Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
– Отец Чжан, ты до сих пор так и не приготовил талисман с именем для моей дочки, а недавно еще набрался смелости прислать ко мне своих людей просить кусок желтого атласа! Не хотела я давать, но побоялась тебя обидеть!
– Ох-хо-хо! – громко засмеявшись, воскликнул даос Чжан. – Да я совсем ослеп и не заметил, что вы здесь! Все уже давно готово! Еще позавчера я собирался отослать вам талисман, но когда узнал, что госпожа сама приедет сюда, в суматохе совсем об этом позабыл… Талисман лежит перед статуей Будды, я сейчас принесу его.
Он побежал в главный зал храма и сию же минуту вернулся, неся на руках поднос с красным шелковым узелком. Развязав узелок, он вытащил оттуда амулет и передал его кормилице Да-цзе, а сам захотел подержать девочку на руках.
– Ты бы принес амулет в руках – зачем тебе понадобился поднос? – засмеялась Фын-цзе.
– Как же можно? У меня руки грязные, – ответил даос. – На подносе немного чище.
– Когда ты появился с подносом, я испугалась! – воскликнула Фын-цзе. – Мне показалось, что ты не амулет хочешь поднести, а собираешься просить у нас милостыню!
При этих словах все оглушительно расхохотались, и даже Цзя Лянь не мог удержаться от улыбки.
– Ах ты, мартышка! – покачала головой матушка Цзя, обернувшись к Фын-цзе. – Неужели ты не боишься, что попадешь в ад, где болтунам отрезают язык?
– Нас, господ, это не касается, – сказала Фын-цзе. – Но только меня интересует, почему он все время твердит, чтобы я совершала побольше тайных добрых дел? Неужели, если я их не буду творить, моя жизнь сократится?
– Я принес этот поднос для двух целей, – продолжал между тем даос Чжан, – но только не для того, чтобы просить милостыню. Мне хотелось попросить у брата Бао-юя его чудесную яшму, которую желают посмотреть пришедшие из далеких краев мой собрат по вероучению, его ученики и ученики его учеников.
– И стоило из-за этого беспокоиться, словно это какое-то важное дело?! – воскликнула матушка Цзя. – Да ты бы просто отвел к ним Бао-юя, и пусть они смотрят его яшму, сколько угодно!
– Вы не понимаете, почтенная госпожа, – возразил даос Чжан. – Правда, мне самому около восьмидесяти лет, но благодаря вашим заботам я здоров, и сделать лишний шаг для меня ничего не стоит. Но зачем утруждать брата Бао-юя? Ведь сегодня слишком жарко, а людей в помещении много, и он не сможет выдержать духоту.
Тогда матушка Цзя приказала Бао-юю снять яшму и положить ее на поднос. Чжан с благоговейным трепетом завернул ее в шелковый платок и вышел, высоко держа перед собой поднос.
Между тем матушка Цзя осмотрела монастырь, а затем поднялась на башню. Здесь Цзя Чжэнь доложил ей:
– Отец Чжан принес яшму.
Вслед за тем даос с подносом в руках подошел к матушке Цзя и с улыбкой сказал:
– Благодаря вашей доброте все получили возможность посмотреть чудесную яшму брата Бао-юя и пожелали выразить вам свое почтение. Однако ни у кого из моих братьев по вероучению не оказалось на сей случай подходящих подарков, и они решили поднести вам в знак уважения ритуальные вещи, с которыми они проповедуют свое учение. Правда, ничего особенно редкого здесь нет, но если вы не возражаете, пусть брат Бао-юй выберет себе то, что ему нравится, а остальное, если ему будет угодно, может раздать людям.
Матушка Цзя поглядела на поднос. На нем грудой лежали золотые украшения в форме полудиска, яшмовые украшения в форме полукольца, жезлы «жуи», пластинки с пожеланием благополучия, и все это было инкрустировано драгоценными каменьями, с тонкой чеканкой, и отполировано до блеска. Всего на подносе лежало около сорока или пятидесяти предметов.
– Ты безобразничаешь! – упрекнула даоса матушка Цзя. – Откуда у монахов могут быть такие дорогие вещи? Зачем обманываешь? Таких подарков я никак принять не могу!
– Ведь они решили выразить вам свое уважение, – смиренно произнес даос Чжан. – Как я мог им помешать? Если вы не согласитесь принять этот подарок, почтенная госпожа, меня сочтут человеком, недостойным считаться членом братства даосов.
Матушка Цзя уступила и распорядилась принять подарки.
– Конечно, бабушка, отказываться нельзя, если отец Чжан так просит, – сказал Бао-юй, обращаясь к матушке Цзя. – Однако мне эти вещи ни к чему, и лучше всего было бы приказать слугам, чтобы они раздали их бедным.
– Это, пожалуй, будет правильнее всего, – согласилась матушка Цзя.
Но тут даос Чжан поспешно запротестовал:
– Хотя особенно дорогих вещей здесь нет и хотя брат Бао-юй желает совершить доброе дело, все же так поступать не следует. Ведь это ритуальные предметы, и бедным они ни к чему. Да и кто знает, в чьи руки они попадут! Может быть, их осквернят? Если уж вы хотите непременно раздать милостыню, почему не раздать деньги?
– Хорошо, – уступил Бао-юй, – вечером я сам раздам бедным деньги.
С этими словами он подозвал слуг и распорядился убрать принесенные подарки. Затем даос Чжан вышел.
Между тем матушка Цзя и все остальные поднялись на главную башню и расположились там, а Фын-цзе удалилась на восточную башню, предоставленную в ее распоряжение. Служанки, которые должны были находиться поблизости на случай, если их позовут, заняли места на западной башне.
Через некоторое время Цзя Чжэнь поднялся на башню, где находилась матушка Цзя, и сказал ей:
– Мы только что тянули жребий, и было решено, что спектакль начнется с пьесы «Белая змейка».
– Это о чем? – поинтересовалась матушка Цзя.
– О том, как основатель династии Хань – Гао-цзу – отрубил голову Белой змее и воссел на трон, – ответил Цзя Чжэнь. – После этого будут представлены акты из пьесы «Полная кровать бамбуковых табличек».
Матушка Цзя удовлетворенно кивнула головой:
– Вторая пьеса тоже подойдет, как и первая. Раз выпала по жребию, пусть так и будет.
Затем она спросила, какая третья пьеса.
– Третьей будет пьеса «Правитель Нанькэ», – ответил Цзя Чжэнь.