себе пренебрежительное отношение сановников, писал стихотворения на случай для поздравления, переводил бессмысленные комедии для придворных спектаклей и военные уставы. Эти никчемные занятия создавали ощутимые помехи его писательской и научной деятельности. Тем не менее Тредиаковскому удалось все же совершить целый ряд открытий.
Наибольший вклад в развитие русской поэзии внес Тредиаковский начатой им реформой силлабического стиха.
В 1734 году он написал необычным размером поздравительное стихотворение, а в 1735-м опубликовал «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определением до сего надлежащих знаний». В своем трактате Тредиаковский произвел коренную реформу русского стихосложения, введя в него тоническую систему. Истории русской поэзии до выхода этой работы неизвестно ни одного сонета, рондо, мадригала, эпиграммы или эпистолы на русском языке. Да и с элегиями русского читателя впервые познакомил именно Тредиаковский. Он не только вводил эти формы в русское художественное сознание, но и впервые на русском языке рассказывает содержательную сущность этих форм.
Вместо господствовавшей в середине XVII века силлабической системы, в которой стихи должны были содержать одинаковое количество слогов (одиннадцать или тринадцать), Тредиаковский предложил новое стихосложение, в котором главное значение приобрело обязательное ударение на предпоследний слог в стихе – так называемое женское окончание стиха (оно обычно встречалось и у силлабиков) – и обязательное ударение на последний слог перед паузой-цезурой внутри строки – мужское окончание полустишия. Впервые по отношению к русскому стиху был предложен термин «стопа» – сочетание двух слогов, – заимствованный из французского стихотворения. Тредиаковский не настаивал на жестоком распределении всех ударений в стихе, но рекомендовал писать стихи хореическими стопами – двусложиями из ударного и безударного слогов.
Внимательным читателем сочинения Тредиаковского был Ломоносов, испещривший поля его печатного издания многочисленными латинскими и русскими пометами – порой крайне едкими и недоброжелательными. Какой-то безымянный читатель XVIII века, познакомившийся с ломоносовским экземпляром, сделал в книге запись: «Уж так он зол, как пес был адский» [413] . В 1739 году Ломоносов присылает из Германии собственное руководство по стихосложению вместе со своей «Одой на взятие Хотина». Он ориентировался на немецкое стихосложение. Позиция Ломоносова была намного радикальнее и одновременно жестче, чем у предшественника. Силлабическое стихосложение безоговорочно отвергалось, в стихах следовало строго соблюдать последовательность ударных и безударных стихов, по возможности избегая отступлений от метрической схемы. В отличие от Тредиаковского Ломоносов отдал абсолютное предпочтение не хорею, а ямбу, хотя перечислил в своем сочинении и другие виды стоп, в том числе трехсложных. Большую гибкость, чем Тредиаковский, он проявил только по отношению к рифме, допустив чередование мужских (с ударением на последний слог) и женских (сударением на слог предпоследний) рифм.
413
Анализ ломоносовских помет был предпринят П. Н. Берковым, см: Берков П. Н. Ломоносов и литературная полемика его времени. М.; Л., 1936. С. 55—57.
«Письмо о правилах российского стихотворства» Ломоносова было опубликовано только через несколько лет после написания, но получило известность намного раньше. Спустя тринадцать лет после ломоносовского выступления обиженный Тредиаковский решил напомнить о своем приоритете и одновременно скорректировать собственные суждения 1735 года. В 1752 году он написал трактат «Способ к сложению российских стихов, против выданного в 1735 году, исправленный и дополненный». В нем содержался детальный анализ четырнадцати стихотворных размеров (двух– и трехстопных и их сочетаний друг с другом) и различных видов рифмовки и строфики. Трактат был новаторским, Тредиаковский опередил время, предварив позднейшие эксперименты в ритмике и метрике. Идея свободного сочетания разнородных стоп была близка эстетическим представлениям уходящей литературы барокко, которая культивировала контрасты всякого рода – ритмические, стилистические и смысловые. Но эта идея противоречила классицистическому принципу «регулярности», правильности, утвердившемуся в русской литературе. «Эти метрические опыты Тредиаковского были для современников уже смешны: эпоха барокко кончалась, начиналась эпоха классицизма, искавшая не изобилия и разнообразия, а экономной рациональности поэтических форм. Но «Способ к сложению российских стихов» 1752 года остался основополагающей книгой по русскому стиховедению для многих поколений: все, что писалось о стихе в учебниках словесности XVIII—XIX веков, восходило, обычно из вторых рук, к Тредиаковскому <…>» [414] .
414
Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха: Метрика. Ритмика. Рифма. Строфика. М., 1984. С. 40. Подробнее о реформе В. К. Тредиаковского – М. В. Ломоносова можно прочитать в этой книге (с. 33—40).
Различие позиций Тредиаковского и Ломоносова, выраженных в их сочинениях по стихосложению, проявляется и в том, что автор «Оды на взятие Хотина» решительно начинает историю русского стиха с «чистого листа», в то время как Тредиаковский – особенно в трактате 1752 года – ориентируется на античную традицию и на русский фольклор и не разрывает связей с силлабическим стихотворством. «Когда Тредиаковский связывает новый стих с силлабикой, это не рецидив старых привычек, а осознанное, хотя еще и предварительное и не вполне последовательное выражение нового отношения к стиху» [415] . Автор двух «Способов…» стремится сохранить преемственность по отношению к национальным традициям в словесности.
415
Клейн Й. Реформа стиха Тредиаковского в культурно-историческом контексте (пер. Н. Ю. Алексеевой) // XVIII век. Сб. 19. СПб., 1995. С. 34.
Реформа стиха Тредиаковского и Ломоносова определила судьбу русской поэзии по крайней мере на полтора-два века вперед: силлабическое стихотворство кануло в прошлое, ему на смену пришла система стиха, получившая название силлабо-тонической (Тредиаковский называл ее просто тонической). Только к исходу XIX и в XX веке силлабо-тонику несколько потеснили другие виды стиха. Но четырехстопный ямб, которым была написана в 1739 году ломоносовская ода на взятие русскими войсками турецкой крепости Хотин, и поныне остается основным размером русской поэзии.
Труд по созданию нового русского стиха был завершен. Тредиаковский, хотя и с неудовольствием, был вынужден признать победу Ломоносова в спорных вопросах реформы. Правила стихосложения существовали. Кто-то должен был изложить правила создания литературных жанров. Роль второго Буало, французского законодателя литературы, решился исполнить Сумароков, пришедший в литературу как ревностный последователь автора Хотинской оды [416] . В 1748 году он издает два стихотворных послания (эпистолы) – «О русском языке» и «О стихотворстве» (позднее, в 1774 году, он переиздаст две эпистолы как одно сочинение под названием «Наставление хотящим быть писателями»). Эпистолы были отчасти подражанием «Поэтическому искусству» (1674) Н. Буало. Из эпистол русский читатель узнавал, например, о правилах «трех единств», обязательных в драматургии классицизма: события в пьесе должны составлять цельную последовательность, одну ситуацию («единство действия»), укладываться в пределы суток («единство времени») и происходить в одной точке пространства – доме, дворце («единство места»). Сумароков емко и кратко определил все основные жанры литературы, перечислив их признаки. Однако он следовал слепо за французским автором. Сумароков уделил большое внимание таким жанрам, как песня и басня, не привлекшим внимания французского теоретика. Языковая позиция «русского Буало» была во многом сходна с точкой зрения, которую в то время разделяли Ломоносов и Тредиаковский (к 1750-м годам переставший пренебрежительно относиться к «славенщизне» и настаивавший на единстве церковнославянского и русского языков). Особенность позиции Сумарокова в том, что, признавая единство русского и церковнославянского языков, автор эпистол считал главным источником не церковнославянский, а сочинения образцовых авторов. Вероятно, он не разграничивал резко устную речь и письменный, литературный язык [417] .
416
Буало (Boileau) Никола (1636—1711 годы), французский поэт, теоретик классицизма (трактат в стихах «Поэтическое искусство», 1674 год) Поэтика Буало оказала влияние на эстетическую мысль и литературу 17– 18 веков многих европейских стран, в том числе России.
417
Впрочем, «русским Буало» Сумарокову стать не довелось: его эпистолы, как показал современный немецкий литературовед Й. Клейн, имели весьма ограниченное влияние на современников. – Клейн Й. Русский Буало (Эпистола Сумарокова «О стихотворстве в восприятии современников»). Пер. Н. Ю. Алексеевой // XVIII век. Сб. 18. СПб., 1993. С. 40—58.
«Поэтическое искусство» Н. Буало подводило итог развитию мировой и французской словесности за многие века от античных времен. Сумароков выступает в противоположной роли: он предписывает правила, по которым должна создаваться будущая литература. Из русских авторов он упоминает только проповедника Феофана Прокоповича, поэта-сатирика А. Д. Кантемира и М. В. Ломоносова, причем только о Ломоносове он отзывается с похвалой, а в адрес В. К. Тредиаковского летят критические стрелы из его эпистолы «О русском языке»: