Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
Как всегда галантный, Спиннок снял плащ и подскочил к ней.
– Миледи, это сохранит вас в тепле, пока мы идем в большой дом.
Бурса заметил во взоре драконицы ту же приязнь, какую испытывали все сблизившиеся со Спинноком дамы.
– Мило, - ответила она, принимая одежду и накидывая на плечи.
– И... мило.
Калат сказал: - Привет тебе. Я командующий Калат Хастейн из Хранителей Манящей Судьбы. Ау тебя есть имя?
– Конечно, у меня есть имя. У кого нет?
– Она так и смотрела на Спиннока Дюрава. Улыбнулась и подошла еще ближе.
–
– Неужели?
– отвечал Спиннок. Бурса не видел лица, но хорошо представлял чарующую улыбку, которой славился Дюрав.
– Рыло к рылу?
– Никогда. Ты верно догадался. Я только что придумала. Но порадуй меня.
– Хотя бы перед поцелуем скажи нам свое имя.
– Телораст.
Спиннок отступил и поклонился ей.
– Спиннок Дюрав. Калата вы уже знаете, а наш спутник - ветеран Хранителей, Бекер Флатт. Там на стене - Бурса.
– Сладки ли твои сны, Бурса?
Он потряс головой.
"Похоже, драконы не так уж плохи. Однако владеют ужасной магией. Она сказала, что я одержим".
Она приняла поцелуй Спиннока, прижавшись телом.
Калат Хастейн стоял в стороне. Бурса наслаждался его дискомфортом. "Да, командир, он это сделал. Следовало бы лучше его понимать". Через миг, пока Телораст продолжала тереться о Спиннока - тогда как тот уже пытался оторвать чужие руки от шеи - Калат Хастейн повернулся и закричал: - Открыть ворота! Мы входим!
"Ты забыл добавить "Дракон присоединится к нам за ужином!" Командир, ты пожалеешь о своем жесте. Бежать ночью? Или остаться, удовлетворить любопытство? Надеюсь, она потеряет терпение и сожрет Дюрава в единый кус.
Финарра, бедный Спиннок Дюрав. История, которую я должен рассказать... вообразите весьма неприятную сцену..."
Ворота толкали, стряхивая ледяную корку, пока движение не заблокировали снежные наносы. Щель едва позволила закутанной в меха фигуре вылезти наружу, навстречу Кагемендре Туласу; прищурившись на господина, она сунула голову в ворота.
– Траут! Неси лопату - нет, с ручкой, дурак. Поторопись! - Женщина снова обернулась к Кагемендре. Склонила голову: - Милорд, добро пожаловать домой.
– Брафен, ты?
– Да, милорд, я самая. Брафен, ныне кастелянша в Рыке. Милорд, вашего приезда не ожидали. Увы, гонец не доехал до нас, дабы возвестить ваше скорое прибытие. Должна сознаться в лени, большой дом не убран. Закрыт от снега, милорд.
– Она снова опустила голову.
– Подаю в отставку, милорд, ибо подвела вас.
– Брафен, - сказал Кагемендра, спешиваясь, - ты стала женщиной. Я слышал имя Траута? Значит, он тоже остался. Хорошо. Я не хочу твоей отставки. Гонца не было. Теперь ты кастелян? Вполне подходишь.
В это время Траут появился, держа видавшую виды лопату в закутанных руках. Ветеран кивнул Кагемендре, отвернул голову и сплюнул в снег.
–
Кастелян Брафен встретила взгляд господина и кивнула.
– Настаивал, чтобы его сделали капитаном, милорд, иначе уйдет. Как и Насарас, и Айгур Лот. Три капитана, милорд, командуют домовыми клинками.
– Так много? Отлично. Сколько же у меня клинков?
Брафен моргнула и вытерла рукавом сопливый нос.
– Ну, столько же, милорд. Одни капитаны. Остальные ушли, когда появились сиротки. Наверное, на запад. Хотели найти дом-клинков леди Хиш Туллы, ведь она ваша родня и все такое.
– Хиш Тулла мне родня?
– А нет? Фамильные имена такие похожие, все думали... ладно.
Траут сумел открыть ворота, разбросал мокрый снег; Кагемендра провел коня внутрь. Животное заплясало под сводом, Кагемендре пришлось его удерживать.
– Бездна подлая, - шипел он, удивляясь внезапному страху зверя.
– Что с тобой?
Брафен тоже постаралась успокоить животное.
– Сиротки, милорд.
– Что за сиротки?
– Их подарили, отдали под вашу заботу, милорд. Лорд Сильхас Руин и капитан Скара Бандарис. В-общем, они заложники.
Кагемендра промолчал. Траут подошел и принял поводья, повел испуганного коня к стойлам.
– Знаю, милорд, - сказала Брафен, с трудом закрывая ворота.
– Траут стал еще уродливее. Мы все согласны. Не могу сказать, когда и почему он изменился, но спорить готова: ваше потрясение вызвано видом его жалкой рожи. Увы, милорд, от лица избавиться непросто.
– Сильхас Руин, сказала ты. И Скара Бандарис? От кого эти заложники? Что важнее, заем вы дали имению новое название? И что это за название такое - Рык?
Брафен всматривалась в него, то и дело вытирая нос.
– Вы вернулись не чтобы принять их, милорд?
– Нет. Ничего не знал о заложниках. Брафен, мое терпение... нет, веди внутрь. Хочу отобедать. Скажи же, что склады полны на всю зиму.
– О да, милорд. Полны. Мы построили новый ледник рядом со старой цистерной, он забит тушами.
– Около цистерны?
– Старой, я говорю, милорд. Ну, той, что мы нашли, когда начали копать. Когда Траут начал копать. Так что мы решили копать. То есть Траут решил. Новый погреб рядом, милорд, вырыт в чистой глине. Для туш. Большой ледяной погреб, сир. Пятьдесят туш трудно сложить в одно место.
– Пятьдесят туш?
Они шли к главному дому. Кагемендра смотрел на него с растущим беспокойством, словно боялся заметить призрак папаши - пятно на серых камнях. Здание казалось маленьким, не соответствуя воспоминаниям.
– В-основном для заложников.
– Прости, что для заложников?
– Мясо, милорд. Козы, бычки, бараны.
Они поднялись по заледеневшим ступеням. Брафен забежала вперед и открыла двери.
– Милорд, рад, что вы вернулись.
В трех шагах у вешалки их ожидал мрачный ребенок. Он взирал на Кагемендру без всякого выражения. Одет был в рваную кожаную тунику, ноги голые, подошвы вымазаны сажей и салом.