СТУК ТОПОРА ПО ВИШНЕВОМУ САДУ
Шрифт:
–Извините меня великодушно, Константин Сергеевич, я очень хочу с вами познакомиться.
–А кто вы, сударь?
Золотицкий слегка поклонился режиссеру, потом представился:
–Я режиссер из Москвы, Золотицкий Никита Сергеевич. Я живу в будущем, но сейчас угодил в 1904 год.
Собеседники Станиславского хмыкнули, отошли в сторону. А Станиславский остался рядом с Золотицким. Минуту Станиславский молчал, пристально смотря на незнакомого ему человека, потом недоверчиво сказал:
–Говорите,
Золотицкий немного осмелел, поэтому решительно возразил:
–Что вы, Константин Сергеевич, я живу в будущем! Я режиссер и художественный руководитель Театра юмора в Москве! Я…
Станиславский перебил его, предлагая продолжить беседу в его доме. Он жил со своей семьей на втором этаже большого особняка в Каретном ряду. Парадную дверь открыл старый слуга Василий. Он почему-то напомнил Золотицкому Фирса из спектакля «Вишневый сад».
Впустив Золотицкого и притворив дверь, Станиславский сел в кресло, предлагая своему гостю сесть напротив. Золотицкий оглянулся, осматривая зал со скользким, хорошо натертым паркетом; зал показался Золотицкому неуютным, холодным, со стульями возле стен. Он немного походил по залу, потом сел напротив Станиславского.
–И как находите мой дом?– поинтересовался Станиславский.
–Хорош, весьма,– похвалил Золотицкий.
–Итак, коллега… Вы разрешите мне так вас называть?
Золотицкий засмущался:
–Ну, конечно…. Рад, что такой известный режиссер, как вы…
Станиславский жест руки остановил Золотицкого:
–Право, не стоит… Расскажите, что вы ставите.
–«Вишневый сад» Чехова!
Радости Станиславского не было предела: он повеселел, подскочил, прошелся по залу энергичной походкой, потом сел снова в кресло, говоря очень возбужденно:
–Это весьма!.. Это весьма превосходно, коллега! Никита Сергеевич, если мне не изменяет память?
–Он самый.
–Весьма превосходно, коллега!.. И вы считаете «Вишневый сад» комедией или трагедией?
Золотицкий моментально ответил:
–Считаю «Вишневый сад» драмой.
–Вот как? – Станиславский задумался.– В моей первой постановке «Вишневого сада» Антона Павловича многое не устраивало. Он писал эту пьесу специально для Московского художественного театра.
–Интересно, что же его не устраивало?
–Многое… Распределение ролей в спектакле, настроения и жанр. Понимаете, я ставил трагедию! Расхождения еще касались даже постановочных средств, отражающих натуралистическую эстетику театра. И я сказал Чехову, что напишу новую пьесу, и она будет начинаться так: „Как чудесно, как тихо! Не слышно ни птиц, ни собак, ни кукушек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков и ни одного сверчка“». Я процитировал шутку Антона Павловича по поводу звуковой партитуры. Да, гнетущая атмосфера,
–18-
потоки слез пугало Антона Павловича.
Станиславский замолк, поняв, что он увлекся своим рассказом, забыв на какое-то
мгновение о госте.
–Однако я слишком много стал рассказывать о себе… Что вы еще ставите?
Золотицкий ожидал этот вопрос, поэтому он начал бодро рассказывать:
–Я работаю в Театре юмора, поэтому ставлю только комедии. Ставил комедию «Ревизор» Гоголя, пьесы Островского.
Станиславский убежденно сказал:
–Если честно, коллега, я не считаю пьесы Островского комедиями.
–Да?
–Скорее, его пьесы драмы,– уточнил Станиславский.
Золотицкий спросил спокойно:
–Да, а как вы оцениваете его пьесу «Доходное место»? Ее у нас ставили в Театре сатиры.
–Театр сатиры?.. Гм, возможно, ставить ее и как комедию,– согласился после некоторого раздумья Станиславский.
Но через минуту уточнил:
–Нет, лучше, как трагикомедию.
–Константин Сергеевич, я стремлюсь ставить в своем театре что-то новое, но это очень трудно! – взволнованно произнес Золотицкий.
–Почему?
–Постоянно в мою работу вмешиваются чиновники! Из Министерства культуры. Лучше, говорят, ставить проверенные годами пьесы, чем ставить что-то современное. Я спорю с ними по мере возможности. Спорил, спорил, потом надоело, поставил комедию Аристофана.
Станиславский засмеялся:
–Аристофана?.. И после этого чиновники больше вас не беспокоили? Думаю, эта комедия очень древняя. И проверенная веками!
–Точно… Только чиновнику не понравилось, что актеры бегали по сцене голыми.
Станиславский удивился:
–Совсем голыми?
–Актрисы совсем голые, а актеры с обнаженными торсами. И они были в кожаных шортах с искусственными фаллосами.
Станиславский поморщился:
–Я бы оставил только кожаные шорты. Без фаллосов. И что потом сказали на это ваши чиновники?
Золотицкий слегка усмехнулся:
–Сказали, что я ставлю пошлятину. И больше не приходили в мой театр.
Станиславский снова засмеялся:
–А вы молодец, Никита Сергеевич. А пьесу «Вишневый сад» ставите, как комедию?
–Уже говорил вам,– напомнил Золотицкий.– Считаю «Вишневый сад» драмой. Но мои актеры хотят играть ее, как комедию.
–Напрасно! Никак нельзя ставить, как комедию. Это трагедия!
После минутной паузы Золотицкий признался:
–Я очень хочу поработать с вами, Константин Сергеевич! Хотя бы один день! Поучиться
у вас режиссерскому мастерству!
Станиславский благосклонно улыбнулся:
–Попробую вас включить в штат театра, но обещать это на сто процентов не могу, коллега.