Суд Рейнмена
Шрифт:
Голос Павла был не сонным и даже слегка запыхавшимся.
– Извини, я тебя не разбудила?
– Гроза разбудила. Я только что с кухни. С вечера окно забыл открытым, а когда продрал глаза и вспомнил, там уже было озеро Байкал. Я задолбался воду собирать. Промок, как тогда, в Мексике, когда автобус помогал выталкивать. А у тебя все окна закрыты?
– Да, я на всякий случай закрыла их перед сном. Ну как, собрал воду?
– Угу. Прикинь, электричество отключили. Вот было то ещё удовольствие в темноте в луже плюхаться. Так что ты там говорила? Опять ваш Фантомас поработал?
– Похоже на то. Двое каких-то парней, похоже, пьяные, ругались в переулке, а потом вдруг их вопли оборвались так, будто их кто-то вырубил. А учитывая то, что сейчас дождливая ночь…
– Понятно. Ну, менты разберутся. Пойду переоденусь, а то мокрый, как курица.
После разговора с Павлом Синдия решила сама сходить на место происшествия. Наскоро натянув чёрные джинсы и тёмно-серую джинсовую рубашку, Синдия взяла плащ-дождевик и невольно улыбнулась, вспомнив Валерия в «Ореанде» в таком же наряде. «А здорово он тогда замаскировался, я бы его ни за что не узнала бы!»
На всякий случай прихватив удостоверение и пистолет, Синдия вышла из квартиры; уже хотела позвонить Павлу и попросить проводить её, но выругала себя за эгоизм: бедный парень, наверное, итак замучился воду на кухне собирать, а тут не угодно ли, сопровождай соседку-полуночницу!
Синдия нахмурилась. Что-то не давало ей покоя, когда она разговаривала с Павлом. Но что? ладно, о своих амурах она подумает потом. Сейчас главное — выяснить, что произошло в переулке, откуда уже доносилось завывание милицейских сирен…
Там уже собралось около десяти машин: оперативная группа ГУВД, районные милиционеры, экспертная бригада, «Скорая помощь»; «Волга» Антона, «Ауди» Иветты и «Круизёр» Михаила. Прокурор стоял возле своего джипа, закутавшись в непромокаемый плащ почти по самые глаза. За жёлтой лентой, огородившей место происшествия, царила суета.
– Что? — коротко спросила Синдия, подходя к Михаилу. — Я не ошибалась? Опять?
– В точку, — кивнул прокурор. — притом, сразу двоих! Двое пьяниц что-то там возле бара не поделили, а наш мистер Икс их рассудил. Классическая картина: два удара, два трупа, и никаких следов преступника. Кстати, — он еле сдержал зевок и усмехнулся одними губами, — на всякий случай: алиби у меня есть. Сегодня, то есть уже вчера мы праздновали с моими родителями их тридцать пятую годовщину свадьбы. За столом сидели до полуночи, и до сих пор убирали. Вы вовремя позвонили, а то у нас такой кавардак, что мало не кажется. Я не знал, за что хвататься и только болтался под ногами у мамы и Женьки. Надеюсь, без меня они быстрее справятся.
Синдия покачала головой:
– Михаил Олегович, не напоминайте, какого я дурака сваляла!
– Да ладно. Думаете, кто-то из нас не совершал ошибок? Хорошо только, если их можно вовремя исправить, что вы и сделали.
– Хоть на это хватило ума. А где капитан Платов?
– В автобусе экспертов, они с Иветтой Станиславовной беседуют со свидетелем. На этот раз есть вполне толковый свидетель, девушка из углового дома. Она проснулась от грозы, встала закрыть окно и увидела, как Рейнмен напал на этих двоих.
По результатам беседы с Иветтой, Антоном, районными милиционерами и немногочисленными свидетелями, Синдия составила для себя такую картину происшествия:
Двое завсегдатаев круглосуточного бара в переулке начали спорить ещё у стойки. Причину их ссоры так и не удалось выяснить: парни так щедро приправляли свою речь матом, что смысл терялся. Когда ссора чуть не перешла в драку, бармен незаметно мигнул охранникам, и те привычно выставили скандалистов на улицу, где перебранка продолжалась.
Девушка, жившая в доме через дорогу, проснулась от удара грома и спохватилась, что перед сном оставила открытым окно своей комнаты. Возясь с заклинившей задвижкой, она увидела на противоположном тротуаре двух орущих друг на друга пьяных парней и раздражённо налегла на задвижку. Соседство с баром причиняло жильцам дома немало неудобства. И вдруг из-за стены бара боком выскользнула тёмная фигура. На мгновение блеснуло лезвие, и один из хулиганов упал. Второй что-то заорал и попытался кинуться на убийцу, но тот снова чуть шевельнул рукой, и пьяница неуклюже завалился рядом с товарищем, а человек в чёрной одежде обмыл нож в луже и быстро исчез из вида: дождь лил стеной, но девушка успела заметить, что побежал он в Лермонтовский проезд.
Это было странно. Ведь проезд оканчивался тупиком. Между тем, как другая дорога привела бы Рейнмена на улицу Папанина, откуда можно выйти в центр города и легко там затеряться. Ответ напрашивался один: Рейнмен торопился домой, или в надёжное укрытие. Итак, ещё один пункт: Рейнмен либо имеет уровень дохода, позволяющий иметь жильё в элитном районе, либо работает в охране. В проезде было 12 домов одного типа с домом Синдии: шесть или восемь просторных квартир, шифровые замки и видеокамеры в подъездах, охрана во дворе и неправдоподобная стоимость жилплощади, равная годовому бюджету семьи среднего уровня.
Это опрокидывало версию Синдии о Рейнмене — сотруднике ГУВД или прокуратуры. Ни одному из фигурантов в её списках квартира в Лермонтовском проезде была не по карману и друзей здесь ни у кого из них не было. Зато напрашивалась другая версия: Рейнмен — один из охранников комплекса. Все они — бывшие спецназовцы, многие из которых проходили службу в Чечне. Для охраны элитных жильцов хозяева комплекса в проезде нанимали профессионалов. И один из них мог оказаться тем, кого Синдия ищет. Надо направить запрос владельцу «Лермонтовского комплекса» на информацию об охранниках и мало-мальски подходящих к «портрету» Рейнмена жильцов.
– Надеюсь, он не заставит нас слишком долго ждать, — сказал Михаил, когда Синдия рассказала ему о предпринятых действиях. Выглядел прокурор отчаянно усталым и невыспавшимся. Похоже было, что на работу он приехал прямо с места происшествия. И сейчас на нём была одежда, в которой он вероятно сидел за столом с родителями накануне вечером: белые джинсы с кожаными нашлёпками на коленях и гавайская рубашка, на которой смешались все цвета самого яркого, «кислотного» оттенка. Привыкшему к строгому «офисному» костюму Михаилу Олеговичу было неловко находиться на работе в таком виде, и он выглядел смущённым.