Собрание сочинений. Т. 3. Буря
Шрифт:
Прямо со станции Ояр Сникер направился в горком партии. Вся Лиепая была уже на ногах. Рабочие спешили на заводы. У газетных киосков вырастали длинные очереди. Люди надеялись найти в рижских газетах какие-нибудь сообщения о событиях, которые, как снег на голову, свалились на лиепайцев. На рассвете их разбудили сирены воздушной тревоги и разрывы бомб. В воздухе ревели моторы немецких бомбардировщиков. Они, как стая коршунов, повисли над городом, бомбили военный порт, железнодорожную станцию и стоящие на рейде суда.
Стреляла зенитная артиллерия. В воздух поднялись советские истребители. Началась война. По дороге в горком Ояр узнал все утренние события. Чувствовалось, что для каждого из этих людей, с напряженными, серьезными лицами стоявших на углах улиц, на площадях, у моста через канал, началась другая жизнь. Пульс города забился быстрее. Звеня, промчалась пожарная машина.
Если завтра война, если завтра в поход, Будь сегодня к походу готов! —звонко пели молодые голоса краснофлотцев. Стоя в грузовой машине с винтовками и автоматами в руках, они пронеслись по улице, и их песня еще долго-долго доносилась издали, пока ее не заглушили другие звуки. Какой-то пароход, с валившим из трубы дымом, вышел через ворота порта в море. Рыбачьи моторки стояли у берега, и облепленные чешуей рыбаки смущенно поглядывали на спокойное море. Странным казалось им, что сегодня они не могут выйти на лов.
Кабинет Буки был полон народа.
— Вот и хорошо, что приехал, — сказал он Ояру. — Лиепаю надо подготовить к войне. Лиепайцы хотят драться, и нам надо вооружить их.
Это было не заседание с пространными речами, а краткое совещание о плане действий. Как лучше оборонять свой город? Как драться с врагом, если он покажется у ворот города?
Каждый излагал свое предложение в двух-трех словах. Само собой понятно — драться! Любой ценой удержать город, что бы ни случилось. Надо рыть окопы, вооружать рабочих, подготовиться к бою. Враг не заставит себя долго ждать, — достаточно было взглянуть на карту, чтобы убедиться в этом: расстояние от германской границы до Лиепаи хороший танк мог пройти в несколько часов. Совсем не требовалось быть большим стратегом и для того, чтобы понять, что немцы поспешат в самом начале войны захватить эту крупную военно-морскую базу.
Надо было ко всему приготовиться, не дожидаться, когда придут немцы.
«Быть наготове». С этой мыслью Ояр ушел с совещания, с нею пришел и на фабрику. И это были первые слова, с которыми он обратился к рабочим, собравшимся в помещении главного цеха.
— Нельзя отдать наш прекрасный город врагу, — говорил он, — не будем дожидаться, когда подойдет Красная Армия защищать Лиепаю. Мы находимся рядом с границей. Нам первым придется принять на себя удар. Пусть же враг почувствует, что здесь не Франция, не Бельгия и Голландия, где чванливый, обвешанный оружием фриц может прогуливаться, как индюк вокруг хлева. Пусть знают, что это Советская Латвия! Дадим ему в морду так, чтобы его скрючило. Превратим нашу Лиепаю в стальной орешек, о который Гитлер обломает зубы. Товарищи, это будет не шутка, не игра. Это будет борьба не на жизнь, а на смерть. Если мы хотим победить, нам надо уметь и умирать. Умирать, как солдатам, за свой родной город, за советскую отчизну и народ, с оружием в руках, без страха и сомнений. Кто хочет взяться за оружие и идти на врага, тот пусть выходит вперед.
Почти сотня рабочих вышла на середину цеха. Все члены партии, комсомольцы и активисты. Все, у кого не дрогнуло сердце при первом шквале бури. Все молодые и сильные, все, кто был на военной службе или участвовал в первой мировой войне. Седые головы — и те воспламенились: «Возьмите нас тоже». Женщины, молодые девушки — и те не хотели отставать от своих мужей и братьев: «Мы вам поможем, возьмите только с собой!»
Когда выступил с речью директор фабрики, — рабочие заговорили в один голос:
— Чего тут еще долго рассуждать! Разве мы сами не понимаем? Давайте только оружие, мы этим фашистам покажем. Дорого обойдется им Лиепая.
Речей и в самом деле не требовалось. Лиепайские рабочие в первый же момент поняли свой долг. Они сами рвались в бой. Уговоры их только обижали.
Ояр отобрал восемьдесят человек и образовал из них роту. Ее разбили на четыре группы, и командирами групп назначили рабочих, побывавших на военной службе. Командиром роты был единодушно избран Ояр.
Придя в горком партии, он узнал, что лиепайцы уже на всех предприятиях организовали боевые отряды. У тосмарцев была своя рота в полтораста человек — ее организовал парторг завода Петерсон. Затем рота «Красного металлурга», особая группа из работников города, батальон Дундура, бригада комсомольцев, работники милиции. Город отдавал все, что у него было лучшего. Вместе с частями пограничников, работниками военного комиссариата и отдельными группами из состава военно-морского флота получилась, как казалось лиепайцам, внушительная сила. Им казалось, что они смогут удержать свой город, отбить любой удар противника, и, возможно, эта дерзкая уверенность позволила горсточке советских людей выдерживать в течение целой недели непрерывные бои с вооруженной до зубов гитлеровской армией, создать легенду о лиепайском чуде.
Давно покоятся в могилах защитники Лиепаи, но легенда о них жива. И каждый новый день вплетает новую нить в благородную повесть о вчерашнем. Где Петерсон, где Бука, где отважный разведчик Арнольд Скудра, где Оттилия Круче, Имант Судмалис и многие другие? Неверно, что они умерли, — герои не умирают!
«Ты ждал бури, стремился к трудностям и большим боям — и все это пришло, — думал Ояр. — Теперь все это есть у тебя. Что тебе еще нужно? Гори, кипи, живи десятью жизнями».
Его сердечная рана больше не ныла. В первый же момент, как только его сознания коснулось обжигающее слово «война», он приготовился к опасностям, к окопной грязи и к боевой горячке. Личная жизнь отступила за кулисы, даже любовь казалась мелочью. Ояр думал свою думу, но об этом же думали и тысячи лиепайцев, сотни тысяч и миллионы людей по всей советской земле: «Когда придется впервые встретиться с врагом и как это будет?» Он хотел, чтобы это произошло скорее, сейчас… Ведь они уже готовы.
Рота Ояра получила новенькое оружие. Ребята очистили его от смазки и в несколько часов научились обращаться с ним. То, на что в обычнее время тратили месяцы, сейчас приходилось осваивать за день.
Время шло. Провожаемый воем сирен, первый день войны угас за горизонтом. Жарко пылало небо на закате. Воды Балтики дремали всю летнюю ночь. Следующий день снова принес с собой зной и духоту. Впечатление неожиданности уже прошло. Люди знали о том, что происходит в мире, а если бы кто и забыл, достаточно было появиться над городом вражеским бомбардировщикам — и они напоминали о том, что идет война.
Вечером 23 июня рота Ояра Сникера заняла позиции неподалеку от дороги Лиепая — Гробини. Перед ними тянулась широкая полоса лугов, вдали — спокойная гладь Лиепайского озера. Птицы спешили к своим гнездам, изредка на дороге показывался запоздалый прохожий. Упираясь в небо церковными башнями, раскинулся позади красивый мирный город. Ояру показалось, что он попал в ночное: эту иллюзию создавало пофыркивание пасшихся на лугу лошадей, неторопливая беседа расположившихся на краю канавы людей, вечерняя прохлада. «Неужели это так просто? Кругом тишина и покой. Смертельная гроза где-то далеко-далеко…»