Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника
Шрифт:
4) Тот же авва Георгий рассказывал об авве Иулиане, бывшем епископе Бострском, следующее: «когда вышел он из Киновии (Св. Феодосия) и сделан был епископом Бострским, некоторые из жителей сего города, враги Христовы, хотели отравить его ядом. Подкупили слугу, чтобы тот, когда будет подавать пить Иулиану, пустил яду в стакан. Как научили юношу, так он и сделал. Он подал стакан питья с ядом святому Иулиану. Иулиан принял и по вдохновению Божию узнал коварство. Принявши стакан, поставил пред собою, ничего не сказав юноше. Потом созвал всех граждан, в числе коих были и злоумышленники его. Чудный Иулиан, не желая обличить их, говорит всем кротко: если вы думаете отравить ядом смиренного Иулиана, то вот пред вами пью его. Положив на стакан троекратное изображение креста перстом своим, сказал: во имя Отца и Сына и Святого Духа пью сей стакан; и выпив его пред всеми, остался невредим. Увидев сие, злоумышленники пали на землю и просили прощения у Иулиана» (Гл. 93).
5) В монастыре Св. отца нашего Феодосия был один старец, родом из Севастополя, что в Армении, по имени Патрикий. Старец этот (ему было 113 лет) был кроткий и смиренный. Отцы сего места рассказывали о сем добродетельном старце, что он был игуменом монастыря Авзайского и отказался от сей должности потому, что боялся большой ответственности за нее (он говорил, что великих людей дело пасти словесных овец), и пришел сюда, чтобы жить в послушании и таким образом спасти душу свою. (Гл. 94).
6) Рассказывали нам также следующее: «Здесь (в лавре Св. Феодосия) был другой старец, родом из Аравии, именем Иулиан, – он был слеп. Иулиан некогда соблазнился о Макарии, архиепископе Иерусалимском (по подозрению в Оригеновой ереси, неосновательному), и сомневался, иметь ли с ним общение? Итак, в одно время авва Иулиан извещает авву Симеона, жившего на Дивной горе, отстоявшей от Феополя на девять миль: я слеп, сам ходить не могу, а довесть меня некому; между тем сомневаюсь, входить ли мне в общение с Макарием? Извести также меня, отец, как поступить с падшим братом и с тем, который вместе с ним связался клятвою? Авва Симеон так отвечал авве Иулиану: не отделяйся (от Макария) и не думай отделяться от Святой Церкви, ибо в ней, по благодати Господа нашего Иисуса Христа, нет ничего худого. Знай также, брат, что, если кто захочет вознесть жертву в вашей киновии, вы имеете у себя старца, именем Патрикий. Сей старец становится вне святилища позади всех около западной стены храма; он и сам совершает молитву проскомидия, и его приношение принимается, как жертва святая» (Гл. 95).
7) Авва Иоанн отшельник, по прозванию огненный, рассказывал нам: «Я слышал от аввы Стефана Моавитского, что в бытность его в обители Св. Феодосия были в этой обители два брата, которые поклялись не разлучаться друг с другом ни при жизни, ни по смерти. Они были примером назидания для всех в обители; но один из них до того разжегся похотью, что не мог противустать сему искушению и сказал своему брату: отпусти меня, брат, мною овладела плотская брань, я хочу возвратиться в мир. Брат умолял его и говорил: любезный брат мой, не губи труда своего. Сей отвечал ему: или сам иди со мною, или отпусти меня удовлетворить страсти. Брат, не желая отпустить его одного, пошел сам с ним в город. Одержимый страстью брат пошел в дом блудниц, а другой, стоя вне дома, брал с земли пыль, посыпал ею голову свою и терзал самого себя. После того, как тот согрешил и вышел из дома, брат сказал ему: какую пользу, брат мой, получил ты от греха? Сколько напротив получил вреда! Пойдем опять в обитель! Тот отвечал ему: теперь уже не могу идти в пустыню; ты ступай, а я останусь в мире. И сколько его другой брат ни убеждал, чтобы он шел с ним в пустыню, все было тщетно. Потому и сам остался с ним в мире. Они оба начали трудиться, чтобы пропитывать себя. В это время авва Авраамий, опытный и кроткий пастырь (который был после епископом Ефесским и устроил в Константинополе монастырь Авраамиев), сооружал свой монастырь, называемый византийским. Оба брата трудились здесь за плату, которую за обоих получал брат, впадший в блуд; он ходил ежедневно в город и тратил ее на прихоти, а другой брат во весь день постился, ни с кем ничего не говорил и спокойно проводил время в работе. Прочие работники, видя каждый день, что он не ест, ничего не говорит, но всегда умом внимает себе, сказал об образе жизни его святому авве Авраамию. Великий Авраамий призвал к себе труженика в свою келью и спросил его: откуда ты, брат? и какое у тебя занятие? Тот во всем открылся ему и присовокупил, что он трудится для брата, чтобы Бог, видя его труды, спас брата. Чудный Авраамий, выслушав все от брата, сказал ему: и Бог даровал тебе душу брата твоего. Как скоро отпустил от себя Авраамий брата, и он только вышел из его кельи, то услышал вопль брата своего: «любезный брат, возьми меня с собою в пустыню, да спасусь я». Он немедленно взял его, и удалившись в пещеру, недалеко находящуюся от Иордана, заключил его в ней. Спустя немного времени, брат впадший в блуд, много потрудясь по Боге духом, отошел ко Господу, а оставшийся брат, по данной клятве, оставался в этой пещере, чтобы тут же умереть и самому» (Гл. 96).
8) Рассказывали нам отцы того же монастыря об авве Стратегии, игумене сего же монастыря (Св. отца нашего Феодосия) следующее: три преимущества возвышали его пред другими современными монахами: он много постился, много бодрствовал, много трудился (Гл. 102).
9) Рассказывал нам в киновии отца нашего Феодосия авва Феодосий, который был епископом Капитолиадским, об авве Нонне следующее: «Однажды, еще до того времени, как надлежало бить в било, лежа на постели своей, услышал я, что кто-то тихим голосом произносит: Господи помилуй! Насчитавши пятьдесят раз «Господи помилуй», хотел я узнать, кто это произносил. Посмотрев из окна кельи своей в церковь, увидел старца, стоящего на коленах, и светлую звезду над головою его, которой свет помог мне узнать – кто был сей старец». О том же авве Нонне рассказывал нам другой из отцов той же киновии следующее: однажды, еще до того времени, как надлежало бить в било, вышед из кельи своей, пошел я в церковь, – вдруг вижу старца, стоящего пред оною, воздевшего обе руки к небу и молящегося. Руки его блистали, как зажженные лампы. Объятый страхом, я удалился» (Гл. 103).
Иоанн Мосх и Софроний упоминают в своих сказаниях о трех настоятелях монастыря Феодосиева: авве Леонтии (Гл. 4), авве Георгии (Гл. 108), и авве Стратигии (Гл.102), и о подвижнике того же монаст. Христофоре (Гл. 104). Блаженный Иоанн Мосх после долгих странствий скончался в Риме (около 622 года), завещав Софисту Софронию и другим ученикам, спутникам своим, которых было до двенадцати, погребсти тело его в обители Пр. Феодосия; завещание его было исполнено в точности: верные ученики перенесли останки учителя в киновию аввы Феодосия и положили в той пещере, в которой погребен сам пр. Феодосий, а блаженный Софроний, вскоре по возвращении в Палестину, был избран на Патриарший престол Святого Града, после Модеста, бывшего архимандритом той же Феодосиевой обители и потом Иерусалимским Патриархом.
Оба эти мужа (Модест и Софроний) оказали незабвенные услуги Иерусалимской Церкви. По взятии Иерусалима Хозроем, царем персидским (в 614 году), когда Иерусалимский Патриарх Захария был отведен в плен, архимандрит Модест избран был местоблюстителем осиротевшей Церкви и явил себя вполне достойным этого выбора; потомство назвало его вторым Веселеилом, строителем скинии, и Зоровавелем, обновившим Иерусалим, ибо он восстановил из развалин храм Святого Гроба, церковь Голгофы и еще Вифлеем, не опасаясь гонения Иудеев, ни скитавшихся в Палестине Персов. Благочестивый император Ираклий, изыскивая средства исхитить Святой Град из рук неверных, в то же время помогал Модесту своими сокровищами; равно и святой Иоанн Милостивый, Патриарх Александрийский, при первой вести о разорении иерусалимских святынь послал Модесту 1000 золотых, 1000 пудов железа, 1000 кулей пшеницы, столько же овец, 1000 мер сухой рыбы и столько же вина и 1000 египетских работников с смиренною грамотою, в коей просил извинения, что не посылает ничего достойного храма Господа Иисуса Христа, и писал, что и сам пламенно желал бы прийти трудиться, как простой работник, при сооружении храма Святого Воскресения, матери всех церквей.
Наследник Хозроя заключил мир с Ираклием, возвратив ему Древо Креста, бывшее в плену четырнадцать лет, и Патриарха Захарию вместе с другими пленными; но престарелый Патриарх не долго пережил свое освобождение; место его заступил достойный блюститель и обновитель Святого Града архимандрит Модест, но и он после пятилетнего управления Иерусалимскою Церковью скончался; а место его занял питомец той же славной обители священноинок Софроний, единодушно избранный на патриаршую кафедру Святого Града в 633 году.
В патриаршество Софрония прекратилось совершенно владычество греческих императоров на востоке, ибо арабский халиф Омар взял Иерусалим. Софроний мужественно отстоял перед победителем свою Церковь и паству, убедив Омара не нарушать условий, на которых сдался ему город после двухлетней осады, и сохранил для христиан заветное святилище. Но чувствительная душа святителя не вынесла скорби видеть Святой Град и его святыни в руках неверных, и он сошел во гроб († 640), оплакивая плачем Иеремии неисповедимую для ума человеческого судьбу Святого Града.
Неправильное изложение веры императора Ираклия в пользу ереси монофелитов, и в особенности типы или образы, изданные его внуком Константием, запрещавшие всякие рассуждения о вере, побудили святого Папу Мартина созвать в Риме собор Латеранский, чтобы защитить православие (в 649 году). В числе представителей от Церкви Иерусалимской присутствовали на этом соборе настоятель Феодосиевой обители архимандрит Феодор [87] и три инока: Иоанн, Стефан и Леонтий.
По свидетельству летописца Феофана, первые годы IX столетия были столь бедственны для христиан палестинских, что от непрестанных разбоев, грабежей и насилий христиане бежали из Сирии и иноки вынуждены были оставить пустынные монастыри; в числе последних запустела тогда и знаменитая лавра Пр. Саввы и соседственная с нею обитель Пр. Феодосия. Долго ли продолжалось это запустение, определительных сведений нет. Обновление сих обителей всего вероятнее могло совершиться в первой половине XI века, одновременно с обновлением храма Воскресения (с 1048 года, в царствование Константина Мономаха), разоренного нечестивым халифом Хакемом.
87
Феодор, кажется, тот самый, который был патриархом после двадцатидевятилетнего вдовства иерусалимской кафедры (в 668 г.).
После завладения Иерусалима крестоносцами (в 1082 году) мы имеем краткое описание Феодосиева монастыря в «хождении в Иерусалим» нашего первого паломника-писателя игумена Даниила: «И есть, – пишет он, – от Иерусалима 6 поприщ до Феодосиева монастыря. Тот же монастырь на горе, городом оделан, видети от Иерусалима [88] . И ту есть печера на той горе среди монастыря того; в той же печере волсви ночлег сотвориша, егда уклонишася от Ирода царя; ту ныне лежат святый Феодосий и инии святии отцы мнози ту лежат, и туже в той печере и мати святого Саввы и Феодосиева мати ту лежит» [89] .
88
Правильнее сказать: «мощно видети отселе Иерусалим».
89
Сахаров И. П. Путешествия русских людей по Святой Земле. СПб., 1839. Ч. 1. С. 68