Советская поэзия. Том первый

Коллектив авторов

‹1924›

ТЕМНЫЙ РУМЯНЕЦ

Я сел на коня и темную копоть Костров азиатских с лица не смыл, Впивался в сосны месяца коготь, И теплый ветер на стремени стыл. Я слышал гул веселых молений В усталом шатре на белой горе. Казалось, что конь мой, пеня колени, Бредет по волнистой алой заре; Так низко к земле закаты упали, До серых каменьев, до лисьих нор. На перекрестках меня встречали Косматые люди зеленых гор. «Он не заблудится в горных туманах!» «Он в наших кострах душой закален!» И радость гремела бубном шамана На диких свадьбах горных племен. На девичьих лицах лимонный глянец, Запястий звон на смуглой руке. Густой и теплый темный румянец Крылом дрожал на моей щеке. …Я бросил поводья в зеленой пене. Вошел… Она играла кольцом И, посмотрев на легкие тени, Сказала: «Уйди, ты темен лицом!» Меня боялись враги и звери. Я меткость свою показать бы смог! Но я лишь толкнул звенящие двери Перешагнув через гулкий порог.

‹1927›

ЗЕМНЫЕ КОРНИ

Доброй прикинулась… Положила На сердце мое ладонь, Захороводила,

закружила, Толкала, как сноп, в огонь. Торжествовала и улыбалась, Что я, сгорая, пою; Будто осталась ей самая малость, Чтоб душу сгубить мою. Долгой разлукой ее испытуя, Под шорох орлиных крыл, В свинцовую гору близ Акатуя Я душу свою зарыл. Пришла и туда. И к земле припала Одна в пустынном краю, Рылась руками в щебне отвала, Искала любовь мою. Но не хватило яростной силы Клад достать из земли; Земные корни и рудные жилы Душу мою оплели.

‹1956›

ШЕМАХАНСКАЯ ЦАРИЦА

1 В строгий вечер у дверей Грудью трогала перила, Провожала егерей, Черный веер уронила. Окна снежною слюдой Затянуло на полгода. Самый злой и молодой Не вернулся из похода. Так сказал седой усач… Заскрипела половица. Скомкав шаль, горюй и плачь Шемаханская царица. Ты прекрасна и легка И повадкой и походкой И, достойная пайка, Ходишь в лавку за селедкой. Плачешь, мертвого любя, Бродишь тенью по светлице… Видят всадники тебя На махновской колеснице. Бьет мальчишка в барабан, Как свеча горит предместье. Пулеметный шарабан Да веселое бесчестье. Ведь, беспутных сыновей Обучая сквернословью, Батька тешится твоей Ненасытною любовью. Ты ль со смехом у дверей Грудью трогала перила, Провожая егерей, Черный веер уронила? 2 Но ударила гроза По тебе прямой наводкой, Шемаханская краса За железною решеткой. И шумит судебный зал, Словно каменный колодец, И не любит трибунал Анархистских богородиц! Высшей мерой бредит снег, Дышат холодом перила, …Про внезапный твой побег Долго стража говорила. 3 Новый час в твоей судьбе, В жизни — новые приметы. И недаром о тебе По утрам кричат газеты: «Хорошо известно нам, Что она в кафе «Манила» Егерям и пластунам О походе говорила. Что она верна кресту, Отомстит врагам сторицей. Прозвана за красоту Шемаханскою царицей». 4 Край чужой не по душе, Снится ночью синий север, Пусть японский атташе Подает заветный веер. Слушай льстивую хвалу. И на сцене в час расплаты В опереточном пылу Пляшут дикие сарматы. Твой поклонник — желтый бес Для тебя не сыщет дара, Опираясь на эфес, В душной лавке антиквара. И с подарком наконец Он стоит перед дверями. Сделан редкостный ларец Хохломскими кустарями. Рассмотри его одна. Ведь рисунок — небылица: У высокого окна Стонет, плачет царь-девица. Клонит ясное лицо, Будто что промолвить хочет; На узорное крыльцо Вылетает пестрый кочет. Ниже голову нагни — И увидишь ты сквозь слезы Половецкие огни И рязанские березы. Свет живого янтаря Разливается рекою, Лебединая заря Проплывает над Окою. 5 Ты сейчас не рада дню, Свету ласкового солнца, Ты идешь на авеню, Бросив хилого японца. О тебе лишь говоря, В голубой туман стаканов Прячут губы егеря Из славянских ресторанов. Слышишь громкую молву? «Наши руки не ослабли, Для похода на Москву Мы точили наши сабли. Как отточены клинки — Пусть враги узнают сами», — Повторяют казаки — Волки с синими глазами. Но ответ им был таков: «Вы отважны, вы спесивы, Но без храбрых казаков Я пойду в родные нивы». 6 Не видать путей и вех, Ты сейчас одна с метелью, На границе пахнет снег Черным порохом и елью. Ты сюда пришла сама По своей и гордой воле, Ледяные терема Вырастают в белом поле. Мчится снежная труха В знак родимого привета, Слушай пенье петуха В самой лучшей части света! Ты увидела вдали Сквозь метель — огни и тени, На краю родной земли С плачем встала на колени… 7 Долго думал атташе (Сосчитав чужие танки) О загадочной душе Этой сказочной славянки. Где, какой нашла конец, Уходя на синий север, В заколдованный ларец Положив свой черный веер?

‹1928–1967›

СУЛЕЙМАН РУСТАМ

(Род. в 1906 г.)

С азербайджанского

РОМАНТИКА НОЧИ

Уснули улицы Баку — я позабыл о сне, Я гулким шагом придаю звучанье тишине. Я в целом городе один — мне это не впервой, Легко и радостно бродить полуночной порой. Я предан думам и мечтам, в их власти нахожусь. Я приготовился ходить, пока не нахожусь, Пишу на улицах стихи, О солнце каждый стих Пригреет рано утром, чтоб не вытоптали их. Ни на мгновенье не могу сомкнуть бессонных глаз. Иду и вижу все вокруг как будто в первый раз. Иду, нашептываю стих, прокладываю след. Не выхожу на свет, как тень, а в темь вхожу, как свет, Ночь вдохновенна и щедра, богата светом ночь, Иду — и медленно идет за мною следом ночь. Мой шаг, как шаг страны моей, уверен и широк, И над моею головой — созвездье, как венок. Ночь строго требует: «Пароль?» Я говорю: «Ильич!» Не только я, но вся страна тот произносит клич. В моей груди мечта и явь, как факелы, горят, И взглядом надвое делю я небо, как гранат. Чем жажду сердца

утолить? Я становлюсь высок, Ловлю губами льдинки звезд и пью небесный сок. Я этой ночью прохожу и в сердце у себя Страну родную проношу, что молода, как я. Ночь вдохновенна и щедра, богата светом ночь, Иду — и медленно идет за мною следом ночь. Цепочкой тянутся огни, за светлым рядом — ряд, Как строки лучшие мои — гирляндами горят. Моя любимая не спит у дальнего окна, Огонь — и около него, как бабочка, — она. Не спит. И не от кого ей волнение скрывать, Пустует в доме допоздна двуспальная кровать. Ей нет ни месяца, ни звезд у грустного огня, И мир ее — особый мир, где пусто без меня. А в том окне — поэт, мой друг, склонился над столом Он бастионы слов берет, кидаясь напролом. «Работай, сердце, — шепчет он, — работай, голова, Воспеть бессмертный мир нужны бессмертные слова!» А в том окне моя сестра, моей отчизны дочь, Листает Маркса первый том — и сон уходит прочь. А там нефтяник разостлал рулоны чертежей, Неуловимый прежде пласт сдается, черт, уже! И вышки высятся в краю, сияньем залитом, Пророча сбыточность мечты о море золотом. Ночь вдохновенна и щедра, богата светом ночь, Иду — и медленно идет за мною следом ночь. Я вышел к берегу и стал на берегу морском, С ним, как с приятелем своим, я запросто знаком. На этом самом берегу, где я теперь стою, Я не однажды поджидал любимую свою. Сливались в юности для нас вода и небосвод, И не сводило вешних глаз тогда и небо с вод. Пора! Я вдоволь побродил. Вдали — начало дня. А ночь — посмеет ли она ослушаться меня! И ночи на ухо: «Не стой, идет заря, — сказал. — Что окна наглухо? Раскрой!» — любимой я сказал

‹1934›

ЯСЫР ШИВАЗА

(Род. в 1906 г.)

С дунганского

СРЕДИ ВОЛН

Появился я на свет среди волн, Подрастал я и мужал среди волн. Проведу остаток лет среди волн — Никогда я не дрожал среди волн. Я родился для волны, для волны, Пел, пою и буду петь о волнах, Скачут волны, холодны, солоны, Но останусь я и впредь на волнах. Волны, волны, вашей музыкой полы, Вам внимаю, вашу мощь ощутив. Среди звуков нестареющих волн Я ищу знакомый с детства мотив.

‹1933›

СМЕРТЬ ГЕРОЯ

На земле лежал — на запад головой, Будто полз вперед, будто был живой. Руки распластал — землю обнимал, Защищал ее до конца герой. Сын все ждал его. Говорил малец: «Не погиб отец, буду ждать отца!» Ты не жди его, ты пойми, хоть мал: Для тебя отец землю отстоял, Защищал отец землю до конца. ‹1944›

ПОБЕДА

Она стучится наконец у ворот, Сейчас она во двор хозяйкой войдет И счастье приведет с собой в мирный дом, И солнце выглянет из туч за окном, И расцветут, как розы, камни крыльца, И мать обнимет сына, а сын — отца.

‹1945›

СМУГЛЯНКА

Я опять смуглянку встретил, улыбнулся, как знакомой Так легка ее походка — не раздавит муравья. В этом белом, легком платье, будто вправду невесома, Будто соткана из света, из лучей скользящих вся. Нарвала цветов озерных. И в ее руках, под солнцем, Стал букет еще пышнее, уподобясь ей самой. С ней заигрывает солнце, и смуглянка так смеется, Будто солнце в самом деле светит только ей одной. Вдруг умолкла, спохватившись, будто в чем-то виновата, Будто вспомнила о чем-то… И сказала наконец: «Во дворце многооконном жил китайский император, Для него отец мой бедный строил мраморный дворец».

‹1957›

СНЕЖИНКА

Снежинка, снежинка кружится, К земле неуклонно летя. Огромного неба частица, Мороза и солнца дитя. Звездою блестя многогранной, Сквозя между тонких ветвей, Она, как цветок маодана, Что вышит невестой твоей. Холодного солнца сиянье Бесшумно она вобрала, Но в этих игольчатых гранях Живого не сыщешь тепла. Любуясь, смотри на жемчужный Порхающий чистый огонь. Но только не нужно, не нужно Навстречу тянуть ей ладонь. Летящая искорка света — Померкнет, растаяв, она. Но капелька круглая эта Иного значенья полна: Весною в таинственный, новый С землей она вступит союз. И яблоко будет медовым, И станет багровым арбуз. Снежинка, снежинка кружится, Как горлицы белой перо. Мороза и солнца частица, Несущая людям добро.

‹1957›

МАЛЬЧУГАН

Мальчугашка ползает в саду, Воздух, как река, прозрачно-синий Голуби набрали высоту, Плещут в небе крыльями своими. На дорожке сада, приземлясь, Голуби клюют зерно сторожко, А мальчонка, радостно смеясь, Тянет к ним доверчиво ладошки. Вы играйте вместе, сколько надо, Безопасно и спокойно тут — Никакие бомбы и снаряды Голубиной стаи не вспугнут.

‹1959›

ПЕРВЫЙ ШАГ

Луч солнца, утомленный Трудом большого дня, Баюкает пионы: «Цветите без меня!» И мраморные цапля Глядятся в водоем, Подбрасывая капли, Горящие огнем. Над плещущим фонтаном Взлетает без конца В сиянье многогранном Прохладная пыльца. В том радужном свеченье, Румяна и свежа, Мать держит на коленях Любовно малыша. Подумала немножко И смело на песок С колен спустила крошку: «Пусть сделает шажок. Иди, моя надежда, Начни свой первый путь!» И маленького держит За плечики чуть-чуть. Раскинул сын ручонки, Беспомощен и мал. …Я первый шаг ребенка, — Я чудо увидал. Шагай по свету властно И в звездной вышине Найди наш вымпел красный На пепельной луне.