Стирающие грани
Шрифт:
– Не очень, - признался мальчишка. – Я из Костриц, это отсюда недалеко.
– А то я смотрю – кожа да кости…
– Да я всегда был таким, - безразлично пожал плечами Симон. – Я ведь вообще-то из дома ушел, - вдруг признался он.
Я только крякнул, покивав головой в ответ. Такое действие и для взрослого считается почти что преступлением, а тут – малец, да еще такой заморыш.
– Совсем ушел?
– Совсем. А меня бы все равно братья придушили где-нибудь…
– Эт за что же так?
– Они мне не родные. Я жил раньше в городе, Дубки называется – маленький город. Я его помню слабо, хорошо помню только пожар… Наверное, тогда я и потерялся из дома. Потом бродяжил долго, ходил по разным дорогам… Кажется – очень долго… А потом меня нашла моя сестра, и сказала, что заберет к себе домой. Они с мужем живут в том же городе, на улице башмачников. Мы с ней шли в город, но по дороге что-то у нее случилось. Мы зашли в Кострицы – как сестра сказала, к родственникам. К тете Руди. Она попросила меня подождать – день, или два, пока она за мной вернется. А тетка согласилась, чтобы я у них пожил.
Симон судорожно вздохнул.
– Но она не вернулась… А тетка меня возненавидела.
– Вот я и решил пойти в Дубки, и сам найти ее там. Пускай она немного поругается – а потом все равно простит – она добрая. Только ты это… не говори никому, что я сбежал, а то меня еще назад отправят, - добавил Симон, уже зевая.
– А эт не мое дело, - честно сказал я. У тебя своя дорога, у меня своя. Мне только до Семиглавца добраться. Хочешь – иди со мной. А дальше – как умеешь.
Молчание Симона могло значить только одно – мальчишка уже спал, разомлев от еды и от ощущения относительной безопасности в моей компании.
Я и сам почему-то дико захотел спать; положив топорик наподхвате, я и себе устроился на лесной перине из листьев и травы. И, засыпая, я успел поймать какой-то то ли обрывок воспоминания, то ли мысль, что такие ночевки мне не в новинку и что когда-то мне нравилась походная жизнь…
– Мне – к барону, решительно заявил я, глядя сверху вниз на щупленького лысоватого человечка – видимо, одного из слуг. В его глазах я прочитал желание поступить со мной так же, как он обычно поступал в таких случаях – отослать наглого пришельца куда подальше, используя свою власть – беречь покой своего господина.
Но это был не тот случай.
– А… вам назначена аудиенция? – пропищал человечек.
– Ау.. Чего? Ничего мне не назначено. Но у меня для него важное донесение, которое я могу передать только лично, - для пущей важности я напыжился – под стать дотошному хранителю бароньего покоя. Но, видимо, человечек был согласен мне поверить и так.
– Тогда – проходите.
Довольно долго я шел за ним по коридорам красиво обставленного высокого дома, с каменной кладкой стен и натертыми до блеска досками деревянного пола, сопровождаемый иногда пристальными взглядами слуг. Перед высокой резной дверью мы остановились.
– Подождите, я доложу о вас, - почти что прошептал слуга и юркнул за дверь.
Еще через минуту она открылась.
Вздохнув, я решительно переступил порог и оказался в просторной комнате, что, по видимому, служила кабинетом хозяину. Высокий немолодой мужчина с растрепанными волосами и длинным шрамом через всю щеку поднял на меня тяжелый взгляд. Его этот шрам почему-то сразу расположил меня к барону – видать, не один я хватил по роже в пылу боев… Но хозяину кабинета, кажется, было абсолютно плевать на наши «похожести».
– Ну, и что же это за донесение такое, ради которого я должен терпеть орка? – голос барона оказался низким и хрипловатым, словно у того была простуда.
– Ваши люди, господин, схватили по обвинению в колдовстве одну девушку из Озерка – это деревня не очень далеко отсюда. Но это ошибка – она местная, вся деревня ее знает, и каждый может поручиться за нее.
– И это – та новость, с которой ты пришел? – лицо барона исказила гримаса презрения.
– Вышвырните его вон отсюда!
Двое стражников, вооруженных длинными ножами, обнажая на ходу оружие, направились ко мне – но в их движениях не было уверенности – все-таки я был на голову выше каждого из них, и раза в два шире в объеме. И только барон, кажется, не испытывал никакой боязни.
Но я пришел сюда не драться.
– Хороший правитель должен заботиться о тех, кем он правит! Иначе где же еще искать справедливости? – словно не замечая стражников, продолжил я свою речь, адресованную барону.
– Значит, ты пришел обвинять меня в несправедливости? – презрение в голосе вельможи сменилось чем-то похожим на интерес.
– Чтобы обвинять, надо иметь доказательства вины другого. А к вам я пришел, чтобы искать помощи – пропадет ведь девчонка ни за что. Неверно это.
Двое молодцов с ножами уже наставили на меня свои лезвия, но вместо скомандовать о нападении, барон вдруг махнул рукой, отгоняя их, словно собак.
– Хм… Тебе и вправду так дорога эта девушка, что ты пришел ко мне… сам? Или тебя послал голова поселка?
– Нет-нет, - я замахал руками, - никакой вины головы Озерка нет – они все богобоязненные люди… и сидят тихо, как мыши… Даже если одну из них будут резать, - тихо добавил я.
Барон вдруг рассмеялся.
– И где это ты такой выискался, в Озерке? Что-то я не слышал об орках на моих землях.
Я только развел руками в ответ.
– Я не меньше вашего хотел бы знать… Да вот – мне наголову что-то свалилось, или драка какая была… Но только я помню себя уже в Озерке. А что раньше – мрак его знает.
Стражники все еще стояли между нами, недоуменно переводя взгляд со своего хозяина на меня.
– Ладно. Если тебе так дорога справедливость, - хмыкнул он… - Но аресты проводил не я, а служители церкви.
– Но действовали они по вашему приказу – как можно мягче возразил я.
– Ей, кто-нибудь!
Тотчас откуда-то из-за спины барона выскочил тот самый маленький человечек.
– Пошли стражей в городскую тюрьму! Пусть приведут ко мне эту… как ее зовут? – этот вопрос уже был обращен ко мне.