Социально-психологические аспекты активности

Дубов Игорь

В этой связи следует хорошо представлять, какие факторы снижают коллективную мотивацию достижения, обеспечивая тем самым предпосылки деградации экономики. Д. Макклелланд пишет, что известны два основных объяснения данного явления: либо снижение уровня требовательности относительно необходимых достижений, предъявляемых воспитателями к подрастающему поколению, либо значительное повышение благосостояния и гарантированность коммерческого успеха [83, с. 468–469]. Примечательно, что им вообще не упоминаются в качестве важнейших причин утраты экономическими субъектами желания улучшать свою работу (видимо, в силу абсолютной непредставимости подобного развития событий в западной экономике) длительное проведение по отношению к предпринимателям авторитарной государственной политики, при которой приложенные усилия постоянно нивелируются высоким уровнем коррупции, неадекватными

налогами, государственным протекционизмом и иными формами прямого вмешательства государства в экономику, разрушающими однозначную связь между приложенными усилиями и достижением успеха, равно как не упоминаются в этой связи так же наблюдаемые всем населением системные и масштабные проявления бандитского беспредела.

Особняком в рассматриваемом процессе стоят действия советской власти, которая, с одной стороны, поддерживала стремление людей улучшать свои достижения ради самих достижений и предлагала им дифференцированную систему морального поощрения за разные виды успеха, что не могло не способствовать формированию у многих советских людей устойчивой мотивационной диспозиции достижения, а с другой, лишала их материальных стимулов достижения успеха, подвергая моральному осуждению за карьеризм и уголовному преследованию за частную экономическую инициативу. Подобная общественная практика, осуждающая личные или семейные мотивы стремления к успеху и возвеличивающая мотивацию служения обществу, отечеству или, в крайнем случае, своему коллективу [112, с. 160], является очень плохо изученной с точки зрения ее влияния на коллективную мотивацию достижения. К сожалению, вне поля зрения эмпирической психологии остались и процессы, протекавшие в России в 1990-е годы, о которых речь шла выше. Однако экспертные оценки происходившего в нашей стране в недавнем прошлом позволяют заметить, что проблема динамики коллективной мотивации достижения является более глубокой, а опосредующие ее социально-политические, экономические и собственно психологические механизмы более сложными, чем это пока что описано в соответствующей литературе.

В этом отношении, в связи с отсутствием необходимых широкомасштабных социально-психологических исследований, определенную пользу могли бы принести теории, объясняющие функционирование мотивации достижения на уровне индивида.

Так, например, из классического закона Аткинсона, постулирующего, что мотивация достижения определяется привлекательностью цели и трудностью достижения этой цели, вытекает, что государство, не будучи в состоянии повысить привлекательность цели, может манипулировать формированием коллективной мотивации, формируя впечатление о невысокой трудности достижения цели («И нам любое дело по плечу!»).

В то же время знание того, что лица с выраженной потребностью в достижении предпочитают умеренный риск, при котором вероятность успеха колеблется в пределах от 0,3 до 0,5, требует отделить информацию, нацеленную на привлечение наиболее активных людей от широко ориентированных призывов. Для энергичной, уже мотивированной на достижение части общества должны изобретаться специальные цели и специальные дела, имеющие повышенную сложность реализации, т. е. своего рода задачи для «избранных», характеризующиеся хотя бы умеренным риском. Указанными закономерностями, кстати, широко пользовались работники советского агитпропа, может быть, и не знающие указанных теорий, но имеющие хорошую интуицию в том, что касалось влияния на массовое сознание. Обычные предложения поехать в колхоз (хоть на летнюю практику, хоть по распределению) ни у кого никогда не вызывали энтузиазма. Зато призыв, преодолевая трудности, поднимать целину собрал под свои знамена значительную и весьма активную часть молодого населения страны. В дальнейшем, аналогичный подход, направленный на героизацию и романтизацию вполне обыденных дел, пытались применить на строительстве БАМа и других комсомольских стройках, подчеркивая «первопроходческий» и «покорительский» характер ожидаемых свершений.

Или взять, например, выдвинутое в рамках атрибутивной теории Б. Вайнера положение о том, что приписывание неудачи недостатку усилий способствует увеличению мотивации достижения индивида, а приписывание неудачи недостатку способностей ее уменьшает. Отсюда, применительно к практике реализации информационной политики, вытекает, что пропаганда, утверждавшая, что любая кухарка может управлять государством (а если у нее не получается, то это не от отсутствия способностей, а от того, что она недостаточно старалась), должна способствовать повышению коллективной мотивации достижения, а значит, и увеличению активности масс, в то время как государственная политика и пропаганда, ориентированная прежде всего на способных людей, будут снижать рост общей активности населения в целом. И если, например, анализируя уровень мотивации достижения с помощью нарративных источников, сравнить средневековый Китай, в котором многие простые люди стремились выдержать госэкзамены и войти таким образом в привилегированный класс чиновников, но осуществляли это далеко не все из желавших, и постреволюционную Россию рубежа 1920 – 1930-х годов, то такое сравнение скорее всего покажет, что средневековые китайцы вряд ли имели такой же высокий уровень коллективной мотивации достижения, как те, кто хором пел: «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем тот станет всем!».

Весьма эффективной в приложении к общественно-политическим процессам представляется и теория выученной беспомощности М. Селигмана. В обычной ситуации, когда человек постоянно сталкивается с неудачами, его уровень притязаний и стремление к достижениям, естественно, несколько снижаются. Однако если человек адекватно взаимодействует с миром и контролирует ситуацию, понимая, какие обстоятельства явились причиной его неудач, то он либо прилагает усилия необходимые чтобы преодолеть данные обстоятельства, либо – если сил не хватает – дожидается смены обстоятельств и после этого начинает действовать. Однако если человек не понимает ситуации, но видит, что его неудачи никак не зависят от предпринимаемых им усилий, у него развивается выученная беспомощность, которая приводит к тому, что человек не может активно действовать и после исчезновения неблагоприятных обстоятельств.

Эта теория помогает объяснять социально-экономический феномен, когда миллионы людей оказываются не способны действовать активно в благоприятной обстановке, сменяющей периоды пережитого страной упадка, – причем именно в тех случаях, когда у них, в принципе, существуют необходимые навыки и умения для действия в данной ситуации. Такое психологическое состояние возникает, в частности, как следствие череды искусственно сформированных финансовых кризисов, лишающих людей их сбережений и иных достижений. Предугадать подобный кризис невозможно, и если указанные кризисы возникают постоянно, у людей, раз за разом лишающихся результатов своего труда, в конце концов формируется выученная беспомощность, которая не исчезает с окончанием очередного кризиса.

Б. Организация исследования

3. Цели и задачи

Необходимость эмпирического исследования уровня активности населения РФ возникла в связи с все чаще звучащими призывами увеличить темпы развития страны. Эти призывы обусловлены перманентным отставанием России от мировых лидеров, ее неспособностью достичь уровня развитых стран во многих областях. Наше государство неоднократно предпринимало попытки преодолеть отставание, но невзирая на прилагаемые усилия так и не смогло решить указанную проблему. Время от времени Россия судорожными рывками сокращала разрыв, но потом снова отставала, причем каждый раз все сильнее.

Память большинства взрослых россиян хранит разнообразные способы, с помощью которых руководство страны в разное время предлагало ускорить движение неповоротливой российской телеги по российскому же бездорожью. Здесь и «повышение эффективности производства на основе научно-технического прогресса и более полного использования всех резервов», и «настойчивое повышение эффективности производства на основе его интенсификации», и «перестройка», объединенная с «ускорением», и необходимость реализации инновационного пути развития, и совсем недавнее декларирование ускоренной модернизации.

Из приведенного списка отчетливо видно, что количественный рост, обусловленный интенсификацией трудовых усилий, сочетается здесь с качественными изменениями содержания общественно-экономических процессов. И это вполне понятно: за счет одной только интенсификации давно уже ничего нельзя добиться. Очевидно также, что активность как энергетическая характеристика деятельности имеет отношение прежде всего к интенсификации, тогда как качественные изменения окружающего мира обеспечиваются другими психологическими свойствами людей, такими, например, как креативность, личностная и интеллектуальная флексибельность, стремление к новизне и пр. При этом следует учитывать, что активность и инновационное мышление не являются в данной парадигме взаимоисключающими феноменами, а дополняют друг друга, осуществляя в каждом из процессов ведущую или подчиненную роль.