Статья Пятая
Шрифт:
– Да, да, - кивнул патрульный, словно это было обычное явление. Я вспомнила, как Бейтман спрятал удостоверение моей мамы в свою сумку во время ее ареста.
Солдат просканировал штрих-код на документе и бросил взгляд на крошечный экран, вероятно проверяя, не числилось ли за Чейзом неоплаченных штрафов. Я была готова лезть на стенку.
– Вам повезло, что платежи за машину отменили, мистер Кандинский. Ваша регистрация уже три года как просрочена.
Чейз кивнул. Солдат вернул ему документы.
– Куда направляетесь?
– спросил он.
– В городе была проведена
Я до боли сжала кулаки и повернула запястья так, чтобы скрыть синяки.
– Я знаю, - спокойно солгал Чейз.
– Моя тетя купила тут неподалеку участок. Я сказал ей, что посмотрю, как он. У нас есть пропуск.
– Позвольте взглянуть.
Чейз потянулся к карману. Прямо рядом с пистолетом. Я отвернулась к окну и зажмурила глаза. Пальцы вцепились в одеяло, и я стала ждать выстрела.
"Он собирается это сделать, - подумала я.
– Он собирается убить этого человека".
– Я видела его в кармане твоего пиджака, - выпалила я. Солдат или нет, этот человек нам ничего не сделал. Чейз бросил на меня испепеляющий взгляд.
– Ваша подруга?
– спросил солдат, наконец отметив мое присутствие. Его глаза блуждали по моим рукам. Я заставила их лежать спокойно.
– Жена, - ответил Чейз сквозь зубы.
Разумеется. Неженатая пара, застуканная наедине накануне комендантского часа, получит повестку за неприличное поведение. Я поняла, что солдат высматривал кольцо у меня на руке. Если мы выберемся из этого живыми, нужно будет найти недорогое украшение.
– Хорошее дело, - прокомментировал он. Мой желудок скрутило.
Чейз посмотрел на меня.
– В моем пиджаке?
– Он поморщился.
– Дьявол. Значит, я оставил его дома. Простите, сэр.
– Какой номер?
– спросил, проверяя его, солдат.
– U-14. Ведь так, дорогая?
Я кивнула, стараясь не выглядеть окаменевшей.
– Это был синий бланк примерно такого размера.
– Чейз руками изобразил размер индексной карты.
– Да, все правильно.
– Солдат переложил сканер в другую руку, размышляя.
– Не буду устраивать вам неприятностей, но, когда вы в следующий раз рискнете въехать в зону отчуждения, убедитесь, что вы взяли пропуск, хорошо? У вас есть 24 часа.
– Да, сэр, - сказал Чейз.
– Спасибо, сэр.
Через несколько минут патрульный автомобиль скрылся за поворотом.
– Ох. Ничего себе.
– Слова застревали у меня в горле.
– Старый придурок даже не знает, как следует делать свою работу, - сказал Чейз.
– Устав прямо запрещает пускать гражданских в Красную зону без U-14. Об этом все знают.
– И слава Богу!
– Я едва не кричала.
Чейз приподнял бровь.
– Да. Хорошо.
Мрачная растерянность повисла между нами. Я не могла не думать о том, что сделал бы Чейз, если бы я промолчала. Я понимала по его поведению, что он не хотел стрелять, но я также знала, что он не сбрасывал такой вариант со счетов.
"Ничего не произошло", - напомнила я себе.
Однако произойди эта сцена завтра, когда нас объявят в розыск, она выглядела бы совершенно иначе.
Пора было сворачивать с дороги.
* * *
Мы проехали по пустынным улицам Красной зоны и скрылись на старой охотничьей дорожке. Небо было угольно-черным. Милицейские машины больше не встречались, но Чейз сказал, что они патрулируют Красную зону, чтобы не возникали беспорядки, а я не горела желанием повторять нашу стычку с МН.
И все же ждать рассвета было не легче.
Чтобы занять руки, я сделала бутерброды с арахисовым маслом. Сказала себе, что размышления о том, как мы тут сидим без дела, пока проходят последние наши безопасные минуты, не приведут ни к чему хорошему. До конца комендантского часа мы все равно ничего не сможем сделать.
Чейз нерешительно взял сэндвичи, когда я подтолкнула к нему три штуки.
– Я на них не плевала, - сказала я ему, чувствуя легкую обиду. Его брови, до этого изумленно вдернутые, теперь опустились и вновь вернули ему хмурый вид. Может, раньше о нем никто не заботился, но я чувствовала себя обязанной; приготовление ужина было моей обычной домашней обязанностью. Воспоминание, острое, как нож, вызвало новую волну отчаяния.
– Мне нужно тебе кое-что показать, - сказал Чейз, будто бы желая отплатить мне за приготовленную еду. Он вышел из грузовика, и в кабину ворвался поток холодного воздуха; я неохотно последовала за ним, захватив с собой фонарик.
Мое дыхание зашлось, когда я увидела, как он достал из-за пояса серебристый ствол пистолета.
Было слишком темно, а лес был насквозь пропитан запахом опавшей листвы и земли. Всепоглощающий ужас очистил мой разум, препятствуя восприятию действительности, и перехватил контроль над моими чувствами. Я заново услышала роковой металлический щелчок, азартный тон Рэндольфа, обвиняющий меня в попытке к бегству.
– Эй, - тихо сказал Чейз, и я вздрогнула, когда поняла, что он ближе, чем я думала. Я отпрянула от него и стала судорожно глотать ртом холодный воздух.
– Я это уже видела, - сказала я ему. Мое сердце билось так, будто я только что пробежала целую милю, но стояла я прямо, надеясь, что он не заметил моего испуга.
"Соберись с мыслями, - говорила я себе.
– Чейз больше не солдат, а я - не в школе реформации". Плохо, что мне постоянно приходилось напоминать себе об этом.
Он нахмурил брови, как если бы ему было больно. На мгновение я готова была поклясться, что он прочитал мои мысли, но затем его лицо снова ожесточилось.
– Ты умеешь обращаться с оружием?
– Он говорил низким голосом. Я понимала, что он думал о недавней встрече с патрульными на шоссе.
Я бросила в его сторону кислый взгляд.
– Тебе действительно надо задавать мне этот вопрос?
Он протянул мне пистолет, держа его за ствол.
– Я... я не люблю оружие, - произнесла я.
– В этом мы с тобой похожи.
Это меня удивило. Будучи солдатом, он, должно быть, привык носить с собой пушку. Когда он не опустил руки с пистолетом, я взяла протянутое мне оружие так, будто бы это была дохлая крыса; меня удивила его тяжесть, и я едва не уронила его.