"Сносхождение" (1-12 эпизоды из 16)

Зиненко Александр Евгеньевич

Я прошёл мимо двухметровой колбы похожей на гигантский градусник, заполненный зелёной жидкостью.

«Да уж, чтобы измерить температуру таким градусником, придётся хорошенько его обнять!» - подумал я.

По правую руку я увидел жутко сонного ворона в миниатюрном фраке. (Не путайте, жутким был не ворон, а его сонливость). Он стоял на вершине ярко-жёлтого ведра, покачиваясь на своих тонких лапках то вперёд, то назад, едва не падая с края.

Он был такой забавный в этой маленькой одежде, что мне захотелось его погладить, и я аккуратно провёл рукой по хохолку.

–

Доброе утро, который сейчас час?
– спросил вежливо ворон, придя в чувства.

Я растерялся и в замешательстве убрал руку:

– Ой, извини. Я не думал, что ты разумный.

– Значит, не подумал ты, а не разумный я? Так по-твоему? – ворон скорчил спросонья недовольную физиономию и стал переминаться с ноги на ногу.

– Я подумал, ты – обычная птица, – оправдывался я, чем вызывал у ворона лишь желание ещё больше подтрунивать надо мной.

– Если кто-то не говорит, это не значит, что он не разумный. Это значит, что он умеет слушать, - на моём лице поверх недоумения стала прорастать крайняя неловкость.

– Ну, да, - согласился я, чтобы поскорее сгладить этот угловатый момент.

А ворон, как ни в чём не бывало продолжил:

– У тебя случаем нет кофе, а то в этой темноте я постоянно… – эту фразу за него закончил громкий раскатистый храп. Это произошло так неожиданно, что я засмеялся: «Теперь я понимаю, почему птицы молчат».

Но ворон заснул не просто так, в комнате стало ещё на одну рыбку темней. Я оглянулся и увидел, что она вместе с остальными двумя плавала внутри стеклянной банки, что стояла на полке соседнего стеллажом. Эта банка напоминала разжиревшую керосиновую лампу, только вместо фитиля внутри плавали светящиеся рыбки.

Я взял светильник и поднял над собой, чтобы рассмотреть. В тот же миг из банки вылез длинный язык, как у хамелеона, и проглотил предпоследнюю ластокрылую рыбку. Я даже не успел толком сообразить, что произошло, а у меня в руках уже был добротный яркий фонарь.

«Интересно он только на рыбок так реагирует?» - я стал аккуратно вертеть его в руках, но ни с одной стороны не было ни отверстий, ни швов, ни даже языка – с виду это была обычная банка из-под джема, не больше не меньше.

«Раз она до сих пор меня не проглотила, значит я ей не по зубам. Может быть, я слишком большой для неё? Вот и славно».

Я захотел собственноручно заарканить оставшуюся рыбку, но она, будто прочитав мои мысли, нырнула за ближайший стеллаж и скрылась в соседнем коридоре. Мне же оставалось только многозначительно вздохнуть и пойти вглубь комнаты.

С живым фонарём в руках всё представало в несколько в ином свете, но от этого мой азарт только прибавил в весе.

С каждым шагом темнота передо мной всё больше расступалась и всё ближе подступала со спины. Мне казалось, что я раздражал абсолютно всех в «карманной» комнате: и тех, кто находился там, и тех, кого дорисовывало моё воображение.

Над подставкой для зонтов, из которой торчали огромный карандаш величиной с французский багет и пара скрученных игральных карт размерами ничуть не меньше, я увидел птицу в высокой золотой клетке. Внешне

она напоминала жёлудь-переросток, который взобрался на ветку и сидел, задрав кверху клюв.

Крохотные мягкие пёрышки величавой птички, каждое размером с овсяное зёрнышко, переливались сине-еловыми и контрастно-иловыми оттенками. Так и хотелось её погладить. Но как только я посмел к ней приблизиться, она тут же взъерошилась, вывернула свои перья наизнанку и стала ржаво-золотой. Её новый наряд напоминал чешую непробиваемой сбруи.

Птица высокомерно и гордо молчала, глядя на меня ярко голубыми кругами бездонно чёрных глаз. Спустя секунду, безо всякой причины, она громко треснула, словно свежая ветка ивы, метнулась ко мне в лицо и, ударившись о запаянную крышку клетки, упала на самое дно в опилки. Не успел я опомниться, как она запрыгнула обратно на жердь и стала поочерёдно всматриваться в меня то одним, то другим своим голубичным глазом.

Невдалеке от клетки с птицей, облокотившись на стол, стояла большая белая дверь. Она напоминала огромное фото в деревянной рамке. Я в шутку распахнул её и оказался в замешательстве, в сотнях метров над землёй: справа от меня хвост, слева – гудящие пропеллеры, снизу земля – идеальные условия для приготовления горячих лепёшек.

Полученная доза адреналина подействовала быстрее, чем я успел что-либо сообразить. Руки машинально захлопнули дверь, и та со скрипом поползла ко мне по полу. Не знаю, как это произошло, но я так крепко сжал дверную ручку, что она осталась у меня в руках: измятая, словно комок замороженного пластилина. Я попытался приладить её на место, но в этот момент в животе заурчало, и она превратилась в вилку.

«Ого!» - удивился я. «Как это?» - в ответ на мой вопрос вилка замелькала, словно компьютерный глюк, и приняла форму перочинного ножа. «Вот чего мне не хватало в детстве!» - сыронизировал я, и складной нож превратилась в попрыгунчик.

За спиной что-то громко зашипело. Так неожиданно, что я аж подпрыгнул! Я обернулся и с дрожью во всём теле обнаружил гремучую змею, сидящую в ржавой хлипкой клетке. Вместо погремушки на конце хвоста сидел рассерженный скорпион, или я что-то напутал, и змея была хвостом скорпиона. Разбираться в этом не было ни малейшего желания, да и эта тварь могла в любую секунду укусить меня через тонкие прутья расшатанной клетки.

«И какому гению пришла в голову идея держать эту тварь в такой дырявой клетке!»

Я медленно пятился назад, пока не врезался во что-то стеклянное. К счастью, это был большой и, самое главное, безопасный аквариум. В нём, рассекая мягкими белыми крыльями воду, плавал выводок миниатюрных скатов. Заметив меня, они непринуждённо сделали круг и вдруг исчезли. Я подумал, что это какой-то оптический обман. «Не могут же они быть настолько плоскими!» Но, к моему удивлению, их нигде не было.

Вдруг неподалёку я услышал тихие всплески и обнаружил, что скаты перебрались в высокую прозрачную колбу. Я поспешил к ней, но при виде меня они сделали резкий рывок и опять скрылись. Я замер, стал прислушиваться, и новые всплески не заставили себя долго ждать.