Судьба и другие аттракционы (сборник)
Шрифт:
— Осталась бы жива в этом случае? — невозмутимо продолжил своё отец Габриэль. — А мне вот кажется, что в начале нашей беседы профессор не был готов к подобным компромиссам. Скажите сами, профессор.
Снайпс не слышал сейчас его.
— В начале нашей дискуссии, — отец Габриэль обращается к Глебу, — что вы были все для него? Он же защищал принцип .
— До которого не дорос, — сказала Аврора Браун. — Но ему так хотелось доказать обратное. Я его понимаю. Думаю, и Ульрика поняла. Или же надо говорить: поняла бы?
— Су-ка! — кровь изо рта Мэгги после каждого слога.
— Она провоцирует тебя, — Керенджи улыбнулся доктору Браун.
— Ну да, на срыв компромисса, — кивнула Аврора Браун.
— Что, моя девочка? — отец Габриэль обращается к Мэгги. — Всё пытаешься помочь своему шефу красиво умереть, а то у него не получилось, да? Ты считаешь себя вправе? Так вот взять и распорядиться жизнью того, кто только что спас твою ничтожную жизнь? Распорядиться жизнью, — он указал на Глеба, — своего любимого? Он, что, твоя собственность? А-а, понимаю, это так и должно, если любовь. Но вот он (Глеб его, кажется, да?) не стал бы жертвовать тобой за ради спасения мира, которого для него просто-напросто нет. Скажи ей сам, мальчик. Да и от чего спасать? От того, что он будет создан мной?! А иначе этого мира вообще не будет просто. Так-то, девочка. Вот на таких весах.
— Профессор, Роберт, — захлебывается Мэгги, — не губите себя, душу, не на-до!
— Мэгги, Глеб, — пытается кричать профессор Снайпс, — уходите вон, умоляю.
— Если вам, молодые люди, придет фантазия, — говорит отец Габриэль, — использовать ваш корабль каким-нибудь… э… героическим образом, просто хочу, чтобы вы были в курсе, автоматическая ракетная установка нашего корабля собьет его и всё. То есть вы можете использовать звездолет лишь по прямому назначению — лететь к звездам. В вашем случае, это значит, к Земле.
18. Снайпс
Они отследили старт корабля с Глебом и Мэгги на экране. Послушали как дребезжат стекла в гостиной от этого старта.
— Что-то слишком много дыма и гари, — задумался Керенджи.
— Боишься, что у них что-то там не в порядке, — усмехнулась Аврора Браун. — Ничего, починятся в космосе. Мистер Терлов всё-таки закончил ту же академию, что и я.
— Свяжитесь с ними, — скомандовал Керенджи Снайпсу.
Снайпс попытался, но безрезультатно:
— Они не хотят разговаривать. Слышите? Блокировка сигнала.
— Что же, в конце концов, это уже неважно. — Аврора Браун кивнула Снайпсу.
— Эх, молодежь, молодежь, — вздохнул, потянулся отец Габриэль. — Не умеют проигрывать. Не то, что вы, профессор. — Отец Габриэль встал со своего места, начал расхаживать по комнате, разминая затекшие ноги. Подошел к аппарату, нажал кнопку, ароматный горячий чай налился в стакан. — Только что это я? Вы-то, профессор, как раз и выиграли. — Он с наслаждением сделал большой глоток из своего стакана. — И даже еще не представляете как. Здесь, на этой планетке, вы всего лишь пытались создать мир исходя из законов, а у нас вы будете создавать сами эти законы… — он делает еще глоток, — в масштабе громадной планетной системы, по сравнению с которой (пока что поверьте на слово) Солнечная выглядит весьма провинциальной. — Ставит стакан на столик. — Я ведь понимаю, Роберт, что у тебя на душе сейчас. — Его лицо делается сочувственным и участливым. — Но пройдет какое-то время, втянешься в работу, вновь почувствуешь вкус к демиургии. Сам этот вкус излечит, поведет тебя. — Священник говорил мягко. — Мы же действительно с тобой одной крови. И кровь возьмет свое, нужно только время. А что касается твоего дела , у нас ты при жизни пожнешь плоды, увидишь результат. Разве ты мог когда об этаком мечтать, а?
— А вы всё-таки продешевили, Снайпс, — улыбнулась Аврора Браун. — Могли бы потребовать от нас, чтобы мы дали вам закончить ваш эксперимент, сделать то, что вы с вашей милой помощницей так пафосно называли «последним шагом».
Отец Габриэль сочувственно развел руками перед профессором: «что теперь сделаешь», сказал:
— Неужели вам, великому Снайпсу, в самом деле дорог этот книжный мальчик со своей обезьяной? Мне кажется, вы опять же отстаивали принцип … Или же вы разочаровались в «последнем шаге»? — вдруг поразился отец Габриэль.
— Мне с вами скучно, — скривился профессор. — Если б вы только знали как. — Встал со своего места, начал ходить по комнате. Энди тоже встал, но, не зная, куда деваться, просто топтался на месте.
— Профессор, переоденьтесь. — Аврора подала ему какую-то накидку вместо его залитой кровью Ульрики рубашки.
— Хотите спровоцировать меня на Стокгольмский синдром? — Снайпс взял накидку, собрался выйти, чтобы переодеться.
— Можно и здесь, — улыбнулся ему, Керенджи. — Здесь все свои. — Встал, чтобы помочь ему снять рубашку, отдал ружье Авроре.
— Что вы, что вы, — пробормотал Снайпс, сделал полшага к Энди, похлопал его по плечу. Энди вздрогнул так, будто это был не дружеский жест, а плевок.
— Разрешите, профессор, — Керенджи помогал ему снять липкую от крови рубашку, не очень-то получалось.
Отец Габриэль умиленно смотрел на эту сцену.
— Вот так, — приговаривал Керенджи, — видите, уже отлипает.
Никто не понял, что произошло.
Профессор Снайпс, помогающий Керенджи в его усилиях избавить его-Снайпса от рубашки, бросился на шип, торчащий из брони Керенджи. Молча, точным движением, левой стороной груди.
Священник и Браун кинулись к Снайпсу. Керенджи засуетился с аптечкой, но всё было поздно.
— Зачем ты напялил на себя это бронированное дерьмо? — отец Габриэль орал на Керенджи. — С кем ты здесь собирался воевать?
— А-а! — Аврора Браун пнула ногой труп профессора и стала стрелять по нему, не могла остановиться.
19. Глеб и Мэгги
Они прошли до корабля, зная, что каждый их шаг фиксируется аппаратурой гостей. Понимали, что предупреждение насчет того, что корабль в любой момент можно сбить, не блеф.
Победители учли, просчитали всё, кроме одного. Мэгги и Глеб катапультировались на старте. Дым и гарь в таком объеме могли навести наблюдателей на мысль о неисправности вспомогательных систем, но скрыли катапультирование. (Этот дымящийся револьвер Авроры Браун подсказал им.) Риск был огромный, но они рассчитали верно и приземлились на самом краю исследовательской зоны станции. Позвоночник и ноги целы, сама же катапульционная капсула теперь годна лишь в утиль.
Звездолет на автомате уходит в космос. Они вернут его, когда понадобится. Лишь бы только и в самом деле понадобилось.