Генеральный прокурор СССР В. Трубин в своей статье в «Правде» от 3 мая 1991 года полностью оправдал массовый расстрел рабочих в Новочеркасске в 1962 году.
Земной поклон за новый приговор.Его обосновали вы кургузо,не генеральный прокурор Союза,а просто генеральский прокурор.Тот город на крови – Новочеркасскрасстрелянной свободы стал надгробьем.Но в шестьдесят втором здесь началасьнародная война с антинародом.Как были люди там доведены,когда самоубийцы-россиянки,прижав детей к груди, пошли на танки,под пули своей собственной страны!Скажите, генеральский прокурор,неужто вам на миг не стало зябко,когда скоросшиватель прокололрабочих трупы, втиснутые в папку,не брызнула на вас кровь сквозь неена золотомундирное шитье?(У прокурорской папочкитесемочки кальсонные.Молчите,трупы,в тряпочки —вы
правильно казненные.Пристукнули старушечку?Сидела бы по-тихому.А кто попал в психушечку —те вправду были психами.)Спасибо,генеральский прокурор.Вы описали с жаром патриотаи всю педагогичность пуль в упор,и всю преступность бунта против гнета.Я расшифрую ваши же слова:«стреляющая власть всегда права».Вам не союзник Пушкин.Он воспелсвободу, но не в рупор с бронебашен.Не только русский бунт, но и расстрелбессмысленный и беспощадный страшен.Террор был красным, белым, но ничутьдруг с другом не устали мы сражаться.От Ленского расстрела краток путьдо ленинских расстрелов на гражданской.Кровь подмерзала быстро, как могла.Такой уж климат, где тепло – в посулах,и «оттепель» хрущевская былас новочеркасской кровью на сосульках.Как пересотворить вражду в любовь, —в любовь без автоматов наготове?Россия, станешь ты великой вновь,лишь отказавшись от великой крови.И женщины России гениальные,прижав детишек в новый страшный час, —вот наши прокуроры генеральные.Не дай нам Бог, они осудят нас.1991
В. Трубин был вскоре снят с должности Генерального прокурора. Данное стихотворение сыграло в этом не последнюю роль.
Непотребство
Политическое непотребствонаше русское небо трясет,и у каждого неботрясцаполитес невысоких высот.Вся дешевая эта шумиханепотребна, как заросли брюх,как расстегнутая ширинка,как завязки кальсон из-под брюк.Вся политика наша – дочкакоммуналки, подвалов ЧК,оболванивающего детсадочкаи – на столькие дупы – «толчка».Вся политика наша – помеха,чтоб не смели пробиться умы,растеряха людей, неумеха,попрошайка с амбициями.Все пророки в ней – йети, изгои.В ней для гения нету угла.Но скажите, а разве другоюбыть политика наша могла?1991
Потеря
Потеряла Россия в России Россию.Она ищет себя, как иголка в стогу,как слепая старуха, бессмысленно руки раскинув,с причитаньями ищет буренку свою на лугу.Мы сжигали иконы свои.Мы своим не верили собственным книгам.Мы умели сражаться лишь с пришлой бедой.Неужели не выжили мы лишь под собственным игом,сами став для себя хуже, чем чужеземной ордой?Неужели нам жить суждено то в маниловском, молью побитом, халате,то в тулупчике заячьем драном с плеча Пугача?Неужели припадочность — это и есть наш характер, —то припадки гордыни, то самооплева — и все сгоряча?Медный бунт, соляной и картофельный — это как сон безопасный.Бунт сплошной — вот что Кремль сотрясает, как будто прибой.Неужели единственный выбор наш русский злосчастный —это или опричнина, или разбой?Самозванство сплошное. Сплошные вокруг атаманы.Мы запутались, чьи имена и знамена несем,и такие туманы в башках на Руси, растуманы,что не правы все сразу и все виноваты во всем.Мы в туманах таких по колено в крови набродились.Хватит, Боже, наказывать нас. Ты нас лучше прости, пожалей.Неужели мы вымерли? Или еще не родились?Мы рождаемся снова, а снова рождаться – еще тяжелей.31 марта 1991
«Отказные бабушки»
В больницах после долгой барщиныдни доживают без родниРоссии «отказные бабушки»,больным-больны, одним-одни.Им прятать в жизни, право, нечего,обжив казенную избу,да вот припрятывают свечечкидля пальцев собственных в гробу.Да только тумбочки их личныев себе таят, не запершись,рушник и мыло земляничное,рубаху, чистую, как жизнь.И смоет все морщины, оспинывсевозвышающим концом,когда предстанут перед Господомих души с девичьим лицом.А внуки где-то депутатствуют,и дипломатствуют, и пьют,сбежав от бабок святотатственнов такой палаческий уют.Но вдруг, как Божье наказание,с подъятым старческим перстом,прорвется в Кремль или в Танзаниюих бабушек предсмертный стон?Так чья в том, внученьки, вина,что, певшая нам «баю-баюшки»,Россия – отказная бабушкабольным-больна, одним-одна?1991
История эта рассказана моей женой Машей, работавшей в то время в Кунцевской больнице.
Подневольная вольная русская пресса
И. Ришиной
Подневольная вольная русская прессакрепостная актриса была — не принцесса,но умела играть и в навязанной пьесетак, что даже не снилось и западной прессе.Подневольная вольная русская пресса,словно Пушкин, была на прицеле Дантеса,но Дантеса, размноженного на сотни,не из Франции,а из родной подворотни.Принимать по-палачески роды дерзнулаповивальная бабка свободы — цензура,доказав нам тюремной черняшкой — не сдобой,что свобода воспитывается несвободой.Главный цензор, как будто блокадная крыса,в «Новом мире» в печенку Твардовскому вгрызся.Черносотенцы взъелись, как лютые урки,«Бабий Яр» не простившие «Литературке».Но недаром шел бой и идет без пощады.Если отняли «Взгляд», то не отняли взгляды.И «ОМОН» и «МН», как на речке Каяле,несближаемо друг против друга стояли.Еще станут легендами, к чьей-то досаде,«Огонек» под огнем или «Знамя» в осаде,Щекочихина загнанное геройствои тбилисское рыцарство Юрия Роста.Как ничтожна ты рядом, трепло, путанесса,распустежная антисемиточка – пресса.Как ты лезешь нахраписто и низколобо!Черной сотни — уже несвобода.Но как были великими наши поэты,так великими были и наши газеты!1991
Ирина Ришина была блистательной журналисткой-интервьюером «Литературной газеты». Сейчас она стала столь же прекрасным директором дома-музея Б. Окуджавы в – Переделкино.
Таганка
У актеров на Таганкеесть особенность осанкии особенность судьбыдоказать Руси, Европе,что театр наш – не холопий,что актеры – не рабы.Первые некрепостныеиз актеров сов. Россиивы, Любимова птенцы.Был театр такого рода,как внутри тюрьмы – свобода.Вы – таганская порода,бунтари и сорванцы.На дощатой плахе-сценервал Высоцкий грудью цепи,и лучился, заводной,легкий, звонкий, без натуги,золотой наш Золотухин,золотистый, золотой.Всей системе в морду въехав,Зина Славина и Смеховнам внушали веру в нас.Джабраильчик, Шаповалов,с остротой кристалла Алла —вот кто нас в застое спас.Нагадала так цыганка:весь твой шумный век, Таганка,жить на лезвии ножаи хранить во всех осадахвечный дух шестидесятых —дух надежд и мятежа.Еще вспомнят наши внукио любимовской науке,что свобода – Божий дар,о веселой хулиганке —непродавшейся Таганке,театральной Жанне Д’Арк!Мы, грызя узду, поводья,продержались в несвободе.А теперь – полурассвет,а теперь – вопрос особый:что нам делать со свободой?Но давно уж с нами неттех, кто мог бы дать ответ.1991
Черная смородина
Черной смородины черные очи,будто сгущенные капельки ночи,смотрят и спрашивают безотчетноили о ком-то, или о чем-то.Выклюет дрозд – попрыгунчик проворныйчерные очи смородины черной,но сохраняют завертины омутапамять о ком-то или о чем-то.Не заходите в память любимых.Бойтесь вы омутов этих глубинных.Даже не ты – твоя старая кофтапомнит о чем-то или о ком-то.И после смерти хотел бы я честножить в тебе вечно не кем-то, а чем-то,напоминая, как грань горизонта,только о чем-то, только о чем-то…1991
Родинка
Маше
Не хочется менять постелитой, на которой ты спала,и проступает еле-елена простыне твоя спина.Твой самолет над Машуком,а одеяло дышит мятою,и я целую ямку, вмятуювдаль улетевшим локотком.Постель, союзница-колдуньядвух тел — двух слитков полнолунья,хоть очертания любимойвосстанови и светом вымой!Постель, наш добрый ангел белый,ты из шуршанья шепот сделай,дай мне с прозрачного вискахоть золотинку завитка,а из морщинок простыни заколку, что ли, протяни.Любимая, ты в облаках,но тень твоя в моих руках.Твой тапочек скулит в саду,но на подушке, как смородинку,тобой уроненную родинкуя утром все-таки найду.1991
Посылки из Германии
Разве мог бы представить Валега,сталинградских окопов герой,что придет самолет, как телега,из Германии со жратвой,и что смершевец бывший с Лубянки,и что бывшие ПУРа чиныбудут чуть ли не драться за банкиветчины побежденной страны?!1991
Принцесса на горошине
Маше
Усни, принцесса на горошине,в сны очарованно всмотрясь.А может быть, была подброшенажемчужина под твой матрас.Усни, принцесса на горошине.Себе заметить не позволь,что болью стала так непрошеновоображаемая боль.Усни, принцесса на горошине,не на перинах-облаках,а на ножах,на оговорщине,на раскаленных угольках.Договоримся по-хорошему —ты не одна, а ты со мной.Усни, принцесса на горошине,которой стал весь шар земной.1991
