Стивен Эриксон Падение Света
Шрифт:
– А, один из моих заложников? Отлично.
– Кагемендра подошел к ребенку и положил руку на худое плечо.
Мальчишка оскалил зубы и зарычал.
Кагемендра отдернул руку.
– Заложники от Джеларканов, милорд, - пояснила Брафен.
– Этого звать Барен.
– Сильхас Руин и Скара, да?
– Да, милорд.
– Полагаю, ни один больше нас не навещал.
– Так, милорд.
– Сколько туш осталось в том леднике?
– Две трети, милорд.
– Значит, есть место еще для, скажем... двух?
Брафен
– Милорд?
– Ладно, ладно. У нас есть повар или придется жрать сырое мясо?
– Айгур Лот руководит кухней, милорд. Вы найдете камин в главном зале хорошо прогретым, он там проводит ночи. Хотя сиротки по большей части спят, но так безопаснее.
– Она стащила тяжелую шубу, контраст ее приятной полноты и тощего остова Кагемендры был разительным. Впрочем, она прервала размышления господина, снова вытерев нос.
– Велю Айгуру готовить вам обед, милорд.
– Да, Брафен, спасибо.
Пока Брафен уходила на кухню, появился Траут. Заметив Барена, наставил на него палец: - В конюшнях стоит лошадь самого господина, понял? Держи клыки и когти при себе!
Барен развернулся и выбежал в коридор. Траут сверкнул глазами: - Сир, я получаю оклад капитана, как и другие из наших. Кроме кастеляна, разумеется. Потому что эти заложники...
– Понимаю, Траут. Ну, пойдем со мной в столовую палату.
Траут не сразу кивнул: - Сир, - и направился вслед Кагемендре к основным покоям.
– И не соизволишь ли избавиться от своей нелепой повадки, а? Мы, как помнишь, с тобой давние друзья. Сражались бок о бок. Повидали всё самое плохое в мире.
– Избавиться, сир? Невозможно. Нелепые повадки - все, что у меня есть. Под ними - ничто. Или что-то голое и уродливое, и голизна особенно уродлива. Я вовсе не изменился, сир. А вы, ну, вы кажетесь самим собой еще сильнее, чем раньше. Так что да, мы выпьем пару бокалов, сир. Наверстаем пропущенное. Ждать недолго - Айгур неплохой повар, сир.
– А где Насарас?
– Не знаю и не хочу знать. Не спрашивайте, сир. Влюбилась в заложников, понимаете ли.
– А. Скажи, сколько заложников нам прислали?
Оказавшись в трапезной, Траут ринулся вперед - снимать мусор и объедки со стола, потом взял себе стул и сел.
Кагемендра направился к креслу с высокой спинкой, что стояло во главе стола. Заметил, что его покрыла пыль, но все же сел и ожидающе уставился на Траута. Тот довольно долго откашливался.
– Вначале было двадцать пять, сир. Осталось, похоже, двадцать.
– ЧТО? Мы теряем заложников?
Траут скривился, хватаясь руками за обвисшие складки кожи на щеках; потянул так сильно, будто желал оторвать мясо с костей. Старая привычка, вспомнил Кагемендра. Возможно, она и виновата в его старообразном виде.
– Может так казаться, но мы не виноваты. Чертята дерутся меж собой. Самые слабые быстро померли. Остаются злобные и, спорить готов, дело еще не кончено. Насарас считает, что виноват скученный образ жизни. Они ведь
– Не обращаясь в волчью форму?
– Они это плохо контролируют, сир. Пока что. Слишком молоды, спорить готов. Старших нет, некому их учить - кто знает что получится.
– Темные глаза, красные веки - он сердито уставился на господина.
– Мы побиваем их на поле битвы, сир. Требуем принять условия сдачи, заставляем склонять головы. Заложники, говорим. Навязываем своё.
Вздохнув, Кагемендра кивнул.
– Не сомневаюсь, в принципе это звучит разумно.
Брафен вернулась, за ней шагал Айгур со старым серебряным подносом. Там виднелся обед преимущественно из мясных блюд.
– Милорд!
– объявил Айгур.
– Выглядите ужасно. Недавно один сиротка отрыгнул жвачку - так в ней было больше жизни. Вот. Еда. Браф, тащи тот графин с вином и еще кувшины. Блевать хочется от такого воссоединения, клянусь Бездной! Старая компания - то, что осталось. Но капитан вернулся, настоящий капитан, не жадные до монет выродки вроде Траута.
– Коренастый и грузный мужчина поставил поднос перед Кагемендрой и плюхнулся напротив Траута. Уставившись на некрасивого солдата, поднял руку и сделал странный жест указательным пальцем, будто что-то выкручивал. Ухмыльнулся.
– Что прожевали, назад не вернешь. Правильно?
Траут буркнул: - Если бы остальные любили готовить, Лот, я выпотрошил бы тебя прямо здесь. Прошу прощения у его милости.
– Вижу, тут мало что изменилось, - заметил Кагемендра.
– Айгур, твоя шутка была стара прежде, чем я поступил в Легион.
– Она у него одна, - отозвался Траут, - и только подчеркивает жалкое его положение.
– Твое мясо - это конина?
Айгур кивнул.
– Последняя, сир. То, что смогли сохранить для себя. Пришлось отбиваться от сироток, половина из них перетекли и перемазались в кровавых ошметках. В тот день сбежали последние дом-клинки. Говенные трусы. Полагаю, сир, вы уже замыслили отмщение Скаре.
Брафен разлила вино и намерена была уйти из палаты, однако Кагемендра махнул ей рукой.
– Садись, кастелян. Останься с нами.
– Так не делается, сир. Полагаю, они готовы на меня всячески жаловаться. К тому же я должна потрудиться и подготовить вашу спальню.
– Сиди. Спальня подождет.
Айгур подался вперед: - Милорд, я сказал вам, когда мы первый раз проехали через ворота, и повторю сейчас. Ваш папаша был совсем свихнутый. Мы закопали его, не проронив слезинки - ну, разве что от облегчения. Даже слуги плевали на его тень. Да, они сразу сбежали. Теперь все тут ваше, сир, и по праву. Слышал, вы нашли жену. Отлично. Буду надеяться, что у нее сильный дух, что ножки вашей кровати подломятся, сир.
– Он схватил бокал с вином и добавил: - Ваше здравие, милорд!
– выпил залпом и откинулся на спинку стула.