Суд Рейнмена
Шрифт:
Павел не хотел впускать Синдию в свою квартиру потому, что там прятался Рейнмен. И едва ли преступник вынудил писателя предоставить укрытие при помощи угроз. Павел входит в десятку лучших мастеров Региона по универсальному карате, он специалист по обращению с холодным оружием, и если бы Рейнмен попробовал угрожать ему, то вылетел бы со второго этажа без половины зубов. Если Павел и прятал убийцу, то делал это по доброй воле.
А по доброй воле можно укрывать у себя только лучшего друга, ради которого можно поступиться законом. Но кто это? Павел живёт особняком, всех его друзей можно по пальцам пересчитать, и попробуй, узнай, ради кого Павел
Теперь она знает, где искать след. В ближайшем окружении Павла Уланова.
Синдия позвонила Михаилу. Прокурор был в зале суда и попросил подождать, пока он выйдет в коридор. Через минуту мобильник Синдии снова зазвонил, высветив номер телефона прокурора.
– Суд только что удалился на совещание, — пояснил Михаил. — Я вас слушаю!
Синдия коротко изложила ему свои умозаключения. Прокурор задумчиво откликнулся:
– Не лишено интереса. Я подумаю над вашей версией. Появятся свежие мысли, перезвоню… Не думаю, что Пашка добровольно прятал Рейнмена. Эта версия звучит не менее фантастически, чем предыдущая, — прокурор закашлялся:
– Ну, вот, говорю: кто старое помянет, тому глаз вон, а сам… Ну, вы звоните, если что!
– Непременно, — Синдия отключилась, спрятала телефон в сумку и стала прохаживаться по гостиной. Профессиональное чутьё подсказывало ей, что ещё немного, и она раскроет это сложное дело. Во всяком случае, ночную загадку она разгадала. Павел просто не хотел впускать её в квартиру и соврал. теперь ясно, в каком направлении надо искать. Для этого надо ещё раз проработать все собранные материалы и постараться найти какие-нибудь зацепки.
Синдия вышла на лоджию, сбросила туфли, забралась в шезлонг, закурила и развернула сегодняшние сводки о последнем выходе Рейнмена.
Джеймс высунулся из своего домика, увидел, что колени хозяйки завалены бумагами, недовольно фыркнул и снова скрылся.
Синдия просидела на лоджии до глубокой ночи. Когда она отложила пачку бумаг, потирая ноющую от усталости голову, её ручные часы уже показывали время — около полуночи. Тут она вспомнила, что прошлой ночью с трёх часов бодрствовала, и навалилась усталость. Мысль о том, чтобы идти в душ, чистить зубы и разбирать постель показалась невыносимой, но Синдия решила не идти на поводу у своих слабостей. Через двадцать минут она вышла из ванной комнаты, разобрала постель, забралась под простыню и заснула, едва закрыв глаза.
Утром, как всегда, когда Синдия спешила на работу, ключи от машины завалились на самое дно сумочки, и пришлось стоять посреди двора и в десятый раз нащупывать кошелёк, мобильник, ключи от квартиры, сигареты, косметичку — всё, кроме брелока с ключами.
Охранник возле дома вынул рацию, коротко переговорил с кем-то и нажал на кнопку открытия впускных ворот. Во двор вполз «Лэнд-Круизёр» Михаила.
– Какая удача, что я вас застал! — воскликнул прокурор, выскакивая из машины. — Я специально сделал огромный крюк по пути на работу, чтобы застать вас. Мне пришла в голову мысль насчёт нашего общего дела. Может, я вам её по дороге изложу? — он распахнул для Синдии переднюю дверцу рядом с водительским местом. Прекратив поиск упрямых ключей, Синдия вскарабкалась в салон джипа, устроилась рядом с Михаилом и улыбнулась:
– Наверное, есть весомая причина, по которой
– Может быть, — загадочно ответил Михаил, выезжая со двора.
– Я ещё раз опросил всех, кто прибыл на место убийства возле бара, — сообщил Михаил, остановив джип под светофором. — Оперативников, участкового, бригаду из ГУВД, Иветту Станиславовну. Участковый живёт в начале улицы, через три дома от места убийства. Он давно знаком с родителями свидетельницы убийства, Елизаветы Маркиной, и девушка, увидев убийство, сразу позвонила ему. Он прибежал к бару через пять минут. Синдия Аркадьевна, прежде чем я изложу вам некоторые неизвестные вам факты и свои умозаключения, позвольте вопрос. Когда вы услышали подозрительный шум со своего балкона, кому вы позвонили в первую очередь?
– Иветте Станиславовне и капитану Платову.
– А вы звонили им на стационарный телефон, или на мобильник?
– Иветте — на мобильник. Я привыкла, что её не всегда можно застать дома. Капитану Платову я позвонила вначале домой, там его мать ответила, что Антон на сутках, тогда я позвонила ему на работу, там включился автоответчик. У меня не было времени диктовать сообщение, и я позвонила Платову на мобильник. А что, собственно…
– Понятно, — задумчиво сказал прокурор, тронув джип с места.
– А в чём дело? Как мои звонки связаны с местом проживания участкового?
– Таким образом, — Михаил нажал на клаксон, чтобы согнать с дороги мотоциклиста, нагло подрезавшего «Круизёр», — что участковый, как я сказал, живёт неподалёку от места происшествия и пришёл буквально через пять минут после звонка Маркиной. И там он застал на месте капитана Платова, вызывающего оперативную бригаду!
– Но каким образом он мог опередить участкового? — спросила Синдия. — если он был на дежурстве в ГУВД, то никак не мог добраться до бара за пять минут!
– А вы уверены, что он ответил вам из ГУВД? — прищурился Михаил. — Ведь когда разговариваете с человеком по мобильнику без «маячка», невозможно установить его местонахождение. Что вы вообще подумали, когда в кабинете Платова вам ответил автоответчик?
– Ну… что он вышел из кабинета, или выехал куда-то…
– Синдия Аркадьевна, вы не проверяли оперативное расписание дежурств в ГУВД, а поверили словам матери Платова? Антон не дежурил в ночь убийства!
– То есть как?
– То есть, дома он зачем-то сказал, что заступает на дежурство.
Какое-то время оба молчали. Михаил выехал на Большую Приморскую. Когда они проезжали уже знакомый офис «Омеги ЛТД», прокурор снова заговорил:
– Он был где угодно, кроме ГУВД. И не исключено, что он был неподалёку от места убийства.
– Не может быть! — и тут же Синдия подумала: а почему не может?
Антон Платов был ростом 199 сантиметров. Он занимался тхэквондо и имел разряд по боевому корейскому искусству. Он ни разу за время их совместной работы не выругался матом (в отличие от большинства коллег), даже когда думал, что женщины его не слышат. Он резко неприязненно относился к жертвам Рейнмена, а наутро после убийства Федотовой очень резко высказывался о погибшей, её друзьях и обо всех дворовых «бригадах» в целом.