Снежный ком
Шрифт:
В это время в наш разговор вмешались какие-то звуки извне: по перевернутому котелку, оставшемуся снаружи, да и по самой палатке зашлепали тяжелые, как пули, редкие дождевые капли. Сверкнула молния, не сразу громыхнул раскат грома.
Наскоро одевшись, мы с Лялей выскочили из палатки.
Катастрофа
Занимая полнеба, прямо на нас надвигалась огромная грозовая туча, с сизой подошвой, нависшей над самым лугом. Ветер, налетая порывами, гнал по реке мелкую волну, бесстыдно ворошил
Птицы притихли, и только отчаянно каркала гонимая ветром ворона, суматошно взмахивая растрепанными крыльями.
— Боря! — крикнула Лялька. — Смотри, какая надвигается гроза! Все, наверно, уже уехали!
— Быстро убираем вещи в палатку и домой! — скомандовал я.
— Не успеть! Вон уже шквал идет!
Ляля была права: перед сизой тучей неслось белое, вытянутое валиком облачко, река под ударами ветра покрылась веером разбегающейся ряби, кусты у воды, только что метавшиеся во все стороны, заструились по ветру живым серебром, ослепительно ярким на фоне тяжелой черноты неба.
Шквал домчался до нас, взметнув в небо пучки сена, листья и сучья. Запахло сыростью — нас уже окутывало облаком несшейся перед тучей водяной пыли.
Я торопливо заколачивал колья поглубже в землю, чтоб не унесло Лялькину палатку, закреплял оттяжки, рыл вокруг «вигвама» канавку для отвода воды, которая обязательно побежит, как с крыши, со стога.
Ляля собирала и заталкивала в палатку свое хозяйство: постель, посуду, одежду.
Снова полыхнула молния и почти сразу же тяжкими раскатами ударил гром. Теперь уже не отдельные капли, а пулеметная дробь дождя ударила по котелку и палатке. С тяжким гулом и зловещим шелестом приближался но реке и лугу, уставленному скирдами, разбушевавшийся июньский ливень.
— Переждем дождь в пещере! — крикнула Лялька и полезла в палатку.
Я нырнул вслед, не пытаясь определить, что за очередная фантазия пришла ей в голову.
«Пещерой» оказалась нора под самым стогом, прикрытая до того охапкой сена. Это было продолжение вигвама, причем Ляле удалось навести здесь даже комфорт. Во всяком случае пещера сейчас была единственным сухим местом в этом океане бушевавшей вокруг воды.
Мы легли, прижавшись друг к другу в сухой и теплой Лялькиной норе, наблюдая, как зловещим белым заревом вспыхивал внутри вигвам, весь просматриваемый до последнего шва, как серебряной спицей из дырочки в палатке обегала с журчанием на землю сверкающая в блеске молний тонкая струйка воды. Тяжкими раскатами громыхал над нами гром.
Под руки мне попалось что-то твердое. Я разгреб сено и при вспышке молнии увидел пустую бутылку, точно такую же, что нашел в «Тверском пристрое» у Аполлинарии Васильевны. Конечно, бутылку эту могла принести сюда и сама Лялька, предположим, с кипяченой водой. А вдруг не она?
Целый день мне не давала покоя мысль, что не я первый навещаю Ляльку в этом уединенном месте, а теперь вот еще эта бутылка… Не трудно било догадаться, кто мог ее сюда принести.
Я отгонял от себя эту мысль, но ока все время мешала мне. И все-таки я решил Ляле об этом
Она как-то сама определила себе уютное и спокойное место, положив голову мне на грудь, обняв рукой за шею. Утомленная сегодняшним днем, она, кажется, дремала. И тут мне пришла в голову простая мысль: «Какое нам дело до того, что было раньше? Сегодня у нас с Лялей началась совсем новая жизнь. И почему это мы с нею должны от кого-то прятаться, кого-то бояться? Надо и маме дать телеграмму, и ребятам объявить о перемене в нашей жизни. Это ведь так просто и так хорошо, главное, так приятно сделать!»
Придя к такому выводу, я тут же решил поделиться своими мыслями с Лялей.
— Ты спишь? — тихонько спросил я, уловив паузу между двумя раскатами грома.
— Дремлю…
— Знаешь, что я придумал?
— Можно о твоей придумке попозже?
— Почему позже? Придумка моя простая: сегодня же объявим ребятам, что мы поженились, а в субботу закатим комсомольскую свадьбу.
— Боря, ты можешь помолчать?
— Почему я должен молчать?
— Потому что я не могу выйти за тебя замуж…
От этих ее слов я настолько оторопел, что действительно на некоторое время умолк. Потом с шумом выпустил воздух из легких.
«Опять розыгрыш? Что за вредная девчонка!»
— Но ты уже вышла за меня замуж.
— Ты так считаешь?
— Конечно. А ты — разве нет?
— А я — нет… Просто нам сегодня было очень хорошо, и пожалуйста, не порть лучший день в моей жизни.
— Ну у тебя и шуточки…
— Я не шучу… Предположим, мы обзавелись семьей, на что будем жить и где?
— Ну… У нас уже есть пещера, вигвам, — начал было я, но Лялька меня перебила.
— Вот видишь, по-серьезному тебе и сказать-то нечего. А к этой пещере нужна квартира в городе, муж профессор, автомобиль, на книжке десять тысяч…
— Можно и поскромнее себя вести, — парировал я. — К тому же ты богатая невеста: дом в Костанове, икона стоимостью в пять тысяч, а может быть, и в десять…
— Значит, и тебя мое приданое интересует?
— Почему это «и тебя»? Кого ты еще имеешь в виду?
— Отстань и не задирайся попусту.
— Все-таки я хотел бы знать.
— Хотел бы или не хотел, это дело твое, но замуж за тебя, Боренька, выйти я не могу. И прошу тебя больше не говорить об этом.
В голосе ее послышалась такая горечь, что я невольно прижал Лялю к себе, и она еще крепче обняла меня. «Да что же это такое? Замуж за меня не пойдет, а сама как будто ищет у меня защиты?»
— Ну ладно, ладно, — постарался я ее утешить и, немного помолчав, стал дальше развивать свои мысли:
— Сразу, как поженимся, пойдешь учиться. А я — работать. Буду хоть ночами уголь грузить — за ночные смены платят хорошо, только бы ты училась… Пять лет пройдут быстро.
— Уж куда как быстро, — сонным голосом подала реплику Лялька. — За эти пять лет я стану бабушкой.