Стирающие грани
Шрифт:
Свалился в буквальном смысле – я едва успел услышать над головою треск ломающейся ветки, а через миг уже держал в руках эту самую ветку вместе с… мальчишкой, который вцепился в нее мертвой хваткой.
Сначала мы оба молча смотрели друг на друга.
Первым опомнился он.
– Уф… А я уже думал, что убился, - улыбнулся он совершенно искренней улыбкой.
– Ага, а я Страж Судьбы, встречающий тебя у Пределов, - буркнул я.
– Что эт ты делал там, на дереве?
– От тебя прятался – засмеялся он.
–
– Да уж, моей голове только тебя не хватало, - я наконец опустил сорванца на землю и отряхнул с башки обломки коры.
Не зная, о чем говорить еще, я просто пошел дальше.
Немного постояв в нерешительности, мальчик решил меня догнать.
– А почему ты не спрашиваешь, что я делаю тут, в лесу? – спросил он.
– А какое мне дело?
– Тебе и вправду все равно? – удивился он.
– Все равно. До тех пор, пока ты мне не мешаешь, - ответил я, не сбавляя шагу.
– А куда ты идешь?
– А вот эт уже не твое дело. Топай своей дорогой, а я своей.
Парень сначала было остановился, но потом все равно побежал за мной.
– А вдруг нам по пути?
– А с чего ты решил, что мне нужен попутчик?
«Попутчик нужен ему, тупая башка», - включился внутренний голос, но я догадался об этом и без него. И вправду, что делает ребенок один, в лесу вечером? Ближайшая отсюда деревня – та, откуда пришел я, и этот мальчишка точно не оттуда. Ну, или раньше я его просто не видел.
– Мне вообще-то в Семиглавец нужно. А тебе куда?
– Мне… Дальше. Но сначала тоже до Семиглавца, - обрадовался постреленок.
– Так можно мне идти с тобой? Обещаю, я буду вести себя тихо.
– Ладно… Иди себе, если обещаешь, что больше не будешь прыгать мне на голову.
– Обещаю, - согласился он с видимым облегчением.
– Как зовут тебя?
– Симон, - мотнул лохматой головой малец.
– А тебя?
– Шрам.
– Шрам? Что за имя такое?
– Ты же обещал, что будешь молчать!
– Уже молчу!
Я вздохнул и только теперь разглядел его повнимательней. На вид – лет десяти, или и того меньше. Одет бедно, чтоб не сказать хуже – в ношенные рубаху и штаны из грубого серого полотна. Через плечо – тощая дорожная сумка. Светлые волосы, торчащие вихрями в разные стороны, щуплые плечи… И только глаза на детском лице – и открытые, и настороженные одновременно - чем-то притягивают к себе.
В общем, на обещанное молчание рассчитывать вряд ли придется…
Сухие сучья быстро объял огонь и начал с удовольствием их облизывать. Теперь можно было протянуть к огню ноги и отдохнуть.
Мальчишка сел рядом со мною.
– Эх, поесть бы чего-нибудь, - он похлопал себя по тощему животу под грязной рубахой и состроил кислую гримасу, сам исподтишка с надеждой поглядывая на меня.
Я достал свою котомку и вытряхнул оттуда приличную кучку серо-зеленых кореньев, а потом вынул нож и начал осторожно обрезать грубую верхнюю кожуру, оставляя только мягкую сердцевинку.
– Что это? – Симон с подозрением покосился на коренья.
– Это наша еда, - удовлетворенно улыбнулся я. – Пускай деревяшки еще немного перегорят, чтобы осталось побольше жара, а потом мы положим на угли эти корешки и прекрасно ими пообедаем. Сегодня по дороге нарыл в лесу.
– Да…. А как они называются? – мальчик с сомнением повертел в руках один корешок.
– А мрак их знает, - вздохнул я.
Мальчишка часто заморгал глазами. Даже веснушки на его загорелом лице, кажется, побледнели от удивления.
– Ты чего, не знаешь, как это называется и собираешься это есть? А вдруг это отрава?
– Да какая отрава… Зарываешь его в жар, он набухает, а потом жрешь и ложишься спать, а не воешь ночью от голода. Впрочем, не хочешь – можешь не есть. Мне больше достанется.
– Да ну, ладно тебе, не сердись. Просто откуда ты знаешь, что их можно есть?
Я пожал плечами.
– Просто знаю, и все. То есть, я сначала не знал, а потом шел по лесу, споткнулся о такой вот корень, и тут – бац – знаю, что на вкус они как грибы.
– А разве такое бывает?
– Бывает… Со мной бывает.
Серые глаза Симона от удивления стали еще больше.
– Понимаешь, если тебя треснуть по башке чем-то очень тяжелым, но ты после этого ноги не протянешь, то может случиться так, что через эту самую трещину в голове все твои воспоминания поразбегаются, - попытался объяснить я.
– Вот это, наверное, и случилось со мной. Но иногда я что-то знаю наверняка, даже если никогда раньше мне не доводилось об этом слышать. Наверное, это потихоньку возвращаемся память… Хотя и в этом я не уверен.
– А кто же тебя это… Ну, стукнул по башке? Ты его помнишь?
Я покачал головой.
– Нет. Но надеюсь, что обязательно вспомню когда-нибудь. А может и не вспомню… Какая разница? У меня есть мой сегодняшний день, и чтобы лишить меня и его тоже, желающим придется потрудиться. А то, что прошлое пропало… Что ж, могло быть и хуже. Я мог остаться калекой, или идиотом. Но руки-ноги целы, голова кажись тоже на месте - значит, все в порядке.
– Так ты совсем-совсем ничего не помнишь?
– Совсем… И давай не будем об этом, ладно?
Симон послушно кивнул своей лохматой головой, но уже через минуту на его языке снова вертелось тысяча вопросов.
– А что за девушку ты хочешь разыскать в городе? Она там живет?
– Нет. Это девушка из нашей деревни. То есть… Меня нашли в этой деревне - в Озерке, выходили. Я жил там до сих пор, пока не пришли жрецы Судьбы и не увезли Линсей с собой.
– Жрецы Судьбы? А почему они это сделали?