Собрание сочинений. Т. 3. Буря
Шрифт:
Уже смерилось. Ояр обходил позиции роты и вглядывался в сгущающуюся темноту. Вдруг он остановился.
«Не огонь ли это? Или свет прожектора?» — про себя сказал он.
— Это фара, товарищ Ояр, — отозвался из темноты чей-то голос. — Машина или мотоцикл.
Теперь они увидели и другие фары. Как волчьи глаза, светились они в темноте и двигались длинной вереницей по шоссе в сторону города. Вскоре стал слышен и треск моторов.
— По местам, товарищи! — крикнул Ояр. — Приготовить оружие к бою. Это немцы.
«Немцы идут!» Электризующая весть пробежала по цепи бойцов. Как порывом
Мотоциклы быстро катили вперед. На некотором расстоянии за ними шли открытые грузовики с пехотой. По четыре в ряд сидели гитлеровцы с автоматами и винтовками в руках. Аккуратно и чинно, как оловянные солдатики на параде, двигалась колонна победителей на восток.
И вдруг все кончилось. И безукоризненный порядок, и согласный железный ритм движений, и присущая застывшим рядам солдат симметрия. Когда колонна поровнялась с позициями лиепайцев, сурово и бесстрашно зазвучал голос героического города:
— Нет, не сдаюсь!
И пригорки заговорили. Одновременно заговорили десятки автоматов и винтовок. Начался бой.
Они не смотрели на часы, когда раздались первые винтовочные залпы. Они не смотрели на них и тогда, когда все уже кончилось. Поэтому им трудно было сказать, сколько времени продолжался бой. Может быть, час, а может быть, всего несколько минут. Когда прозвучал последний выстрел, на шоссе не осталось ни одного живого врага. Грудами лежали в канавах мотоциклы, люди и лошади. Позже стало известно, что в вылазке 23 июня со стороны гитлеровцев участвовали, кроме моторизованных частей, кавалерийское соединение, сброшенный незадолго до того воздушный десант и группа айзсаргов. Никому из врагов не удалось попасть в Лиепаю, и лишь немногие спаслись бегством. На месте боя осталось восемьсот убитых гитлеровцев. С нашей стороны в бою участвовали несколько пехотных подразделений, курсанты военно-морского училища, тосмарцы и рота Спикера. Плечом к плечу бились кадровые бойцы Красной Армии и военно-морского флота и пролетариат Лиепаи, оказавшиеся достойными друг друга боевыми товарищами.
Победа!Это слово как на крыльях облетело цепи бойцов, достигло города, заставило радостно и гордо забиться все сердца. Для защитников Лиепаи слово это стало новым источником силы. Надменная гитлеровская армия, слава о непобедимости которой бежала впереди наступающих рот и дивизий, гипнотизируя и парализуя всех малодушных, проиграла свой
Вера в возможность победы десятикратно увеличивала силы каждого бойца: это был цемент, превращающий коллектив в монолитную скалу.
Ояр снова обходил расположение своей роты, проверял, кто остался в строю. Трое раненых — вот и все потери, девушки-санитарки уже ухаживали за ними.
— Закурить бы, товарищ Сникер, — попросил кто-то.
Ояр вытащил из кармана портсигар, но он был пуст.
— Жалко, друг, но все выкурено.
— Разрешите обыскать какого-нибудь фрица, — продолжал рабочий. — Вдруг найдется… Все равно на тот свет с собой не захватит. Там, говорят, курить не разрешается.
— Ладно, иди, только поосторожнее, чтобы какой-нибудь дьявол не перерезал тебе горла.
— Ну, это мы еще посмотрим.
Но когда минут через десять парень вернулся с немецкими сигаретами, захватив впридачу немецкий автомат и бинокль, заядлые курильщики единогласно признали, что сигареты никуда не годятся.
— Один навоз, больше сена, чем табаку.
— Как и сами курильщики, — сказал Ояр. — С виду они куда какие герои — только знай уступай им дорогу. А когда доходит дело до нутра — одна труха. Ну, нынешней ночью им досталось…
— И еще достанется, — добавил какой-то моряк. — Пусть только сунутся. Ребята, как там было в засушливый год, когда жены не рожали?
— Это когда на фрицев мор напал… — отозвался откуда-то из темноты молодой голос. — Апостол Петр поливал их водой из святой лейки, чтобы скорее подыхали, а то, мол, черти в аду стосковались по жаркому.
— А что, разве святой Петр у черта за снабженца?
— Каждый зарабатывает, как может, а кто смел, тот и двух съел. Вы что думаете, разве старику Петру чаевые не пригодятся? Ну, а господь бог скуповат, это видать по тому, как он исполняет молитвы своих святош. Вот когда Петру вздумается заглянуть в корчму и заложить как следует за галстук, тут своя копейка-то и кстати.
— Ох, не верится, что вельзевул много даст за фашистскую душу. Один эрзац.
Ояр с удовольствием прислушивался к шуткам парией. Раньше он и сам был первым зачинщиком таких разговоров и мог развеселить любого меланхолика. Но в эту ночь, когда первое столкновение с противником уже стало достоянием истории, надо было серьезно подумать о будущем.
На заводе «Тосмаре» бушевал пожар. Над ним все небо было охвачено заревом. «Вот какие костры приходится видеть сегодня лиепайцам».
— Ребята, а ведь сегодня канун Лиго, — тихо сказал Ояр.
Куда девались пиво и сыр, зеленые венки и несмолкаемые песни. Лиго? Кто этой ночью ищет волшебный цветок папоротника? Как злая пародия на праздничные костры, пылают пожары на холмах Латвии. Ночь проходит в молчании. Кровожадный зверь затаился в темноте.
Следующий день прошел сравнительно спокойно. Лиепайцы рыли окопы вокруг города. Днем и ночью кипела работа в штабе обороны. Группы разведчиков, следили за продвижением неприятеля. Немцы подтягивали резервы и готовились к новому наступлению. По слухам, город был окружен со всех сторон, за исключением узкой береговой полосы на севере. В море шныряли немецкие подводные лодки, блокируя порт.