Смерть королей
Шрифт:
Где-то в глубине дворца резко залаяла собака, а затем внезапно замолчала. Альфред нахмурился в раздумьях, потом повернул голову и посмотрел на меня.
— Ты провел прошлое лето вместе с Эдвардом, — сказал он.
— Да, господин.
— Он мудр?
— Он умен, господин, — ответил я.
— Многие люди умны, лорд Утред, но очень немногие мудры.
— Люди учатся мудрости с опытом, господин, — сказал я.
— Некоторые, — едко сказал Альфред, — но научится ли Эдвард?
Я пожал плечами, потому что это был вопрос, на который я не мог ответить.
— Я боюсь, — сказал Альфред, — что им будут управлять чувства.
Я бросил взгляд на Осферта.
— Как однажды они управляли тобой, господин.
— Omnes enim peccaverunt, — тихо сказал Альфред.
— Все мы грешны, — перевел Осферт, удостоившись от отца улыбки.
— Я боюсь, что он слишком своеволен, — сказал Альфред, снова возвращаясь к Эдварду. Я был удивлен, что он так откровенно говорит о своем наследнике, но, конечно, это было единственное, чем был занят его разум в последние дни.
Альфред посвятил свою жизнь защите Уэссекса и отчаянно хотел получить гарантии, что все его достижения не будут выброшены его наследником, его беспокойство было таким глубоким, что он не мог оставить эту тему. Он так жаждал получить гарантии.
— Ты оставляешь его с хорошими советниками, господин, — сказал я, не потому что я в это верил, а потому что он хотел это услышать. Многие члены витана и правда были хорошими советниками, но в нем было и много людей церкви вроде Плегмунда, чьим советам я бы ни за что не стал доверять.
— И король может отвергнуть все эти советы, — сказал Альфред, — потому что в конце концов, решение всегда принимает король, это его ответственность, это именно король оказывается мудрым или глупым. И если король глуп, что случится с королевством?
— Не беспокойся, господин, — сказал я, — потому что Эдвард ведет себя так, как и все молодые людии.
— Но он не такой, как другие молодые люди, — строго сказал Альфред, — у него с рождения есть привилегии и долг.
— И девичья улыбка, — сказал я, — может размыть чувство долга быстрее, чем огонь расплавит лед.
Он уставился на меня.
— Так ты знаешь? — сказал он после долгой паузы.
— Да, господин, я знаю.
Альфред вздохнул.
— Он сказал, что это страсть, что это любовь. Короли не женятся по любви, лорд Утред, они женятся, чтобы обезопасить королевство. А она ему не подходила, — сказал он твердо, — она была нахальной! Бесстыдной!
— В таком случае, мне хотелось бы быть с ней знакомым, господин, — сказал я, и Альфред засмеялся, хотя это усилие причинило ему боль и превратилось в стон.
Осферт понятия не имел, о чем мы разговариваем, и я показал ему, слегка покачав головой, что ему не следует спрашивать, а потом я подумал о тех словах, которые могли бы дать Альфреду те гарантии, которых он хотел.
При Бемфлеоте, господин, — сказал я, — я стоял рядом с Эдвардом в стене из щитов, а невозможно скрыть свой характер, стоя в стене из щитов, и я понял, что твой сын — достойный муж.
— Обещаю, он человек, которым можно гордиться, — я поколебался, а затем кивнул в сторону Осферта, — как и все твои сыновья.
Я увидел, как Осферт крепче сжал руку короля.
— Осферт — достойный муж, — сказал Альфред, — и я горжусь им, — Альфред похлопал своего незаконного сына по руке и снова посмотрел на меня. — А что еще произойдет? — спросил он.
— Этельволд предпримет попытку захватить трон, — сказал я.
— Он поклялся этого не делать.
— Он легко дает клятвы, господин. Тебе следовало перерезать ему глотку двадцать лет назад.
— О тебе говорят то же самое, лорд Утред.
— Может, тебе нужно было последовать советам, господин?
На его губах появился призрак улыбки:
— Этельволд — жалкое создание, — сказал он, — ни дисциплины, ни разума. Он не представляет опасности, просто служит напоминанием о том, что все мы ошибаемся.
— Он разговаривал с Сигурдом, — сказал я, — и у него есть нелояльные тебе союзники в Кенте и Мерсии. Вот почему я приехал в Винтанкестер, господин, чтобы предупредить тебя об этом.
Альфред смерил меня долгим взглядом, а потом вздохнул.
— Он всегда мечтал стать королем, — сказал он.
— Пришло время убить и его, и его мечту, господин, — твердо произнес я. — Скажи только слово, и я избавлюсь от него.
Альфред покачал головой.
— Он сын моего брата, и он слаб. Я не желаю, чтобы на моих руках была кровь члена семьи, когда я предстану перед Господом в судный день.
— Так ты позволишь ему жить?
— Он слишком слаб, чтобы быть опасным. Никто в Уэссексе его не поддержит.
— Очень немногие поддержат его, господин, — сказал я, — так что он вернется к Сигурду и Кнуту. Они вторгнутся в Мерсию, а потом в Уэссекс. Будут битвы, — я поколебался. — А в этих битвах, господин, Кнут, Сигурд и Этельволд умрут, а Уэссекс и Эдвард будут спасены.
Он недолго поразмышлял над этим хлипким утверждением, а затем вздохнул.
— А Мерсия? Не все в Мерсии любят Уэссекс.
— Лорды Мерсии должны выбрать, на чьей они стороне, господин, — сказал я. — Те, кто поддерживают Уэссекс, окажутся на стороне победителей, а остальные умрут. Мерсией будет править Эдвард.
Я сказал ему то, что он хотел услышать, но также и то, во что я верил. Это так странно. Меня никогда не смущали предсказания Эльфадель, но когда меня попросили предсказать будущее, у меня не возникло никаких сомнений.