Сталин, Иван Грозный и другие
Шрифт:
Третья и последняя книга Виппера, сохранившаяся в библиотеке Сталина, посвящена истории Древнего Рима [89] . И на ней стоит штамп, а на обложке карандашом написана рубрика, но нет ни одной закладки. Однако все 386 страниц этой книги расчерчены тонким пером и чернилами. Пометы говорят об очень тщательной проработке книги. Автор помет явно пытался запомнить как можно больше фактов из научной монографии, сложившейся из цикла лекций, читанных профессором Виппером в Московском университете за 10 лет, т. е. с 1899 по 1908 гг. Именно в этой книге Виппер с легкостью сближал явления и терминологию, характеризирующую имперские амбиции древнего средиземноморского государства, с амбициями колониальных империалистических государств Нового времени. Как я уже говорил, он, не задумываясь, перебрасывал мостки через две тысячи лет европейского развития, но в те дореволюционные годы, как большинство либеральных интеллигентов, с сочувствием относился к демократии и осуждал Цезаря и Августа, установивших неограниченную диктатуру (принципат). Ни о каких губителях России «монархомахах» и «либералах» тогда не было и речи. Однако при более тщательном рассмотрении этой книги все больше и больше сомнений вызывает атрибутирование бесконечных подчеркиваний, отчёркиваний и иных знаков на тексте. Я думаю, что ни одно из них не сделано рукой Сталина. Дело не в том, что Сталин якобы не мог так много времени уделять чтению с карандашом в руке. Я уже писал, что видел в его архиве только что вышедший том скучнейшей «Истории ВКП(б). Краткий курс», подаренный 18-летнему сыну Васе, так же густо разлинованный разноцветными карандашами [90] . Да и на многих других книгах есть масса похожих помет. Однако на некоторых страницах этой книги Виппера есть и более развёрнутые пометы: краткие реплики, знаки «NB» и др. [91] Они написаны той же ручкой и теми же чернилами, но все они и без всяких сомнений не принадлежат Сталину, это не его почерк и стиль. Не принадлежат эти пометы и
89
Виппер Р. Очерки Римской империи. М., 1908; РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 3. Д. 38.
90
См. Илизаров Б. Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2003. С. 182–184.
91
Виппер. Очерки Римской империи. С. 79, 95, 178, 190 и др.
Итак, наиболее вероятно, что Виппер привлек внимание Сталина в связи с затеянной им контрреформой советской школы и разработкой новых учебников истории. Тогда он знакомился с пособиями Виппера в одном ряду с учебниками других авторов. Когда и при каких обстоятельствах Сталин прочитал его памфлет «Иван Грозный», изданный в 1922 г., до конца не ясно, неизвестна и первичная реакция начинающего вождя на ее содержание. Думаю, что книгу Виппера он прочитал в те же тридцатые годы, косвенное подтверждение чему попытаемся отыскать в разработке учебников по истории СССР для средней школы и в последующих событиях.
3. Ключевые мифы учебника истории СССР 1937 г.
В конце января 1936 г. был объявлен открытый конкурс на лучший учебник истории для младших классов. И с этого времени Комиссия ЦК ВКП(б) и СНК начала работу по написанию учебников как бы заново [92] . Все повторилось – конкурс шел своим чередом, а в недрах аппарата ЦК Сталин на ту же тему вел свои игры. Не случайно, когда конкурс закончится, в постановлении Политбюро будет записано, что ни один из 46 проектов школьного учебника высокую Комиссию не удовлетворил. Правда, там будет сказано, что они не устроили жюри по идейным и педагогическим соображениям, поскольку не соответствуют марксизму и небрежны по языку и формулировкам [93] . Различные профессиональные и полупрофессиональные коллективы историков подавали разнообразные проекты. Рядовые учителя истории присылали свои варианты учебников. Даже малосведущие в истории и педагогике граждане предлагали свои труды. Конкурс был поистине открытым и очень демократичным: одну группу рецензентов, оценивающих учебники истории зарубежных стран, возглавил блестящий журналист, знаток политической истории Европы, авантюрист и бывший видный троцкист Карл Бернгардович Радек; вторую, по истории СССР, возглавил другой оппозиционер, давний союзник и соперник, а значит, враг вождя Николай Иванович Бухарин. Без прямого указания верховного распорядителя их никто не посмел бы привлечь к этой работе. Сталин еще в 1929 г. пытался вытеснить «Бухарчика» (так ласково называл его Ленин) из политической сферы. Он буквально навязывал Бухарину должность наркома по просвещению. Тогда Бухарин с трудом отказался. Его пусть формально, но все же привлекли к решению школьных дел в 1932 г. [94] , но до 1935 г. ничем серьёзным в области образования знаменитый советский политик не занимался. Руководил газетой «Известия», был одним из основных разработчиков Сталинской Конституции 1936 г. Сталин, по воспоминаниям Вячеслава Молотова и писателя Лиона Фейхтвангера, всегда ценил и использовал до последней возможности творческие способности «врагов народа», а потом хладнокровно их уничтожал [95] . Думаю, что помимо утилитарных соображений здесь присутствовала и большая доля иезуитства: мучил врагов надеждой, что беда прошла стороной, вот ведь дал же серьезное дело, которое теперь надолго.
92
См. Дубровский А.М. Историк и власть. Историческая наука в СССР и концепция истории феодальной России в контексте политики и идеологии (1930–1950 гг.). Брянск, 2005. С. 269–293. Это фундаментальное исследование, в котором сделана серьезная попытка раскрыть одну из тяжелейших глав в истории исторической науки. Не могу принять осторожную, двойственную позицию автора там, где требуется ясная и однозначная оценка преступной сталинской власти.
93
См.: Историю в школу: создание первых советских учебников // Вестник Президента Российской Федерации. М., 2008. С. 258–265; Артизов А.Н. В угоду взглядам вождя // Кентавр. 1991. Октябрь – декабрь. С. 125–135; Дубровский А.М. Указ. соч. С. 258–265, 273.
94
См.: Историю в школу: создание первых советских учебников. С. 291.
95
См.: Сто сорок бесед с Молотовым. Из дневника Ф. Чуева. М., 1991, С. 249, 432; Фейхтвангер Л. Москва 1937. М., 2001. С. 86.
Бухарин сразу же предложил себя на роль ведущего идеолога по «общим» вопросам истории СССР. Он хорошо знал истинную цену человеческим качествам и уровню научной компетентности друга Кобы. Было время, когда он поучал его, как надо вести дела в государстве и как понимать идеи Маркса и Ленина. Еще в 1929 г. Сталин сам публично называл его другом. Но в эти предсмертные годы, ощущая, как земля начинает шевелиться под ногами, грозя поглотить его, Бухарин написал в том же январе 1936 г. (в феврале 1937 г. арестуют) признание другу: «…я еще раз убедился, как глубоко ты прав при повороте руля на «историческом фронте» [96] . Академик Бухарин внезапно осознал, насколько ошибочно трактовал («вульгаризировал») русскую историю, марксизм и исторический материализм его недавний соратник и коллега академик М.Н. Покровский. Деловито громя сочинения Покровского, он не боялся отяготить свою совесть, поскольку тот не имел возможности огорчиться или бояться быть расстрелянным. Покровский уже несколько лет как умер своей смертью. Но оставалась еще многочисленная «школа Покровского», научное и физическое уничтожение которой осуществлялось всё предвоенное десятилетие под руководством партаппарата, руками выпускников той же школы [97] . На глазах Бухарина уничтожалась и морально растлевалась политическая «школа» самого Бухарина.
96
Дубровский. Указ. соч. С. 270–271.
97
Артизов А.Н. Судьбы историков школы М. Н. Покровского (середина 1930-х гг.) //
http://go.mail.ru/redirvia_page=1&type=sr&redir=eJzLKCkpsNLXT8lPLshJrEwt0isq1TcytTAwMDe30A0uTUmq1M0sLskvyszOL9MtzsjOz6nUzdXN0y3Izy7KLyvOzk
_P1y1OLUpNycxL1DW0NDbQzdBNz0_JL9PLKMnNYWAwNDU2NzcwtrC0ZNDRXLGta-FbS5v57sx-H4V_AABcnSr6
Буквально в эти же дни января 1936 г., в годовщину смерти Ленина, Бухарин опубликовал в «Известиях» статью, в которой в традициях российских демократов характеризовал дореволюционное состояние народов России: «Эти почти две сотни порабощённых народов, растерзанных на куски царской политикой! Эта азиатчина! Эта восточная лень! Эта – неразбериха, безалаберщина, отсутствие элементарного порядка!» [98] Газета «Правда» в серии анонимных статей (конечно, не без ведома Сталина) обрушилась на Бухарина, передернув смысл и сделав вид, что Бухарин имеет в виду не все закабаленные царизмом народы, а исключительно русский народ. А ведь именно из русского народа, напирал аноним из «Правды», вышли не только выдающиеся деятели культуры, но и Ленин и Сталин. Бухарин же, всего лишь следуя давно принятому советскому клише, живописал о том, каким плохим и убогим был мир простого российского и русского человека до революции (и это правда!), и каким великолепием он заблистал после революции, совершенной гениальным Лениным (что враньё). Имя Бухарина, как одного из идеологов учебника, нигде официально не упоминалось, но в эти же месяцы именно он предложил список проблем, которые надо было охватить в сталинском начинании. Ни малообразованные деятели Политбюро ЦК во главе со Сталиным, ни новые работники Наркомпроса во главе с Бубновым, ни историки старой и новой школ не могли их сформулировать системно. Большинство по некомпетентности, другие по непониманию и по незнанию философии истории марксизма и просто истории. Отсюда непонятная задержка с затеей учебника и с новой «парадигмой» истории СССР.
98
Бухарин Н.И. Наш вождь, наш учитель, наш отец // Известия. 1936. 21 января.
Бухарин учился в России и в Европе, с молодых лет славился как марксистский теоретик. И он воспользовался случаем для того, чтобы показать понимание задачи, когда в феврале 1936 г. к нему на отзыв передали макет ленинградских учителей истории: З.Б. Лозинского, В.Н. Бернадского, И.В. Гитис, Т.С. Карпова, Л.Д. Фельдман «Элементарный курс Истории СССР. Учебник для начальной школы. Ч. I и ч. II. М. – Л., 1935.
99
Лозинский З.Б., Бернадский В.Н. и др. Элементарный курс истории СССР. Учебник для начальной школы. Ч. 1. М. – Л., 1935 // РГАСПИ. Архив И.В. Сталина. Ф. 558. Оп. 3. Д. 189. Л. 1; Лозинский З.Б. и др. Элементарный курс Истории СССР. Ч. II // Там же. Д. 190.
Свои соображения Бухарин направил в письменном виде на имя Сталина, и, скорее всего, именно Сталин подчеркнул в тексте самые существенные соображения, вошедшие затем в постановочную часть объявления о начале конкурса и в заключительные документы. Перечислю их: история государства Российского должна быть связана с историей народов СССР и «его великим преобразованием из «тюрьмы народов» в свободный социалистический Союз». Далее: нельзя абстрактно социологизировать, как это было в постреволюционных учебниках, необходимо марксистскую схему перехода общественно-экономических формаций органично подкреплять конкретными историческими фактами. Эти факты нельзя рассматривать отстраненно, без оценок, тогда как в предложенном издании оценочный «критерий ступеней исторического развития отсутствует целиком и полностью». Особенно это касается характеристик эпох Ивана IV, Петра I и начального этапа развития капитализма. «Почти нет народов СССР, – пишет Бухарин, а Сталин, как и раньше, старательно подчеркивает, – и совсем их нет как субъектов исторического процесса со своей культурой, иногда очень богатой и своеобразной». Необходимо показать картину роста государства, как роста его аппарата и многочисленных институтов, т. к. учебник «обязан дать представление о силах и структуре царской власти». Необходимо подробнее писать о достижениях культуры, о царизме как «международном жандарме», связать историю России с революционным движением в Европе, о Марксе, Энгельсе, о «научном коммунизме», о Ленине во время Первой мировой войны, о Циммервальде и т. д. Обо всем этом или не говорится совсем, или все упрощается до пошлости и сюсюканья с детьми [100] . И наконец, ключевое, с моей точки зрения, предложение, обращенное лично к Сталину: «Сталин, – возмущался Бухарин, – …трактуется так же с ориентацией на обывателя-добряка! Рассказывается о краюхе хлеба, которую он перед побегом из ссылки дал старухе. Приведено детское письмо к нему, занимающее много места, – писал Бухарин. – Между тем один простой перечень биографических фактов, арестов, тюрем, ссылок, побегов, мест работы и т. д. дал бы в тысячу раз больше и был бы гораздо ярче и красноречивее, чем та страничка, которая посвящена Сталину. В последующем изложении авторы при всем стремлении дать образ вождя, как подобает, впадают в квазидетскую слащавость (Сталин обязательно или «улыбается», или «смеется» etc). Сталин как вдохновитель и организатор величайшей стройки, и руководитель государства и партии во всем его масштабе – отсутствует (это связано и с тем, что история СССР в учебнике дается только до конца Гражданской войны включительно, то есть за несколько лет до возникновения СССР!)… Это недоведение изложения до последних лет является существенным недостатком всего курса, недостатком, который должен быть обязательно уничтожен» [101] . Под конец Бухарин отметил, что полностью воплотить изложенную программу трудно, но к ней надо стремиться, и при этом необходимо «обратить особое внимание на художественную наглядность изложения» [102] . Никто из близких соратников Ленина не внес больший вклад в становление сталинского культа, чем Бухарин. После смерти Ленина его партийная группировка была союзницей со сталинской группировкой против остальных членов ЦК, пока и ее не выкинули из власти.
100
Историю в школу: создание первых советских учебников. С. 171, 172–177.
101
Указ. соч. С. 177.
102
Указ. соч. С. 178.
Значительная часть из 13 пунктов программы Бухарина была в той или иной степени учтена в учебнике, представленном в конце того же года и другой группой авторов, но его имя никогда больше не всплывет, если не считать проклятий и клеветы в средствах массовой информации, учебниках и т. д. Что бы ни сделал или ни сказал тот, кого наметили в очередную жертву сталинскому Молоху, все трактовалось против него. Но именно с январских статей 1936 г. о русском народе в газете «Правда» начался открытый отход от идеи равенства народов СССР к пропаганде великодержавного русского шовинизма (первый среди равных, самый великий среди народов мира, возглавивший первую в мире пролетарскую революцию, строительство социализма в одной стране и т. д.). Так была начата эпоха пропагандистского обожествления всего русского, прикрывавшая самые масштабные за историю процессы его репрессирования в собственной стране, уничтожения в пожарищах Второй мировой и других бесчисленных войнах. Бухарин практически не затронул средневековую историю России: он не взял на себя смелость судить о том, в чем мало разбирался. В окончательном варианте учебника она была оформлена другими людьми, включая великого знатока русской истории Сталина. Но что особенно было важно: все без исключения авторы, представившие макеты учебников, никак не могли найти нужный тон при подаче серьезного фактического материала с противоестественной большевистко-царистской политической окраской и дополнительной марксистской оснасткой. Ведь учебник предназначался для школьников 3-4-го класса, т. е. для 9-10-летних детей. Отсюда сюсюканье, масса всевозможных пояснений и отступлений, словников, попыток писать о сложных вопросах истории на уровне книжек для маленьких деток. И дети в этом возрасте действительно были еще очень малы, чтобы с ходу понять разницу между различными общественно-экономическими формациями или «правой и левой оппозицией», или общность «фашистов» и «троцкистов», и т. д. И это тогда, когда их родители в 30-х гг. были массово неграмотны или настолько малообразованны, чтобы растолковать символы нового учения. Бухарин же, хотя и не имел опыта работы в школе, дал совет писать всерьез, не обращая внимания на возраст, но ясным и образным языком. И этот совет решил дело. Был сотворен невиданный педагогический монстр, наконец-то удовлетворивший Сталина, ставший на десятилетия моделью для всех возрастов и поколений советских людей, включая школьников начальных классов, студентов и даже ученых-историков и государственных деятелей. А после Второй мировой войны – и для жителей Восточной Европы и части Азии. В этой идеологической мути мы все жили много десятилетий, меняя местами имена вождей.
Меньше чем через год, в конце августа 1936 г., высокое Жюри внезапно выявило победителя конкурса. Им оказался коллектив, возглавляемый историком А.В. Шестаковым. Несмотря на то что мой учитель профессор Е.А. Луцкий высоко отзывался о профессиональных качествах своего старшего наставника профессора А.В. Шестакова [103] , я не могу принять его оценки и характеристики. Если Луцкий был одним из лучших советских историков-источниковедов, то Шестаков был человеком средних способностей. До Октябрьского переворота совмещал революционную деятельность с интересом к аграрной истории, в частности, к истории революционного российского крестьянства. После Октября окончил Институт красной профессуры (ИКП), возглавлявшийся Покровским, и поэтому значился, как и все выпускники, в его «школе». В карьерном продвижении скорее всего пользовался поддержкой не только Покровского, но и наркомов по просвещению Луначарского, затем Бубнова. Без их одобрения он вряд ли бы смог занять должность заведующего кафедрой Истории СССР, сначала в ИКП, потом в целом ряде престижных институтов, а в середине 1930-х гг. одноименную кафедру Государственного педагогического института им. А.С. Бубнова в Москве. И в самом деле, где, как ни на кафедре истории и в педагогическом институте, курировавшимся самим наркомом Бубновым, мог быть написан лучший учебник? Предполагаю, что именно Бубнов рекомендовал Сталину Шестакова и его кафедру. Но тогда какой был смысл в многолетних поисках политически подходящего коллектива историков и в многолюдном конкурсе? Удивляет и скорость, с которой теперь был подготовлен и выявлен макет лучшего учебника. Конкурс объявили в феврале 1936 г, а в конце лета того же года более чем 200-страничный макет с многочисленными иллюстрациями был готов, отпечатан типографским способом, но ограниченным количеством экземпляров. Затем передан на конкурс, прочитан экспертами и членами Жюри, просмотрен комиссией ЦК и Совнаркома во главе со Сталиным и признан единственным победителем из 46 участников. И все это за полгода.
103
Луцкий Е.А. Андрей Васильевич Шестаков // История СССР. 1967. № 3; Гришаев О.В. А.В. Шестаков – создатель школьного учебника в 1930-е гг. // Вестник ВГУ: серия История. Политология. Социология. 2014. № 3. С. 67–69.
Чтобы не нарушать единомыслия и не вносить вариативности, первую и третью премии не получил ни один из макетов, а вторую и единственную (75 тыс. руб.) присудили коллективу авторов, возглавляемому проф. Шестаковым. Личные поощрительные премии (по 5 тыс. руб.) получили отдельные участники конкурса: Минц, Нечкина, Гекина, Панкратова, Гудошников и Глязер [104] . На первый взгляд авторы выбраны произвольно и «надерганы» из разных коллективов, участвовавших в конкурсе. Однако не случайно, что поощрение получило ядро историков советской формации, которое осталось в живых после завершения конкурса и продолжило активно участвовать в оформлении извращенной сталинской парадигмы истории во всех ее ответвлениях. Значит, совсем не случайно, а заранее планировалась персональная судьба значительной группы историков: кому жить, а кому пропадать.
104
См.: Правда. 1937. 28 августа; Историю в школу: создание первых советских учебников. С. 258–265.