Сварогов
Шрифт:
Это жанр совсем не мой!
Не философ я, конечно.
Как досужий юморист,
Должен рифмами беспечно
Наполнять я белый лист.
Правда, за существованье
Тяжела порой борьба.
– -
Не за хлеб, -- за мысль, призванье.
Но что делать?
– - Рок, судьба!
ХХII
Там, где сладко плещет море,
Перед гладью голубой,
Позабыв
Стану я самим собой.
Громко солнце там смеется,
Там улыбок кислых нет,
Песнь несется, там поется,
Там страна твоя, поэт!
Кипарис, педант по виду,
Хоть качает головой,
Там не вломится в обиду,
Не навяжет взгляд нам свой
Там хорошенькие розы
О любви нам говорят,
И кокетливы их позы,
И душист цветной наряд.
XX
Там я полон грезой кроткой,
И, приняв ученый вид,
Пыпин длинный, -- не Короткий,
Грез моих не возмутит.
Я усну под гул веселый
Многошумной болтовни.
Величавые глаголы
Мечут волны там одни, --
Великаны, старцы злые,
Что бегут во все концы,
Либеральнейшей стихии
Седовласые бойцы.
Бурно с кличем о свободе
Мчится в море грозный шквал.
Стасов вот не в этом роде, -
Водянистый либерал!
XXIV
Плеснью там покрыт зеленой,
Тяжким камнем спит на дне
Стасюлевич наш ученый
И мешать не может мне
Черствой сухостью моральной,
Педантической хандрой.
И корректностью крахмальной,
И трескучих фраз игрой.
Мальтузьянцы и марксисты,
Шлю "прости" вам от души!
Ах, когда идеи чисты,
Все ученья хороши.
Мудр пророк, но прозелиты
Для меня несносны все:
В храм войдут, затопчут плиты
И вредят его красе.
XXV
Шлю "прости" вам, либералы
И народники, и вам,
Наши толстые журналы
С тощей скукой пополам!
Мне знакомы ваши вкусы,
Ваш букет и аромат.
Пусть андроны и турусы
В вас по-прежнему скрипят!
Беллетристики презенты
Пусть дарят, не дуя в ус,
Нашей прессы декаденты
С Зинаидой Гиппиус.
Сев на выси Геликона,
Критик-жид, забыв конфуз,
Пусть плюет на Аполлона
И на всех российских муз.
XXVI
Шлю вам весело "прости!" -
Шлю "прости" тебе, столица,
Из вагона на пути!
Вот уже вокзал, платформа,
Затуманясь, уплыли,
И жандармов синих форма
Чуть виднеется вдали.
На прощание платочком
Машет дама из окна.
По кустам, лесистым кочкам
Вьется дыма пелена -
Небо в сумраке угрюмом,
Скучен вид нагих берез,
С лязгом рельс, с железным шумом -
Убегает паровоз.
XXVII
В край умчусь я милый, дальний,
По гремящему пути.
Север грустный и печальный,
Город сумрачный, -- прости!
Прочь от вас! В наш край далекий!
Здесь холодных много душ,
Здесь мороз весьма жестокий
И морозят часто чушь!
О, сосульки ледяные!
О, убийственный мороз!
Отморозили иные
Сердце здесь и вместе - нос.
Здесь Амур, кудрявый мальчик
И шалун веселый мой,
Простудил румяный пальчик
И совсем продрог зимой!
ХХVIII
Прочь отсюда! В край наш дальний!
К солнцу! В милые места!
Там в среде патриархальной
Жизнь беспечна и проста.
Близки люди там к природе,
Мирны хижины татар,
И при солнечном восходе
Слышен частый бег отар.
Там мелькает по стремнинам
Тень татарки молодой, --
С гор идет она с кувшином,
Как Ревекка, за водой.
Там пустыня Авраама,
И к бегущим облакам,
Как престол предвечный храма,
Горы в высь уходят там.
XXIX
Горы синие, как братья,
Как семьи родимой круг,
Вновь откроют мне объятья,
Исцелят тоски недуг.
Там все тихо, сердце ясно,
Горным воздухом дыша,
Не волнуется напрасно
Грудь моя, светла душа!
Но прости! Привычке верный,
Я отвлекся от письма.
Как живешь ты, друг примерный?
Рандеву, занятий тьма?
Ты меж ними делишь время,
Труд, веселый у тебя,
Женщин ветреное племя
И поэзию любя.
XXX
Зрю отсель твои подвалы,