Сон в красном тереме. Том 1
Шрифт:
Только теперь Дай-юй вспомнила о разговоре, который произошел между ними вчера, и стала раскаиваться в том, что допустила оплошность. Она рассердилась на самое себя, и вместе с тем ей стало стыдно, – она заплакала.
– Пусть уничтожит меня Небо и покарает Земля, если я желаю тебе какого-нибудь несчастья! – сквозь слезы произнесла она. – Зачем мне это? Я понимаю, ты пришел сорвать свой гнев на мне потому, что вчера даос Чжан заговорил о сватовстве, которое может помешать твоей женитьбе, предопределенной самим Небом!
Надо сказать, что Бао-юй от природы был наделен низменными чувствами. Так
Дай-юй в свою очередь обладала некоторыми странностями: и никогда не упускала случая, чтобы с помощью насмешек или притворства испытать чувства Бао-юя.
Таким образом, оба они пытались обманывать друг друга, скрывая свои истинные мысли и чувства, лгали друг другу, но ложь, сталкиваясь с ложью, порождала истину. Между Бао-юем и Дай-юй вследствие этого возникали споры даже по самым мелочам.
И вот сейчас Бао-юй подумал:
«Другие не понимают моего душевного состояния, но неужели ты не можешь понять, что все мои мысли устремлены к тебе? Ты не только не хочешь утешить меня, но еще и огорчаешь своими насмешками. Выходит, моя любовь к тебе безответна и ты вообще не желаешь думать обо мне!»
Именно такие чувства обуревали Бао-юя, но он не мог о них сказать открыто.
В это же время Дай-юй думала:
«Я знаю, что ты мечтаешь обо мне, и хотя вокруг болтают, что золото и яшма предназначены друг для друга судьбой, ты не придаешь значения этим пустым разговорам. Даже если я сама заговорю о золоте и яшме, ты делаешь вид, будто ничего не слышишь, и из этого я заключаю, что я тебе дорога и все твои чувства устремлены только ко мне. Но почему ты сердишься, как только я о них упомяну? Не иначе как потому, что ты все время сам думаешь об этом, и стоит мне об этом упомянуть, как ты, зная, что я очень подозрительна, начинаешь гневаться, чтобы как-нибудь обмануть и успокоить меня!»
Бао-юю, глядя на нее, хотелось сказать:
«Что будет со мной, мне безразлично, я в любую минуту с радостью готов принять даже смерть, лишь бы ты удовлетворила мое желание. Понимаешь ли ты это, мне все равно, но ты должна подчиниться моему желанию, а это будет значить, что ты желаешь сблизиться со мной, а не отдалиться от меня».
И как бы в ответ на это Дай-юй думала:
«Заботься только о себе, мне будет хорошо уже от одного сознания, что хорошо тебе, а если ты будешь забывать о себе и все время вертеться возле меня, ты этим не заставишь меня быть ближе к тебе, а наоборот, посеешь между нами рознь».
Дорогой читатель, может быть, ты скажешь, что у обоих молодых людей были одни и те же чувства? Хотя это и так, взгляды их расходились, и поэтому их стремление сблизиться порождало мысль о том, что они отчуждаются друг от друга.
Однако сокровенные чувства, постоянно волновавшие Бао-юя и Дай-юй, описать очень трудно, поэтому лучше расскажем лишь о их внешнем проявлении.
Когда Бао-юй услышал слова Дай-юй о его «женитьбе, предопределенной самим Небом», он перестал владеть собой; не говоря ни слова, сорвал висевшую у него на шее яшму и, с ожесточением швырнув ее на землю, закричал:
– Дрянь! Разобью тебя вдребезги, и делу конец!
Но яшма обладала необычайной прочностью и даже после такого сильного броска осталась совершенно невредимой. Бао-юй заметался по комнате в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы разбить яшму.
– Зачем ты хочешь разбить эту безгласную вещь? – сквозь слезы спросила его Дай-юй. – Лучше убей меня!
Они так расшумелись, что прибежали Цзы-цзюань и Сюэ-янь и стали уговаривать их успокоиться. Видя, с каким остервенением Бао-юй колотит свою яшму, девушки бросились отнимать ее. Но с Бао-юем ничего невозможно было поделать, и, когда скандал принял угрожающие размеры, служанки вынуждены были бежать за Си-жэнь. Та тотчас явилась, и всеобщими усилиями яшма была отнята у Бао-юя.
– Я хочу разбить свою вещь, какое вам дело! – кричал Бао-юй. Лицо его пожелтело от злобы, глаза выкатились, брови поднялись. Никогда еще Си-жэнь не видела его в состоянии такого гнева. Она спокойно взяла его за руку и с улыбкой сказала:
– Если ты поссорился с сестрицей, яшма здесь ни при чем. Зачем же бить ее? Ты подумал о том, каково будет твоей сестрице, если ты разобьешь яшму?
Дай-юй, которая все время плакала, вдруг почувствовала, что слова Си-жэнь проникают в самые сокровенные тайники ее сердца, и ей показалось, что эта девушка куда сердечнее Бао-юя… От этой мысли она так разволновалась, что ей сделалось дурно; недавно она приняла прохладительный отвар из грибов «сянжу», и теперь ее стошнило. Цзы-цзюань поспешно подставила платок, и он в одно мгновение сделался мокрым. Сюэ-янь бросилась хлопать Дай-юй по спине.
– Хотя вы сердитесь, барышня, но нужно заботиться и о своем здоровье, – упрекнула ее Цзы-цзюань. – Ведь вы приняли лекарство и, выходит, напрасно. Каково будет второму господину Бао-юю, если вы снова заболеете?
Слова Цзы-цзюань глубоко запали в душу Бао-юя, и он подумал, что Дай-юй не стоит Цзы-цзюань. Но в этот момент он взглянул на Дай-юй: лицо ее покраснело, на лбу выступил пот, по щекам ручьями текли слезы, и вся она судорожно вздрагивала от рыданий. Тогда Бао-юй стал раскаиваться, что зашел слишком далеко в этой ссоре.
«Она сейчас в таком состоянии, – подумал он, – а я не могу принять все ее страдания на себя!»
Из глаз его невольно покатились слезы. У доброй Си-жэнь, которая видела, что оба они плачут, тоже стало тяжело на душе. Держа за руку Бао-юя, она чувствовала, что рука его холодна как лед. Ей хотелось утешить юношу, уговорить его не плакать, но она опасалась еще больше расстроить его, ибо, возможно, в душе Бао-юя таилась какая-нибудь скрытая обида; вместе с тем она боялась проявить жестокость и по отношению к Дай-юй. Оказавшись в затруднительном положении, Си-жэнь, как все женщины, обладающие чувствительной натурой, тоже расплакалась.