Союз нерушимый
Шрифт:
"Только бы, только бы, только бы", - если бы я помнил имена богов, то молил бы каждого из них поименно.
– Что там?
– Фёдорович вытянул шею.
Я достал лист и чуть не вскрикнул от радости. Это оказалась копия командировочного предписания. Быстрым движением века я сфотографировал листок.
– Командировочное, - показал я Фёдоровичу.
– Со всеми подписями и печатями завода... Странно, очень странно. Давайте-ка милицию сюда. Кажется, дело приняло интересный оборот. Простите, видимо, вам всё-таки придётся иметь дело с теми самыми ребятами. Я звоню на завод.
– А я пойду вызову сотрудников, - кивнул старик и, закурив, отправился наверх.
Пока он ходил, я ознакомился с предписанием. Штрих-коды, номера и наклейка с магнитными полосками были настоящими, либо очень тщательно подделанными. Судя по документу, Унгерн ездил в город со странно знакомым названием "Загорск-9". Во времена оны, как я помнил, существовало всего два Загорска - с номерами 6 и 7, в одном из которых находился институт, создававший биологическое оружие, а во втором - ядерное. А вот чем занимался девятый номер, припомнить я так и не сумел.
Фёдорович вернулся:
– Готово. Сказали, выезжают.
– Хорошо. Моё начальство тоже скоро будет. Ох и дадут же нам всем...
– я покачал головой.
– По первое число. Нечего было его жалеть, сразу пропесочить и выгнать.
– Да таких песочь-не песочь...
– И то верно, - я вздохнул.
– Ладно. Пойду встречать делегацию. Ещё увидимся. Если милиция приедет, документ этот им передайте, - я отдал листок Фёдоровичу.
Тот от осознания важности момента чуть ли не по стойке смирно вытянулся.
– Так точно, - ответил старик.
– Всё будет.
Я вышел из дома, снова чуть не угодив ногой в дыру на крыльце. Фёдорович, старый негодяй, опять предупредил меня с небольшим опозданием.
Быстро удаляясь от дома Унгерна в сторону МИДа, нависавшего над пейзажем, я просматривал только что сделанное фото предписания, стараясь зацепиться хоть за какую-нибудь деталь. Где же я слышал это название? "Загорск-9, Загорск-9", - повторял я про себя до тех пор, пока это сочетание букв не стало казаться бессмыслицей.
Попытавшись зайти с другой стороны, я начал вспоминать всю известную мне информацию о "Лебедях". Завод работал по армейским заказам и производил в основном протезы и аугментации для армии. Филиалов, по крайней мере, известных мне, у него не было: разве что какие-нибудь жутко секретные. Если документ не подделка, что вряд ли, поскольку к печатям и магнитной подписи не подкопаться, то завод отправлял Унгерна куда-то по рабочему вопросу.
Иначе никак, не на курорт же его посылали, в конце концов. А куда может поехать инженер крупнейшего в Союзе завода электроники по рабочему вопросу? Только на предприятие, с которым у "Лебедей"...
Стоп! Я остановился как вкопанный и, не сдержавшись, хлопнул себя по бедру, вызвав полный подозрения взгляд из-за забора - от толстой бабы в белоснежной косынке медсестры. Догадка была логичной до безобразия, стоило лишь немного подключить мозг. Всё сошлось в одной точке - профиль завода имени Лебедева, убийцы депутатов и командировка Унгерна. Нельзя сказать наверняка, но я готов был отдать правую руку, что тот самый Загорск-9 являлся одним из так называемых "НИИ Кадров Советской Армии, Военно-Морского и Военно-Космического Флота".
Именно там ковалась новосоветская армия - в капсулах, полных питательной слизи. Именно туда, а не в центры материнства, шла добрая половина генетического материала, который собирали "доярки" по всему Союзу.
На полях Величайшей Отечественной давно не сражались обычные люди: их заменили клоны, которых с нами, КГБ-шниками, роднило использование штампов памяти, пусть и примитивных. Обучения не требоваось: клон выходил из капсулы готовым стрелком, снайпером, гранатомётчиком, артиллеристом, водителем, механиком, снабженцем и так далее. Требовалось лишь несколько недель на освоение уже вложенных навыков.
Но, в отличие от сотрудников КГБ, для их создания использовали упрощённую технологию: не загружали личность полностью, а добавляли лишь определённые знания, навыки и рефлексы. Именно поэтому офицеров-клонов надо было доучивать, причём, зачастую, долго.
Позади меня кто-то засвистел.
Обернувшись, я увидел, что это Фёдорович: стоит на крыльце, машет мне рукой. А рядом с ним - я похолодел - два мужика в шляпах и серых плащах.
Моему рывку позавидовал бы любой легкоатлет.
За спиной раздались крики, но я, разумеется, и не подумал останавливаться - мчался по лужам и грязи, увязая в глине и поскальзываясь. Идея бежать зигзагами пришла вовремя: в считанных сантиметрах от уха пронеслась пуля, затем ещё и ещё. Одна из них проделала в доске забора передо мной огромную дыру и полетела дальше, зазвенев стеклом где-то во дворе.
Сердце выпрыгивало из груди, нужно было уходить с открытого пространства, поэтому я сделал первое, что пришло на ум - ломанулся в ближайший двор.
Забежав внутрь, я перемахнул через остов "Запорожца", обежал горку напиленных берёзовых чурбаков, запутался в висевшем пододеяльнике, чуть не угодил ногой в сложенные стопкой застеклённые рамы и, со всего маха врезавшись в другой забор, проломил его, и вывалился в соседний двор...
Забор за забором, всё дальше и дальше: я напугал бесчисленное количество женщин и немного меньшее пожилых мужчин. Загонщики больше не стреляли: видно, боялись подстрелить кого-то из гражданских, плюс одежда в каком-то роде сковывала их движения, даже усиленные мышечными стимуляторами, а значит - бежать, бежать, несмотря на мельтешащие перед глазами чёрные точки, заходящееся сердце и протестующие лёгкие.
Жизнь - в движении!
На оживлённую улицу я вырвался внезапно: только-только летел сквозь замусоренные барачные дворы, а тут - асфальт, машины, общественный транспорт и люди, недовольно косящиеся на меня. Увидев, что к остановке, расположенной слева от меня метрах в тридцати, подходит жёлто-красный автобус, заполненный людьми, я сделал ещё один рывок - последний, отчаянный, пробуждающий все внутренние резервы, вычерпывающий их до самого дна.
Я успел вскочить на подножку в тот самый момент, когда двери закрывались - пассажирский навигатор был любителем подобных фокусов, поскольку время стоянки было строго ограничено.