Суд Рейнмена
Шрифт:
Но в это трудно поверить. Трудно подозревать капитана Платова, Антона, молодого, энергичного, весёлого парня, который так гордился своим званием и так старался его оправдать. Это о нём ей говорили в её снах Джеймс Корвин и Валерий, когда говорили, что она каждый день видит Рейнмена без маски? Что ей мешает сразу принять версию Михаила?
Июньский вечер, когда был убит парень, отмечающий Последний звонок. Антон гнался за убийцей, это подтвердили двое патрульных ДПС и многочисленные свидетели. Патрульные стреляли в убегающего убийцу и даже один раз попали.
Синдия напомнила это Михаилу. Он хмыкнул:
– Да, вот это я не учёл. Но всё же надо выяснить, как Платов первым оказался на месте преступления, — прокурор въехал во двор прокуратуры. — Но не спрашивайте его об этом в лоб.
– Само собой, — Синдия надела чёрные очки, вынула сумку и вышла из джипа. — Я всё же не первый год работаю следователем и стараюсь не наступать по несколько раз на грабли!
Глава 35
КВАРТИРА В ЛЕРМОНТОВСКОМ ПРОЕЗДЕ
Списки жильцов и охранников Лермонтовского проезда показались длинными даже после того, как их разделили на три части. Две трети списка взяли на себя Синдия и Иветта, а третью часть — Михаил. Он настоял под благовидным предлогом на том, чтобы не включать капитана Платова в группу проверки. Пока что было решено держать новую версию в тайне.
Антон Платов преследовал убийцу в июне на глазах у многочисленных свидетелей.
Антон Платов оказался на месте последнего убийства, опередив участкового, который живёт в пяти минутах ходьбы от бара.
Два взаимно исключающих друг друга факта. И как совместить их? Неясно. Но они каким-то необъяснимым образом оказались рядом в деле «человека дождя», так не похожего на героя примитивной одноименной мелодрамы с любимцем домохозяек в главной роли…
Размышления о том, как два противоположных факта оказались рядом, мешали Синдии работать со списками, и она усилием воли постаралась выбросить из головы всё лишнее. Так, «Дом № 1, квартира № 3. Астафьев В.А., 1948 г.р., Астафьева Д.Н., 1960 г.р., Астафьев И.В., 1980 г.р.». Так, младшего Астафьева можно занести в группу вторичной проверки по возрасту!
Задав компьютерной базе запрос на Ивана Астафьева, Синдия перешла к следующей квартире. Прокофьев А.Н., 1969 г.р., наиболее часто в списке посетителей одинокого владельца рекламного агентства фигурирует Е.А. Казанцева, 1981 года рождения. Прокофьева тоже надо будет проверить: возраст Рейнмена — 25 – 30 лет, плюс – минус пять лет. Притом «плюс» скорее, чем «минус». Надо выяснить, не служил ли Прокофьев до открытия своего бизнеса в спецвойсках, не имел ли разрядов по восточной борьбе и не имел ли конфликтов с маргиналами. Конечно, бизнесмен, обнаружив, что его проверяют, может явиться в прокуратуру со скандалом, такие люди, как правило, не любят попадать в поле зрения правоохранительных структур и используют все свои рычаги воздействия на власть имущих, чтобы этого избежать, но у Синдии был изрядный опыт общения с подобными субъектами. «Думаю, когда я разъясню Анатолию Николаевичу, зачем я проверяю его, он согласится, что лучше быть фигурантом, чем подозреваемым, ведь так и до обвиняемого недалеко!».
На дисплее высветился текст личного дела Ивана Астафьева. Синдия сохранила его в Блокноте, перевела на принтер и задала новый запрос, на Прокофьева.
Данные о хозяйке квартиры № 5 заставили её подпрыгнуть на стуле. «Малькова Вероника Степановна. 1945 г.р. Проживает одна. С 2001 года по месту прописки появляется редко, тогда же подписана доверенность и передан второй комплект ключей Мальковой И.С., 1966 года рождения».
Итак, совладелицей квартиры № 5 в доме № 1 Лермонтовского проезда является Иветта, а Вероника Степановна, скорее всего, её родственница, наверное, мать. Теперь понятно, что Михаил не ошибся в своих догадках. Рейнмен искал в Проезде укрытия и знал, где его найдёт. Нескольких минут ему хватило, чтобы снять маску, спрятать нож, сменить чёрный костюм Рейнмена на джинсы и рубашку и прибежать к месту убийства, опередив пожилого одышливого участкового. А Павел Уланов тут не при чём. И насчёт залитой кухни он наврал, наверное, потому, что был в квартире не один, а с другой женщиной. А кто сказал, что Павел обязан хранить верность ей одной? Может, иногда он позволяет себе развлечься со сверстницей или девушкой моложе его, и не знал, что ответить, когда звонила Синдия. Вот и врал так неумело.
Но как же тогда показания сержантов, которые видели Антона и Рейнмена у моста? Если Рейнмен и Антон всё же не одно лицо, то как Платов оказался в переулке, почему соврал родителям, что уходит на дежурство и каким образом он связан с квартирой матери Иветты? Едва ли она могла быть подельницей серийного убийцы. При всей своей неприязни к жертвам Рейнмена, Иветта не стала бы таиться, укрывая преступника, с одной стороны заниматься расследованием, с другой — стопорить его. Эта прямолинейная отважная женщина никогда не кривила душой, не скрывала своих убеждений, и её менталитет бунтующего подростка никак не вязался с образом укрывательницы преступников.
Но Иветта имела ключи и доверенность на квартиру в Лермонтовском проезде, а капитан Платов оказался поблизости.
От такого наслоения противоречий начинала кружиться голова, и Синдия решила хотя бы попытаться прояснить ситуацию. Она сняла телефонную трубку и набрала номер приёмной председателя городского совета. Через два гудка в трубке раздался профессионально-вежливый женский голос:
– Приёмная председателя городского совета. Доброе утро.
– Доброе утро. Соболевская, помощник городского прокурора. Соедините меня, пожалуйста, со Станиславом Марковичем.
– По какому вопросу?
– Лермонтовский проезд.
– Ждите.
– Мальков слушает! — пророкотала трубка через минуту. — Здравствуйте, Синдия Аркадьевна!
– Станислав Маркович, извините за беспокойство, но я должна задать вам несколько вопросов.
– Можете подъехать, когда вам удобно. Дело, наверное, не телефонное.
Мальков сам вышел встретить Синдию на проходной, проводил её в свой кабинет с портретами президента, губернатора и городского головы и предложил монументальное кресло, обтянутое чёрной кожей, возле журнального столика. Секретарша, молодая рыжеволосая женщина в строгом, но явно не дешёвом светло-сером костюме принесла поднос с двумя чашками кофе и вазочкой пирожных и так же тихо покинула кабинет. Станислав Маркович устроился напротив Синдии. Если она почти утонула в огромном кресле, то Мальков напротив неё выглядел в таком же кресле по-прежнему великаном.