Сороковник. Книга 3
Шрифт:
Глаза дона наливаются янтарным цветом.
— А вы знаете, где он? — спрашивает, слегка наклонив голову.
— Приблизительно там, где сейчас может быть Васюта.
— Ива, — шумно выдохнув, говорит Мага после паузы, — не надо бы тебе…
— Подожди, сын — прерывает ГЛАВА. — Продолжайте, донна.
Ну, вот и всё. Рубикон пройден, и теперь — юли, не юли, пока свёкор не вытянет из меня всего, что сочтёт нужным, не отстанет.
— Скажите, этот Змей, что появился из разлома — он материален? Какова его природа?
— Ещё бы — не материален, — не выдерживает Николас. — Да он, брюхом навалившись, коня раздавил, я сам видел… — и, осёкшись, замолкает.
Выходит, ты тоже был там, Никушка? Стал быть, с тебя ещё один должок. Я ещё не вытрясла обещанного рассказа о том, каким образом вашу тёплую компанию с Анной и детишками сюда занесло, но сейчас не хочу отвлекаться.
— Мне говорили вчера — чудес не бывает. Согласна: не бывает. Не может такой громадный зверь — ящер, рептилия, да неважно — в общем, не может он из ничего возникнуть, а потом испариться без следа, хоть и в разломе. Логично? Смотри, Ник, — почему-то мне легче обращаться к Николасу, слишком уж прожигают глаза дона, — если Змея не было до тех пор, пока не срабатывала ловушка — где он был всё это время? Откуда-то он взялся? Причём, он не… — я даже пытаюсь руками изобразить нечто за неимением слов, — не эфемерный, у него и размер, и масса, и тело живое, вполне материальное, которому пить-есть нужно. Ловушка была насторожена не в бою, а наверняка до него; так где этот Змей прятался?
Ник сощуривается.
— Думаешь, пещера?
— Портал? — говорит одновременно с ним Мага. — А что, может быть. Портал в убежище, в питомник, где выращиваются и содержатся эти твари… В конуру, одним словом. — Он сдвигает брови. — А после боя…
— А после боя ему надо возвращаться домой, — подхватывает поспешно Николас, как будто боится, что Мага опередит его в догадках. — Это только в играх монстров разбивают в пух и прах, а в реале подобный Змей от нападающих мокрого места не оставит… прости, родственница, не у всех же такие Васюты есть! Верно, ему надо куда-то вернуться.
Киваю. Почему-то дрожат губы.
— Всё правильно. А тут — программа сбилась, на Змея самого навалились, причём серьёзно, и он понял, что не справится. Куда он бросился?
— Опять-таки в конуру, — медленно говорит Мага. — Домой, через эту самую трещину в земле, больше некуда.
— И земля сомкнулась. — Ник яростно чешет затылок. — Потому что программа так прописана, и неважно при этом, ушёл объект один или с дополнительным грузом на шее.
Дон, о котором на какое-то время забыли, неожиданно хлопает в ладоши, одним махом прервав наши словесные экзерсисы.
— Довольно, — говорит сухо. — Я всех вас выслушал и всё понял. Дорогая донна, не обольщайтесь: любящая женщина от отчаяния может придумать любую блажь, лишь бы себя успокоить. Смиритесь с неизбежным и выбросите из головы эти глупости. Вы меня поняли?
Оторопев, я смотрю на него, не в силах вымолвить ни слова. Но мы же правы! Или, во всяком случае, очень близко подошли к возможной правде!
— Но, папа… — в один голос говорят братья возмущённо. Дон решительным мановением руки осаживает обоих.
— Ещё раз повторяю: я не желаю с л у ш а т ь подобные выдумки. Вам же, донна, советую подумать о собственном положении, как и о том, что вам есть ради кого себя поберечь. Займитесь женскими делами, а мужские оставьте нам. Вы меня поняли?
Во мне нарастает волна возмущения.
— Да всё так, папа, — торопливо подхватывает Николас и втихаря подмигивает мне. — Никто ж не спорит. Ведь правда, родственница? — А тяжёлая рука Маги ложится мне на плечо, но не легко, как недавно ладонь его отца, а едва не придавливая к стулу. И в глазах моего суженого — явное предупреждение.
— А… — говорю я слабо и прокашливаюсь. — Да. Я поняла. Я действительно поняла. Вы правы.
Дон на миг опускает веки. И возвращается к прежнему радушному тону.
— Вот и прекрасно. Я рад, что мы чувствуем друг друга с полуслова. Но вдвойне буду рад, дорогая донна, если своими так называемыми гипотезами вы не будете делиться ни с кем, как бы вам этого не хотелось. К чему вам ненужный, и, возможно, нездоровый интерес окружающих?
Он внимательно наблюдает за мной в ожидании ответа.
— Вы правы, дон Теймур. Это были всего лишь… — внезапно и весьма кстати у меня на глаза наворачиваются слёзы, но я сдерживаюсь, — … попытки убедить себя в чём-то невозможном.
— И вы ни с кем больше не будете говорить об этом, — терпеливо, словно маленькой, повторяет дон.
— Ни с кем, — отзываюсь я послушно.
— Даже с нами, дорогая донна. Одного раза вполне достаточно.
— Достаточно, — эхом откликаюсь. Он удовлетворённо наклоняет голову.
— Прекрасно. Теперь я за вас спокоен: вы действительно хорошо учитесь. Схватываете на лету. Маркос, ждём только тебя, ты же не думаешь отправиться на Совет в таком виде? Николас, если тебе нужно переодеться — думаю, в гардеробной твоего брата найдётся что-то подходящее. — Сыновья срываются с места и исчезают на лестнице. — Донна, не скучайте без нас. Я всё же настоятельно советую прогуляться, настоятельно, — подчёркивает он, — вам будет полезен свежий воздух, да и в городе сегодня интересно. Траур по погибшим прошёл, сегодня небольшие торжества в честь победы над неприятелем, есть на что посмотреть. Итак, до вечера. Передайте мальчикам, что я подожду их на улице.
Дверь за ним закрывается. Трясущими руками наливаю заварки из чайника и выпиваю, не потрудившись разбавить кипятком. Что могла, я сделала. Будь по-вашему, господин ГЛАВА Клана некромантов, Архимаг и прочая и прочая: женщине — женские дела, вам — мужские. Ведь вы о ч е н ь хотите поставить Игрока пред своими светлы… тёмными очами, дорогой Ящер? Чтобы, наконец, поставить жирную точку в ваших разборках? Показать, как вы сами когда-то изволили выразиться, кто в этом мире хозяин?
Тогда вам придётся сперва найти Васюту.
***
Поправляя на ходу пышные кружевные манжеты, одёргивая шитый золотом камзол винного цвета, сбегает по ступенькам Николас. Охорашивается, словно девушка. Я только головой качаю. Зная этого франта, могу поклясться, что выбрал он из братцева гардероба один из лучших нарядов и сапожки подобрал соответствующие, настоящие ботфорты, как у мушкетёров. На этом пройдохе любой наряд сидит естественно, как вторая кожа. Впрочем, не только на нём. У меня дух перехватывает, потому что вслед за старшим спускается и Мага, но не в своих традиционных цветах — чёрном с серебром, — а в таком же благородно-красном с золотом.