"Сносхождение" (1-12 эпизоды из 16)
Шрифт:
«Эта штуковина может мне ещё пригодиться. Мало ли».
Я смело забросил её в карман и, решив, что сюрпризов на сегодня хватит, стал искать выход.
Осуществить эту идею оказалось не так-то просто: когда свет ока погас, меня вновь проглотила темнота.
Вокруг танцевали цветные круги.
Я для разнообразия закрыл глаза, но там транслировали ту же программу.
«Что ж, если нет разницы…», – произнёс я и открыл глаза.
Продолжая дышать огнём и выпуская искры из глаз, я двинулся вдоль стены: спотыкаясь и чертыхаясь в темноте. К кругам перед глазами добавились голоса в голове. Может мне и повезло спастись, но рассудком я точно повредился.
«Что ж, не самая большая из потерь. Многие живут с этим и даже президентами становятся... Приятно осознавать, что одним полушарием мозга ты сидишь в кресле президента».
К счастью, вскоре я понял, что голоса рождались не в моём покосившийся рассудке, а исходили от какого-то источника извне: оттуда из- за зашторенной стены. Я настороженно подошёл ближе, сердце с криками и угрозами заколотило в грудь, чтобы меня остановить, но я уже приложил ухо к занавесу.
В тот же миг стена пронзительно хрюкнула, и меня от неожиданности, словно от удара током, отбросило на несколько шагов назад.
Как уличный кот, у которого перед дракой шерсть дыбится так, что её не загладить ни одним утюгом, я, не отрывая взгляда, исступлённо уставился в одну точку. Она росла в размерах и вскоре приобрела резкие очертания. Мои глаза понемногу привыкли к темноте, и я смог разглядеть сквозь стену, словно сквозь чёрную вуаль, увесистого, как скала, свина, который, склонив голову, спал, прихрюкивая во сне. Рядом нарисовался ещё один силуэт – костлявый старик с впалыми, как у мертвеца глазами. Он медленного оторвал от губ ядовитую сигарету, но вместо того, чтобы выпустить едкое облако дыма в воздух, он стал монотонно его разжёвывать.
Он сосредоточенно жевал и глядел куда-то сквозь меня. Пепел с его сигареты спрыгнул на лапу соседа, и та, покрытая шерстью и вымоченная в алкоголе, тут же воспламенилась. Я забил тревогу, пытаясь предупредить огромного, как лысый медведь, здоровяка, но тут же осёкся, так как понял, что с той стороны стены меня не существовало.
Мне на выручку подоспела дама с огромным воротником, похожим на собачий конус. Она потянулась к салатовому напитку в запаянной колбе, и, глядя исподлобья, вскользь сообщила, что правая лапа «парниши» горит. После чего, закрыв глаза на всё происходящее, она залила напиток за воротник и стала его потихоньку смаковать.
Здоровяк вынужденно подул на лапу. Заметив, что это не помогло, он схватил со стола замызганную тряпку и, прихлопнув пламя, как назойливую муху, вернулся к разговору.
Внутри меня закипел бурлящий азарт. Я не мог просто так уйти, зная, что никто из этих существ меня не видит и не слышит. Это было также непросто, как сохранять молчание и глядеть в глаза человека, чьим тёмным секретом ты невольно завладел.
Кстати, невидимкой ощущал себя не я один: парень с пятнами обморожения на затылке, считая, что его никто не видит, по всей видимости, проводил себе лоботомию, потому что так далеко в нос ещё ни один человеческий палец не залазил.
Я стал глазеть по сторонам, желая понять, как пробраться в это место.
Ответ на этот вопрос пролез ко мне в ухо вместе с криками Орлингтона:
– !Хватит тащить ко мне в бар всякий хлам с улицы! – я отшатнулся и посреди тёмной комнаты увидел изорванный силуэт из белых полос. Лама прошёл сквозь меня на своих четырёх ногах, появился за шторой и стал отчитывать трёх низкорослых пухлых посетителей с замызганными грязью бровями и розовыми, как у поросят, лицами.
– !Вон ваше фроепиано с невидимыми клавишами, на котором почему-то никому не удаётся поиграть. Вон часы, которые, с ваших слов, показывают застывшее время.
– Так и есть, - не теряя наглости, отвечал тот, что был ближе всех к стойке.
– Вон песочные кучи, которые вы мне продали, как драгоценные статуи, и которые я давно бы отсюда убрал, если бы среди посетителей не было котов! – с дальнего конца бара, послышалось благодарное «мяу».
– Хватит с меня! Это что свалка, чтоб сюда всякий мусор нести?!
– А ты занеси их в эту комнатку, - словно нипочём ответил тот, что был ближе всех. По-видимому, он был у них главным. А может быть мне так показалось из-за того, что на нём были очки с огромными линзами? Хотя трудно было сказать наверняка: носил ли он их постоянно из-за скверного зрения, или надел специально для разговора с Орлингтоном, так как тот, не жалея слюны, изливал на него бурные потоки негодования. Очки, которые пришлись как нельзя кстати, были так глубоко посажены, что этот нелепый человечек своими густыми ресницами, словно автомобильными дворниками, каждый раз как моргал, протирал быстро запотевающие стёкла.
Человечек в очках, поперёк громогласных тирад Орлингтона запрыгнул на свободный барный стул и открыл книгу:
– Смотри белые листы, – говорил он так, словно разговаривал с идиотом. – Смотри, тут ещё можно писать в незапачканном пространстве или заворачивать еду…
– Можно мне бокал тёплого воздуха: мягкого полусладкого? – обратился к Орлингтону знакомый голос, но тот уже вспыхнул и не собирался затухать.
– !Ты что тупой? Куда ты её тащишь? – закричал он на второго маленького человечка в восточной тюбетейке, который, не обращая внимания не крики, пыхтя и корчась, тарабанил статую, которая была в 7 раз больше его самого, в сторону карманной комнаты, где сейчас находился я. – Ай, да смотри что ты делаешь! Она грязная, как у чёрта колени! Вернёшься, будешь пол драить! Убери её сщас же.
Труженик послушно повернул обратно, но главный, подняв указательный палец вверх, подал ему знак: «не торопиться».
– !И что мне мешает самому выйти и насобирать эту рухлядь? Ты видишь у меня все ценники в кроалях. Где здесь написано, что я принимаю статуи, стулья или книги? Тут ножом по дереву чётко нацарапано "кро-а-ли", - тут я снова обратил внимание на речь Орлингтона, которая на удивление текла гладко и без запинок. В этом потоке брани не было ошибок, которые он допускал, прибывая в полном спокойствии. Наверное, это происходило потому, что у него совсем не было времени подумать над правильностью сказанного, а, следовательно, и ошибиться, так как в воздух тут же взлетало всё, что запрыгивало на кончик его языка.
Бармен всё никак не унимался, а человечек, непринуждённо протерев очки своим шуршащим плюшевым халатом, достал что-то из кармана и украдкой показал ему. Орлингтон вмиг выкипел до донышка и замолк. Я тоже оказался пойман на крючок и поспешил подойти как можно ближе, чтобы получше рассмотреть наживку.
Это был небольшой кусочек коралла, не похожий на те, что мы видели в Коралловом каньоне – он был покрыт сочным цветным полипом.
– Что это?
– Орлингтон повернул голову на бок и, как любопытный петух, стал рассматривал окаменелость одним глазом.
– Это то, что я думаю?