Собирай и властвуй

Андреев Андрей Анатольевич

– Мы с ней дружили, - кивает Рута, - чуточку.

– Хорошая девушка, - говорит Тарнум слегка изменившимся голосом, - она же и о Натале рассказала. Да лучше бы не рассказывала, потому что из-за Наталы и сбился. До Синглии добраться труда не составило, там не составило труда разузнать, куда она отправилась. Я и подумал, что ты тоже с ней...

– Я хотела, - грустно говорит Рута, - мне с Наталой нравилось, но она не взяла.

– И правильно сделала, - заверяет Тарнум.
– Если бы знал, что Беллкор собой представляет, тысячу раз подумал бы, стоит ли совать туда нос. Ну,

да ладно, не о том речь. За Наталой долго гонялся, догнал, но только для того, чтобы выяснить - гнался за миражом. И всё же она помогла: переговорила с капитаном, чтобы взяли в команду, а собирались они в Играгуд. Даже если сейчас там нашей вертихвосточки нет, сказала, скоро будет, верь мне.

– А где Натала сейчас, не знаешь?
– спрашивает, улыбнувшись, Рута.

– После Играгуда собиралась в Хладу - на покой, как говорила, да только сложно такую, как она, в покое представить.

– Это уж точно. Но кто же помог тебе с розысками здесь? Кроме цвергов, никто на ум не приходит...

– Помогло вот это, - Тарнум достаёт из кармана куртки до боли знакомый осколок артефакта, с продетой в дырочку тесёмкой, - в соединении с чарами поиска. Кстати, надень.

– Нет, ты что, - трясёт головой Рута, - я не могу!

– Надень-надень, иначе я сам, - взгляд суровый, решимость в голосе, потому упирается Рута недолго.

– Вообще, мне здесь нравится, - говорит Тарнум.
– Пока тебя искал, неожиданно разбогател - и кораблик хватило приобрести, и команду нанять. Жаль, в это ваше волшебное окошко галеру мою не видать, она тебе понравилась бы.

– А как назвал?

– "Стрекозой", по твоему знаку в круге. Ты же не забыла, какой сегодня день? Так подгадать и старался, чтобы сегодня встретились.

– Нет, не забыла, и я счастлива, правда счастлива.

– Всё хорошо будет, слышишь?
– Тарнум берёт её за руку, целует.
– Как исцелишься, сразу же заберу, и уплывем, и всегда будем вместе.

– Да, - Рута накрывает его руку своей, - так и будет.

Проксима, застывшая на соседней скамье, внимательно слушает, уголки губ приподняла улыбка.

[

Симбиоз, стадия носителя

]

Интерлюдия первая

[1]

О скором начале выброса говорит молочно-белая пелена, заполнившая сферу соединителя-разделителя. Мысли Аваллаха, растянутого на распорках силовых полей, и без того медленные, словно бы тонут в белом, теряются. Края Раны дрожат, и дрожат все миры Определённого - от Сущего до Ментала. Аваллах чувствует линию, по которой прошло Разделение, обрубки нитей, ведущих к высшему телу, взрываются пиковым выбросом боли. Эта боль притягивает другую - боль новорождённой души. Пойманной в сачок бабочкой, та попадает в область действия соединителя-разделителя, к обрубкам кадавра тянутся яркие нити, пробуют соединиться, но соединиться не получается. Тогда нити тянутся к области Сопряжения, к астральным узлам. Вокруг высшего астрального тела Аваллаха формируется венок из семи энергетических шаров: первым рождается оранжевый, затем голубой, затем жёлтый, красный с зелёным, синий, и, наконец, фиолетовый. Руки энергий

мнут ком лавы, придают человеческие очертания, шары раскручиваются радужным колесом, разделяют силовой кокон на две части, как если бы по тому прошлась дисковая пила. Последнего Аваллах вынести уже не в силах, проваливается в спасительную пустоту.

Дальнейшее пребывание на базе слияния Аваллах помнил плохо, урывками. Выбираясь на краткий миг из пучины тяжёлых, болезненных снов, он снова в неё погружался. Камера при каждом новом пробуждении была другая, двуликий один и тот же - Ансей.

– Симбиоз прошёл успешно, - сказал при первом пробуждении, - фиксацию пока не снимали, для лучшего сращения.

Аваллах потянулся астральной нитью, чтобы ответить, но нити не слушались - тянулись куда угодно, только не в сторону опекуна.

– Даже не пытайся пока, - сказал Ансей, - ничего не получится. Спи.

И Аваллах спал, и видел сны. Все без исключения были яркими, но рваными, бессвязными. То ли потерял стабильность его эфирный двойник, выведенный из равновесия симбиозом, то ли потерял стабильность сам Эфир, выведенный из равновесия выбросом.

– Да, - подтвердил догадку Ансей, - дело в Эфире. Если мир физический оправляется от последствий выброса довольно быстро, то по миру-отражению волны возмущений прокатываются ещё долго.

Аваллах снова потянулся нитью, на этот раз почти получилось соприкоснуться.

– Осторожней, - предостерёг опекун, - вчера сняли фиксацию, от чрезмерных усилий могут разойтись астральные швы. Спи.

От сна к сну обрывочность уходила, уступая место мозаичности. Всё чётче проступала одна большая картина - жаль, не всех фрагментов хватало.

– Как самочувствие?
– спросил Ансей прямо во сне, - не ухудшилось?

– Нет, - ответил Аваллах прежде, чем понял, что слушаются нити безупречно.

– Ты смог ответить не потому, что находишься в Эфире, - упредил его вопрос опекун, - а потому, что моторика полностью восстановилась. Прими мои поздравления.

– А как Аун?
– спросил Аваллах, - с ним тоже всё хорошо?

Ответил Ансей не сразу, астральная нить протянулась от другого кокона:

– Не вполне, синдром ложных примесей.

– То есть ему кажется, что душа досталась нечистая, с фрагментами?

– Да, хотя на самом деле никаких примесей нет. Но если бы синдром не был купирован, ложные фрагменты очень скоро перестали быть ложными - Аун сам вдохнул бы в них жизнь. В настоящий момент он вне опасности, пусть процедура слияния и затянется.

– Рад слышать, что угроза миновала, - сказал Аваллах, - надеюсь, дальнейшее слияние пройдёт без осложнений.

– Не сомневайся, - заверил опекун, - и хватит на этом об Ауне. Сейчас, как только проснёшься, отправимся на контроль - в результатах его у меня никаких сомнений. Затем камера сохранения и путешествие до Крюлода, затем эвтаназиум.

– То есть базу покину уже сегодня?
– спросил Аваллах, не зная, радоваться или огорчаться.

– Уже сегодня, - подтвердил Ансей.
– Скажу честно, такого быстрого слияния, как у тебя, не наблюдал очень давно, а наблюдал я их, как понимаешь, предостаточно.