Солёный снег
Шрифт:
Они снова помолчали. За окном в небе полыхали отсветы большого города.
– Можно, я сяду рядом с тобой?
– спросил Саша.
Мама подвинулась, и он сел и стал раскачиваться и звенеть пружинами. И этот звон, как нежный звук струн, раздавался у них в ушах, и чуть-чуть веселил их души, и соединял их со всем миром. Теперь для них не существовало темноты, одиночества, далёких расстояний.
– Как хорошо, что ты привёл меня сюда, - сказала мама.
– Конечно же, Сергей прав, что поехал на Камчатку, что взбирается на эти вулканы, а потом, точно
Мама обняла Сашу за плечи и потихоньку укачивала его, точно маленького. Сколько они так просидели, неизвестно, но только Саша слышал, как к нему подошёл Геркулес, тронул его за плечо и сказал:
"Вот я и пришёл. Прости меня, что я так неожиданно исчез, но здесь раздались чужие голоса".
"Это был Пётр Петрович, - сказал Саша.
– Правда, он не такой сильный, как ты, но тоже герой. Некоторые взрослые кое-чего не понимают, а он всё-всё понимает".
"Ну, я слушаю, о чём ты меня хочешь спросить?"
"А ты не будешь смеяться?" - спросил Саша.
"Ни за что!
– сказал Геркулес.
– Клянусь тебе именем богини Афины Паллады".
"А-а-а!
– сказал Саша.
– Вообще-то я в бога не верю, мы теперь знаем, что бога нет. Но ведь ты жил три тысячи лет назад, и у тебя не было другого выхода".
"Афина Паллада - богиня мудрости, - сказал сердито Геркулес.
– Она не позволит мне соврать".
"Прошу тебя, не сердись, - сказал Саша.
– Если бы ты жил в наше время, и ты бы не верил в бога".
"Спрашивай", - сказал Геркулес.
"Геркулес!
– Саше было неловко, и он тянул время.
– Скажи, тебя не дразнят "девчонкой" за то, что ты носишь длинные волосы?"
"Я не обращаю внимания на глупых людей, а умные никогда никого не дразнят".
"А меня дразнят "девчонкой". Это Гошка Сапегин придумал, хотя он совсем, по-моему, не глупый".
"Ну, если он не глупый, то он скоро перестанет тебя дразнить. А ты пока потерпи".
"Вот и мама говорит: "Ты пока потерпи". А знаешь, как трудно терпеть?.. Геркулес, а почему ты носишь длинные волосы?"
"Так нравится моей матушке, - сказал Геркулес.
– А это для меня закон..."
Мать Саши осторожно подняла его на руки и понесла из комнаты.
"Ах, какой он стал тяжёлый, - подумала она.
– Почти мужчина".
Глава седьмая
Стоило ему войти в класс, как на него вихрем налетел Гошка.
– Принёс марки?
– спросил он, увидел по Сашиному лицу, что тот ничего не принёс, и закричал: - Не принёс? Несчастный хвастунишка, врун, врун! А может быть, у тебя их даже нет?
– Нет, есть, - соврал Саша.
– Просто я забыл.
– Посмотрим, - сказал Гошка.
– Потерпим до завтра. А то придётся тебя звать не просто "девчонкой",
После школы Саша решил зайти к Маринке и попросить у неё две марки. Подумаешь, две какие-то несчастные марки, неужели она не даст ему их. Он вошёл во двор и увидел, что ворота гаража открыты. Саша сначала заглянул в гараж. Там он увидел своего знакомого шофёра.
– Здравствуйте, дядя, - сказал Саша.
– А, здравствуй, малый, если не шутишь.
– Хотите, я вам принесу воды?
– Ну принеси, - ответил шофёр.
Саша схватил ведро и побежал в глубь гаража за водой. Принёс воду и сказал:
– А теперь мне надо идти.
– Важное дело?
– спросил шофёр.
– Да, - ответил Саша.
– Важное.
После разговора с шофёром у Саши настроение стало получше. И он побежал к Маринке.
Она была дома одна. Сначала пришлось поиграть с ней в куклы, потом в пароходы, а потом Саша попросил у Маринки, чтобы она показала ему коллекцию папиных марок.
Маринка влезла в папин стол и достала большой квадратный альбом в синем переплёте... Каждая страница была прикрыта в нём папиросной бумагой, а под бумагой, на сером толстом картоне, в карманчиках лежали марки.
– Только ты не перепутай их, а то папа будет ругаться. Он эти марки собирает всю жизнь, с девятилетнего возраста.
– А у нас в классе один мальчик, Гошка Сапегин, - сказал Саша, - тоже собирает марки. И даже меняется.
– Как это - меняется?
– не поняла Маринка.
– Очень просто, - сказал Саша.
– Он отдаёт, например, твоему папе лишние марки, а твой папа ему свои лишние марки.
– А у моего папы нет лишних марок, - сказала Маринка.
Саша подумал, что, пожалуй, Маринка не даст ему две марки для Гошки, и представил себе, как Гошка завтра будет кричать на него на весь класс: "Врунишка, хвастунишка!"
На каждом листе было написано название страны, но Саше трудно было прочесть эти названия. Он просто ворошил марки: на них были портреты каких-то людей, какие-то дома, деревья, звери, церкви... Их здесь было так много, и Саша подумал, что Маринкин папа совсем не обеднеет, если отдаст ему две марки для этого ненасытного, кровожадного Гошки.
– Ну, насмотрелся?
– спросила Маринка.
Ей хотелось побыстрее убрать альбом в стол, потому что папа никому ни под каким видом не позволял брать альбом с марками без его разрешения. И Маринка впервые его сама держала в руках, и сделала она это только ради Саши.
– Сейчас, - ответил Саша и покосился на Маринку. Нет, и просить не стоит, всё равно не даст.
Он уже хотел отложить альбом, но тут позвонили в дверь, и Маринка побежала открывать. А Саша вдруг сделал нечто странное, нечто ужасно необыкновенное, нечто такое, что нельзя никому делать ни при каких условиях: он вытащил из марочного карманчика две маленькие старенькие марки (нет, он не взял большие, хорошие марки) и быстро положил их в карман. При этом у него сильно-сильно заколотилось сердце.