Судьбы человеческие
Шрифт:
Самая отчаянная, самая мучительная мысль для родителя — о том, что лучше было бы, если ребенок вообще не появлялся на свет — пришла в голову Хелен.
Хелен плакала и плакала. Артур думал, что она никогда не остановится. Тут была и скорбь по Нелл, и обида на Клиффорда, и на Саймона, и боль унижения, нанесенного ей Салли Аньес Сент-Сир, и ощущение тщеты всех усилий в жизни… все было высвобождено, наконец, в этот вечер. И плакала Хелен так долго, что маленький Эдвард, без привычного для него маминого внимания, уснул прямо на лужайке. Мало того, его едва не укусила оса — но никто, кроме меня и вас, читатель, об этом, к счастью, не знал!
Все меняется!
А что же Нелл? Где была Нелл, пока
Вы, наверное, уже подумали, что дьявол, от которого бежала Марта, решил оставить свою жертву. Марта вместе с де Труа хорошо постарались во время черной мессы, чтобы вызвать его из преисподней. Может быть, Марта уже помешалась умом от горя, чувства вины и шока; или дело было просто в том, что она совершенно не знала, как вести себя на оживленной дороге вроде Рут Насьональ, на которую она вывела машину, но несчастья преследовали ее и Нелл.
— Куда мы едем? Что случилось? — все время спрашивала Нелл с заднего сиденья. Она была в ночной рубашке. Голова у нее кружилась от испуга и шока. Шел дождь, и глаза Марты слезились от дыма и старости; больные руки ее с трудом удерживали руль. Марта тяжело дышала, и босой ногой изо всей силы жала на акселератор, однако старенькая машина повидала многое на своем веку, и вряд ли это давало нужный результат.
— Пожалуйста, останови! — упрашивала Марту Нелл. — Я боюсь!
Но Марта ничего не слышала. Пламя все еще преследовало ее в памяти, а завывание ветра, которое предшествовало огню, стояло у нее в ушах до сих пор. Может быть, то было не завывание ветра, а просто гудки встречных и обгоняющих машин, но кто теперь узнает об этом?
Наконец, Марта остановилась. Она не съехала с дороги, даже не свернула на обочину. Она просто остановила машину посреди полосы. Дождь хлестал изо всей силы, и старенькие «дворники» не справлялись с работой. Марта остановилась, потому что не могла больше ничего видеть. Она сидела и плакала: она оплакивала и свои ноющие кости, и свой дикий страх, и бедного ребенка на заднем сиденье. Нелл вышла из машины и стояла теперь на обочине под проливным дождем (На шее у нее висел заветный кулон с оловянным мишкой. Она всегда спала вместе с ним, и сколько бы маркиза ни пыталась мягко отговорить Нелл, она никогда его не снимала). Девочка чувствовала, что нужно позвать кого-то на помощь, хотя бы ради бедной Марты, но ведь ей было всего шесть лет, и она не знала, что делать. Так Нелл и стояла, и держалась ладошкой за оловянного мишку, что она всегда делала, когда была потеряна или несчастна.
Первые пять машин благополучно обошли неосвещенный автомобиль, несмотря на дождь. Шестая машина шла, груженая семейством, отмечавшим уик-энд к югу от Шербура. Семейство было английское; все очень устали; отец семейства, сидевший за рулем, был достаточно пьян. Накачиваясь бренди, он серьезно полагал, что спиртное обострит его реакцию. Но этого не случилось. Перед ним неожиданно появились очертания стоящей машины. Он вывернул руль, но поздно: лязг, визг, звон разбитого стекла… Обе машины завертелись поперек дороги. В багажник английской машины врезался, появившийся по дьявольской прихоти на дороге, большой бензовоз, шедший на скорости, не предназначенной для бензовозов. Он перевернулся и взорвался; взвившееся пламя поглотило машины, шедшие в противоположном направлении. Волны горящего бензина перекатывались через машины, тела людей… Пожар был огромен; на следующий день он значился в заголовках газет всего мира… Погибли десять человек, включая Марту, которая, как и ее хозяева, сгорела в огне. Единственное милосердие, что проявил дьявол, состояло в том, что Марта в тот момент была без чувств. И дьявол, если вы принимаете его участие во всем этом деле, достигнув цели, поймав свою жертву, и не заботясь тем, сколь много жертв он прихватил попутно, отступил и затих на время.
Вот как случилось, что Нелл была найдена бродящей вдоль дороги одна-одинешенька рано утром; и вот отчего она молчала — от сильного шока у нее случилось нечто вроде ретроградной амнезии, как это называют медики. Она могла вспомнить лишь несколько слов по-английски.
Из пяти машин, попавших в аварию, три оказались французскими, две — английскими. Сколько человек было в каждой — восстановить уже было невозможно. Представитель английского консульства весьма резонно предположил, что Нелл находилась в одной из английских машин. Она звала маму, и плакала, но не могла сообщить ни своего имени, ни адреса, ни страны, в которой жила. Она разговаривала, как дитя трех лет от роду: неудивительно поэтому, что представители приемника заключили, что ребенок умственно отсталый. Некоторое время ожидали, что за Нелл обратятся родственники, но таковых не нашлось.
— Я упала с неба, — сообщила она лишь раз, и весьма гордо, когда ее в тысячный раз спросили, откуда она и как очутилась на дороге. После этого на ней «поставили крест».
Вам, конечно же, читатель мой, это очень понятно. Так, собственно, и было, и Нелл говорила совершенно разумно. Но тем людям ее слова показалась дикими.
В одном они были правы: у Нелл была ретроспективная амнезия. К ее собственному благу, Нелл совершенно позабыла о замке и о пожаре в замке, и о происшествии на дороге, и о Марте, и о Милорде с Миледи. Но, оказавшись среди людей, говоривших по-английски, она вспомнила детали своего детства в Англии и сам язык.
— Я хочу видеть Тэффина, — проговорила она.
— Какого Тэффина?
— Это мой котенок, — уверенно пояснила Нелл.
Из этого окончательно заключили, что девочка — из Англии.
Так и случилось, что Нелл была отправлена теплоходом в Англию за счет Британского Консульства — и помещена по прибытии в приемник-распределитель. Она стала одной из тех заблудших овечек и беспризорных детей, которых непрерывно производит наше хаотическое и многоликое общество.
Множество детей пропадают — и никогда не находятся, и это, наверное, худшая из всех трагедий. Некоторые находятся, но остаются невостребованными.
И что, скажите, ждет ребенка без семьи, без защиты, без того, кто направил бы его, ободрил бы; ребенка, затерянного в мире бедных, несчастных и угнетенных? Что? Мы увидим это!
Выжженный след
— Респектабельные Милорд и Миледи из Шербура, — как их определила проститутка из алжирского квартала; эти слова заставили Артура Хокни просидеть немало времени в жаркий октябрьский день в Полицейском управлении Префектуры этого самого города. Артур искал следы такой пары. Богатые, титулованные, бездетные, может быть, неожиданно приехавшие в город пару лет назад?
Но ни одной подобной пары в городе суперинтендант полиции припомнить не мог.
— Но не могли же это быть де Труа! — со смешком заключил он, водя пальцем по избирательным спискам.
— Почему не могли? — поинтересовался Артур. — Если они богаты, титулованы, как вы говорите…
— Да они древнее, чем Собор Парижской Богоматери, — не могли же они удочерить девочку…
— Отчего бы нет? — настаивал Артур.
— Нет… кроме всего прочего, они умерли.
— Умерли?
— Несколько недель тому назад в их замке случился пожар. Милорд, Миледи и их престарелая служанка сгорели в огне. Люди в деревне говорят, что это возмездие дьявола, пославшего молнию в башню замка. Однако, что бы там ни говорили, лето у нас было жарким, а старики беспечны и забывчивы; к тому же, эти старики употребляли слишком много красного вина. Я — рационалист, мсье Хокни, и не верю в дьявольские штучки, однако причин для пожара могло быть множество!