Степь и Империя. Книга I. СТЕПЬ
Шрифт:
Лицензия, налог, регистрация — и лучших вам пожеланий, мастер маг. Главное, чтоб не вредил людям и интересам Короны, не вступал в противоречие с местными магическими существами.
Такова, по сути, почти вся известная нам магия, за исключением сексуальной магии и магии божественной.
— Не надо насмешливо морщиться при упоминании о сексуальной магии, мастер Абелард, — усмехнулся инквизитор. — Я имею в виду не все эти «отвороты-привороты», на которые способна любая деревенская целительница. Сексуальная магия — сильнейшая, когда речь идет об изменениях души и тела, ибо использует сильнейшее человеческое желание, почти магическое по своей сути. Божественный императив, необоримое влечение, данные
— Ну и последний вид магии — это магия богов, — инквизитор наставительно поднял указательный палец, придавая особое значение своим словам. — И об этом виде магии лучше не беседовать вообще, не тревожа даже словом эти материи. Единый — Бог и Создатель Мира, но его творением и его разрешением существуют и другие боги в нашем Мире. Например, Седой Волк. Он, несомненно, бог. Но границы его могущества нам неизвестны. Как неизвестно, какими правилами и запретами ограничил Волка Единый, какие соизволения дает ему и что запрещает. Но это тема, которая слишком близка к запретным, и мы с Вами, если позволите, не будем ее развивать.
Возвращаясь к Вашему вопросу, мастер Абелард, Маги Севера — по сути такие же владельцы «чудесных яблонь», когда вступившие в какие-то договора со странными духами Северных Гор, которые в незапамятные времена ушли от морозов в глубокие темные пещеры и увели с собой странные формы жизни.
Маги Севера столетиями отдавали этим духам людей и животных, получая взамен странных магических существ, в которых они превращались, соприкоснувшиеся с духами темных пещер.
А потом Маги Севера еще на столетия погрузились в изучение свойств таких существ, их влияние на других людей, и на изобретение десятков способов использования этих магических свойств. Между изучением свойств «магических» яблок и изучением свойств «измененных» есть лишь одно отличие. То отличие, ради которого Единый обрек благословенную им Империю на тяжкую многолетнюю войну с Магическими семьями.
Вместо яблонь магические существа Северных гор изменяли людей. А это, по мнению Единого, тягчайшее прегрешение. Человек — любимое творение Единого, и ему не нравится редакторы, критики и подмалёвщики.
Чаще всего вивисекции подвергали маленьких детей, купленных у нищих родителей или просто похищенных, которых к ним приводили слуги, преданные и не рассуждающие. Маги Севера лишали детей возможности обрести разум, превращали в чудовищ, которых ставили на страже своих твердынь. Или просто превращали в источники веществ, отводя разумным Творениям Единого судьбу овощей или грибов, растущих в темном подвале.
Заставляли тела сочиться ядовитым потом, который, добавленный в колодцы, могу свести с ума целые города. Или напротив, слезы измененного ребенка могли излечить от родимчика и падучей десятки людей. И этот ребенок, навсегда оставаясь ребенком, долгими десятилетиями страдал
Мне запомнился прикованный к стене человек, из головы которого торчала тонкая золотая трубка. Эта трубка сочилась редкими каплями. Разведенные в сто раз капельки продавались буквально на вес золота и были идеальным средством для сращения костей: снимали боль, воспаление, сращивали собранную кость за пяток дней. Но чтобы это чудодейственное средство капала, несчастному каждый день на протяжении многих лет отпиливали по кусочку ноги. Одной ноги уже не было, и ассистенты принялись за вторую. Боль заставляла его измененное тело вырабатывать чудотворный эликсир. Бедняга давно сошел с ума от боли и безнадежности. Я сам убил его…
Магия Севера далеко не вся была смертоносна и вредна. Они торговали лекарствами, возвращающими здоровье и красоту, продлевающими жизнь. Но все, без исключения, выходившее из рук северных магов, было продуктом глумления и издевательства над любимым творением Единого — над человеком.
Когда началась война, могущество Магов Севера казалось беспредельным. Но у него оказались вполне конкретные пределы: могущество опиралось на золото, приманивающее наемников, тварей, специально выведенных для охраны твердынь и способность насылать болезни на наши войска. И на наш страх перед магией.
Но наемники не любят умирать и стоять насмерть. Тем более — пробиваться к потенциальному работодателю сквозь полки имперской пехоты. И поэтому пришло время, когда наемники закончились.
Число могучих магических тварей оказалось конечным. Мы платили многими жизнями за смерть каждой из них, но их тоже оказалось возможным убить.
Справились и с болезнями.
И тогда игра пошла по нашим правилам.
Одна за другой Семейные Твердыни магов были взяты в осаду. Планомерную осаду. Настроенные в нашу пользу крестьяне и охотники выдавали нам секретные выходы из фамильных цитаделей.
Результат закономерен. Цитадели со временем пали. В некоторые из них мы опасаемся зайти до сих пор…
А разбегающиеся уцелевшие маги…
Редко кто из них беспокоился о своих боевых качествах. Чаще всего это были такие, «аптекари», сидящие в своих кабинетах и изучающие возможности новых издевательств над творением Единого. Кабинетные исследователи. Изобретатели. У каждого из них за пазухой наверняка таилась опасная склянка. Но сами по себе, разоблаченные, они мало что могли противопоставить доброй стреле и кинжалу. Никто из них не подверг себя боли и риску изменений, чтобы приобрести невероятные боевые способности. Зачем? Они слишком хорошо знали, как мучительны проводимые ими изменения людей…
Можно сказать, что мы выиграли войну в тот момент, когда плебс Северных территорий признал в нас освободителей. Без них, стыдно сказать, блистательная армия Империи не справилась бы.
И без предателей. Куда ж без них. Одни маги насылали болезни, другие выкупали свою жизнь лекарством от нее…
Войну на истощение выигрывает тот, у кого мошна толще.
* * *
И лишь за десертом мужчины перешли к главному.
— Ну, что Вы скажете, мастер Абелард, о моем предложении и моих выводах?
— По поводу предложения — однозначное и категорическое «да». Для меня, мастер Питер, «служу Империи» не просто привычное словосочетание, а смысл жизни. И, мне кажется, Вы в этом и не сомневались.
— Нет, не сомневался. Ни тогда, когда собирался в дорогу, ни сегодня. Настолько не сомневался, что набрался смелости просить у Великого рескрипт на Ваше имя с открытой датой. Мне остается только проставить там сегодняшнее число, и, ровно через 100 дней, Вы приступите к исполнению нового поручения Императора.