Стрелок-4

Оченков Иван Валерьевич

Как оказалось, мадемуазель Штиглиц, так же не смогла долго оставаться в неведенье и прибежала следом за покинувшим ее Шматовым.

— Что происходит? Кто это? Он ранен? — стала сыпать вопросами Люсия, но узнав лежащего перед ней человека, сразу осеклась и смогла лишь тихо прошептать, — это государь? Боже, да на нем кровь!

— Ага, царь, — подтвердил Федя, затаскивая вместе с казаком самодержца в карету.

— Да что же вы так грубо? — возмутилась баронесса, — это же его величество!

— Да хоть папа римский! — огрызнулся

подпоручик, занося следом мальчика. — А теперь быстро все по местам. Федька садись за руль и чтобы через минуту был у квартиры Студитского! Аллюр три креста!

— Слушаюсь! — только что не козырнул в ответ Шматов, занимая свое место.

— А мне что делать? — почти жалобно спросила растерявшаяся баронесса. — И что это за мальчик?

— Люсенька, милая, ты же сестра милосердия. Вот и оказывай помощь раненым. Садись быстрее, родная!

— Но почему бы нам не ехать в Зимний? Лейб-медики осмотрят его и окажут помощь.

— Прости, но там император может и не выжить. А он мне еще нужен!

— О чем ты говоришь?!

— О том, что у нас мало времени.

— Какие будут приказания, господин подпоручик? — вытянулся начавший приходить в себя казак.

— Вставая на запятки и держись, — устало махнул рукой подпоручик, усаживаясь рядом с Федором.

— Ты бы, Граф, поглядывал по сторонам, — озабоченно заметил Шматов, — а то мало ли какие еще злодеи выскочат.

— Ладно, — кивнул подпоручик, занимая место рядом с другом. — Только эти уроды у меня револьвер отобрали.

— Держи, — буркнул Федор, сунув ему в руки Галан, после чего свистнул кнутом и гикнул во всю мощь легких, — Но, мертвая!!!

Скачка была бешенной. Шматов гнал свою лошадку не жалея и не выбирая дороги. Оказавшаяся наедине между лишившимся чувств императором и умирающим мальчишкой Люсия разрывалась, не зная кому уделить больше внимания. Впавшему в беспамятство властелину огромной страны или истекающему кровью подданному? Сестра милосердия долго боролась в ней с будущей придворной, пока, наконец, на очередном повороте они все не покачнулись и едва не сползли на пол.

К счастью, живший недалеко от места преступления Студитский, оказался дома и не один. По какому-то совершенно невероятному совпадению, у него в гостях оказался сослуживец по текинскому походу доктор Щербак. Несмотря на разницу в возрасте они крепко сдружились и частенько захаживали друг к другу, обсудить интересные случаи из практики или последние новости, а то и просто на рюмку чая.

— Не поверите, но мы только что про вас вспоминали, — невозмутимо покачал головой старый знакомый Дмитрия, глядя как тот ввалился к ним в гостиную с мальчиком на руках. — Что у вас приключилось на этот раз?

— Помогите, — глухо ответил тот. — Семка умирает!

— Господи боже, — подскочил хозяин дома. — Несите скорее в смотровую. Сюда, пожалуйста.

— Да знаю я, — буркнул Будищев, идя следом, а за ним появились его спутники довольно бесцеремонно тащившие царя.

— А

это еще кто? — поинтересовался гость, вытирая салфеткой губы.

— Доброго здоровья, Александр Викторович, — прохрипел Шматов. — Это мы, значит, государя несем ранетого…

— Что?! — разом утратил флегматичность Щербак.

— В его какие-то поляки бомбой кинули, — охотно пояснил Федя. — Чуть до смерти не убили, а тут мы.

— Невероятно! — нервно сглотнул врач.

— Я бы сама не поверила, если бы все не случилось на моих глазах, — добила его замыкавшая процессию Люсия. — Здравствуйте, господин доктор.

— Мое почтение, баронесса, — только и смог прошептать он, после чего резко кинулся вслед за ними.

Не так давно перебравшийся в Петербург Студитский еще не имел обширной практике, а потому кушетка в его смотровой имелась только одна. На нее Будищев уложил не подающего признаков жизни Семена, а на долю его величества достался стол. Сбросившие сюртуки доктора деловито принялись за работу, первым делом, выперев за двери всех посторонних, оставив лишь Люсию.

— Как только нам понадобится помощь, мы вас позовем. А теперь не мешайте нам господа! — заявил Щербак, захлопывая перед носом остальных дверь.

— Может, я за помощью сбегаю? — нерешительно спросил офицера казак.

— Стоять! — пригвоздил его к месту Будищев. — На время операции объявляю эту квартиру на осадном положении. Командование принимаю на себя. Все несанкционированные попытки проникновения приказываю немедленно пресекать. В случае неповиновения стрелять на поражение! Ты становишься у дверей, а ты Федор держишь окна. Вопросы?

— Никак нет! — вытянулся казак, после чего немного помялся и сообщил новоявленному командиру, — только у меня винтовки нет…

— Шашка есть?

— Так точно!

— Значит, руби!

— Есть! — гаркнул терец и отправился на пост.

— Думаешь, полезут? — мрачно поинтересовался Федор.

— Хрен его знает, — пожал плечами Дмитрий. — Кстати, а почему ты решил, что террористы поляки?

— Так разве православные руку на своего освободителя подымут?

— Эх, Федя! — покачал головой Будищев, но объяснять товарищу ничего не стал. Да и не до того было.

Время тянулось невыносимо медленно. Доносившиеся из смотровой отрывистые фразы врачей были непонятны, а металлическое звяканье инструментов заставляло сердце сжиматься от неприятных предчувствий. Иногда, дверь приоткрывалась и, опасливо косящаяся на незваных гостей кухарка подавал туда горячую или холодную воду и полотно для перевязки.

Наконец, все закончилось, и к совершенно осатаневшему от ожидания Дмитрию вышел Студитский.

— Ну как? — подскочил к нему тот.

— Жизни государя пока ничего не угрожает, — отвечал доктор, устало вытирая пот со лба. — Поврежденную руку мы забинтовали и уложили в лубок. Рана на ноге не опасна, а вот что касается контузии, то судить о ее тяжести еще рано…