Суд времени. Выпуски № 01-11
Шрифт:
Млечин:Олег Германович…
Румянцев:…о референдуме Российской Федерации…
Млечин:…может, Вы меня плохо слышите. Я не спрашивал о судьбе Ельцина, я спросил: как избиратели, ваши избиратели, ответили на вопрос о судьбе Верховного Совета на референдуме? Не ответили ли они, что они хотят переизбрания?
Румянцев:На референдуме, повторяю, не было дано ответа положительного на эти два вопроса, исходя из принципов, заложенных в законе о референдуме. Вот почему Верховный Совет и Съезд народных депутатов в сентябре 93-го года — я был одним из авторов этого постановления — постановили, что необходимы досрочные одновременные перевыборы как президента, так и Верховного Совета, не позднее февраля 94-го года…
Сванидзе:Я прошу прощения, документ на экране.
Млечин:Ваша честь, у нас какие-то проблемы со свидетелем.
Сванидзе:Документ на экране.
Румянцев:Цифры, цифры.
Сванидзе:Здесь на вопрос «Считаете ли вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов», большинство ответило «Да».
Млечин:Большинство высказалось за досрочные перевыборы. Если избиратели проголосовали за перевыборы, отчего же Верховный Совет и Съезд народных депутатов не распустился и не переизбрался?
Румянцев:Еще раз повторяю, что вопрос, как считать. На основании закона о референдуме такого большинства не было получено. Вот почему Верховный Совет совершенно смело мог продолжать работать. Но политически было понятно, что необходимо вести дело к досрочному одновременному переизбранию.
Млечин:Избиратели проголосовали против переизбрания президента, почему вы считали нужным, что он должен быть переизбран?
Румянцев:Этот референдум был результатом политтехнологии, я глубоко в этом убежден, этому есть масса доказательств. Извините за выражение, я издал в десяти томах историю создания Конституции, и один из томов посвящен, в том числе, и этому референдуму. Я дорогому Леониду Млечину подарю полный комплект, чтобы он изучил реальные документы.
Сванидзе:То есть вы считаете, что референдум был фальсифицирован?
Румянцев:Безусловно.
Сванидзе:Спасибо. Итак…
Млечин:Если можно, тогда я приглашу своего свидетеля. Сергей Александрович Филатов, будьте любезны. Вы были первым заместителем председателя Верховного Совета, потом работали в президентской администрации. Так что ж, сфальсифицирован был референдум-то, оказывается? А мы-то все голосовали, думали, что все взаправду. Да, Сергей Александрович? Скажите, он действительно был сфальсифицирован? У вас сведения какие-то?
Сергей Филатов, руководитель Администрации Президента РФ, председатель экспертно-аналитического совета при Президенте РФ (1993 г.):Нет, не был сфальсифицирован…
Млечин:Есть какие-то документы, может быть?
Филатов:…но после проведения референдума было решение Конституционного суда не считать юридически правильными, что ли, результаты этого референдума, и он…
Сванидзе:С чем было связано это решение, решение Конституционного суда?
Филатов:Ну, это было связано, конечно, с одной стороны, что в соответствии с законом о референдуме не было тех цифр, которые должны были быть. А с другой стороны, конечно, это было связано еще и с политической ситуацией, потому что Конституционный суд, на мой взгляд, в тот период вел себя не совсем адекватно. Вообще началось-то все не с указа. Началось-то все с того, когда Ельцин объявил о реформах. 2-го января 92-го года было объявлено о реформах. И с этого дня началась война. 7-ой съезд народных депутатов, конец этого года — снимают Гайдара. 8-ой съезд народных депутатов — пытаются снять Ельцина. 9-ый съезд народных депутатов — Ельцин на грани импичмента, 62 голоса не хватило, чтобы объявить ему импичмент. То есть создавалась катастрофическая ситуация нагнетания напряженности между двумя ветвями власти. На 9-ом съезде выходят на договоренности: с помощью Конституционного суда выйти на референдум, который вам здесь показали. После окончания референдума принимается решение создавать новую конституцию, потому что в Конституции было двоечтение власти. Ельцин — глава государства, высшее должностное лицо. Съезд народных депутатов — полномочный властитель судеб в стране. У Ельцина не было возможности объявлять референдум, не было возможности начать…
Сванидзе:Ваше время истекло, Сергей Александрович. Леонид Михайлович, прошу прощения. Сторона обвинения будет задавать вопросы свидетелю защиты?
Кургинян:Да, я с удовольствием задам. Значит, результатов, как и говорил Румянцев, необходимых для референдума, референдум не дал — это первое. И второе — Конституционный суд, т. е. высший орган, определяющий законность и незаконность, сказал, что этот референдум не имеет конституционной силы. Правильно я Вас понял?
Филатов:Правильно, да.
Кургинян:Правильно я понял. Теперь скажите, пожалуйста, а почему это все — война? Ну, вот в Италии они так бодаются, бодаются. У них бывает, что импичмент кому-то задают, или парламентские кризисы. Почему это надо было сейчас…
Филатов:А Вы вспомните, положение в стране какое было? Из него надо было выходить и быстро.
Кургинян:Не считаете ли Вы, что это было катастрофой лично для Ельцина?
Филатов:Для Вас это не было катастрофой?
Кургинян:Что?
Филатов:То, что происходило.
Кургинян:Для меня распад СССР — это метафизическая катастрофа, и я считаю, что после этого я живу в аду. И Вы это знаете.
Сванидзе:Сергей Ервандович, распад СССР произошел раньше, мы сейчас…
Кургинян:Поэтому с этого момента для меня катастрофа все. Не кажется ли Вам, что единственный, для кого это катастрофой было — это был Ельцин? Для которого то, что политический процесс начал сдвигаться и что Верховный Совет стал переходить из душки-милашки, который поддерживал Ельцина, в некую силу, которая стала этого Ельцина не поддерживать, для Ельцина был не нужен. Пока Верховный Совет был за Ельцина, все кричали и стояли с плакатами «Вся власть Советам», потом против…
Сванидзе:Сергей Ервандович, вопрос, мне кажется, ясен. Прошу Вас, Сергей Александрович.
Кургинян:Кажется Вам это или нет?
Филатов:Нет, конечно.
Кургинян:Нет. Хорошо. И наконец, последнее. Сергей Александрович, вот сейчас, столько лет спустя, у Вас в душе не возникло колебаний по поводу тех лет?
Филатов:Нет.
Кургинян:Нет. Спасибо, у меня нет больше вопросов.