Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
С рукой у сердца они молча кивнули в ответ пожилому слуге и прошли к этой двери. За ней Азима охватил благоговейный трепет. Они оказались в огромном зале, длиной в девяносто и шириной больше ста газов.
Азим ещё больше занервничал и замер у двери. Видя всех этих людей, присутствовавших в этом огромном зале, он снова усомнился в своём решении прийти сюда. Как и на том поле, эти люди выглядели уверенно и были одеты куда красивее и богаче него. Даже многие взгляды были надменными и презрительными. Они видели в Азиме простолюдина, хоть и среди них было немало таких.
— Вы сваты или гости? — осведомился подошедший к ним слуга. Его лицо было обрамлено ухоженной бородой, а на лбу пробивались возрастные морщинки.
— Сваты, — неуверенно и тихо ответил Азим с растерянным видом.
— Вам туда, господин, — слуга указал им на свободное место для сватов.
— Не волнуйся, Азим. Большинство из них дармоеды, и пришли они сюда не свататься, — тихо проговорил Аъзам, ведя сына вперёд.
Пол в тронном зале устлан деревянной мозаикой с янтарными и полудрагоценными вставками в геометрическом узоре. Стены, высотой в девять газов, обшиты деревянными панелями с объёмной резьбой и завораживающей чеканкой. Одни узоры в высоких стеновых арках были раскрашены, другие нет. В неглубоких нишах с зеркалами стояли лампы. В промежутках между арками на стенах кроме ниш также были и выступы, где-то один, где-то два, а где-то и три выступа, на которых горели свечи и лампы, достаточно хорошо освещая этот большой зал. К тому же, свечи придавали помещению лёгкий аромат персика.
Кессонный потолок с двойными и тройными нишами был украшен голубой арабеской в стиле светлой звёздной ночи. Однако большую часть потолочного пространства занимал гигантский тройной купол, вся красота которого виднелась снаружи. Азим шёл, разинув рот, и никак не мог опустить от купола потрясённый взгляд. Хотя это успокоило его нервы и отбросило то подкравшееся сомнение. Тем не менее этот купол внушал юноше так же и страх: а что, если все эти драгоценные камни с острыми гранями из верхнего уровня купола упадут? Ведь снизу они ничем не подкреплены.
Азим опустил наконец взгляд и окинул взором всех этих людей. На мгновение он представил их с криками и воплями, разбегающимися по залу в крови и с разбитыми головами, из которых торчали рубины и изумруды. Он покачал головой и оттряхнул эту дурную мысль, удивляясь, как вообще такая мысль могла взбрести ему в голову.
Диаметр золотого уровня купола занимал восемь двенадцатых длины зала, а изнутри купол выглядел так же, как и снаружи. Однако изнутри было видно, как края дуги золотого уровня сгибаются внутрь, а на них стоит серебряный уровень с меньшим диаметром (половина длины зала) с такими же загнутыми внутрь краями. На них в свою очередь стоял третий разноцветный уровень из драгоценных камней. По краям двух первых уровней можно было заметить их толщину (которая составляла полторы пяди) и судить о прочности этого купола. Вот только Азиму было любопытно знать, как вообще построен этот купол и как скреплены все эти камни? Юноша снова поднял глаза и восхищался этим невероятным зрелищем.
Они пришли на указанное им место, и Аъзам кивком указал сыну, где стелить коврик. Азим постелил свой коврик с растительным узором в локте от коврика отца и сел лицом к трону, то есть лицом на восток, как все остальные.
Гостей и сватов в тронном зале собралось гораздо больше, чем в прошлый раз, заметила Зарина. Их было не меньше пятидесяти. Для них в два ряда по четыре постелили длинные светло-бежевые шёлковые скатерти, шириной в три локтя и с едва заметными узорами. Люди сидели за скатертью только с одной стороны. Всевозможные хлебные изделия, фрукты, сухофрукты, фисташки, разные орешки, миндаль и глазурованный миндаль были расставлены по скатертям на белой фарфоровой посуде с золотой окантовкой или каймой. В медных высоких кувшинах было вино. В хрустальных кувшинах были напитки, а в фарфоровых чайниках, разумеется, чай. У чайников дном вверх были сложены пиалы (по три). Вокруг хрустальных кувшинов стояли хрустальные стаканы, а у кувшинов с вином были маленькие медные кубки, из которых можно сделать, разве что, один глоток.
Слуги продолжали приносить разные яства и угощения и всё было почти готово к вечерней трапезе, не хватало одного — самого султана. Многие гости сидели и ждали его прихода. А те, кто знал друг друга, тихо переговаривали между собой.
Посередине северной и южной стены стояли большие резные двустворчатые двери. Вскоре, когда гости и сваты перестали прибывать из той же двери, что и Азим с родителями, открылись северные главные двери и в зал вошёл султан Бузург ибн Махмуд — весь в белом. У него были белые, широкие шаровары, белый шёлковый кафтан с белыми виноградными узорами и белая длинная безрукавка поверх него. На поясе широко завязан золотой пояс, справа которого висели маленькие песочные часы с зеленоватыми стеклами. На ногах были белые галоши с золотистой подошвой, а на голове пышный белый тюрбан, украшенный драгоценными камнями и белым павлиньим пером. Пальцы обоих его рук, кроме больших, средних и левого указательного, унизаны серебряными кольцами с драгоценными камнями разного размера — самым большим был изумрудный перстень с гравировкой на правом указательном пальце.
Все гости разом встали (те, кто сидел) и стихли, когда султан вошёл в тронный зал и приложил правую руку к сердцу в знак приветствия своих подданных. Гости также приложили руку к сердцу и склонили головы. При этом, никто не произнёс ни слова, так как нельзя приветствовать султана хором.
Вслед за султаном вошли трое, благородных на вид, мужчин. Двое из них были похожи друг на друга. Однако один был вдвое моложе другого. Отец и сын, уверенно решил Азим. А вот третий не был на них похож. У него было вытянутое лицо, миндалевидные глаза с опущенными внутренними уголками, острый нос и сжатые губы. Азиму показалось, что в тёмных глазах этого высокого человека, в тёмно-зелёном бархатном халате с золотой вышивкой по краям, скрывается коварство.
У этих троих также были коврики. Они прошли на свои места в первых рядах дастарханов и сели, скрестив ноги. Азим проследил за высокорослым гостем султана, который сел спереди в нескольких газах правее от юноши. Правда, перед тем как сесть, этот человек как-то странно и едва заметно погладил и похлопал по своему коврику, серебристая бахрома которого, как показалось Азиму, пошевелилась.
Султан прошёл к своему трону, стоявшему в двадцати газах к востоку от центра зала, и повернулся к гостям.
— Дорогие гости! — заговорил султан, и его звучный голос, отражаясь о купол, усиленно доходил до ушей всех присутствующих. — Добро пожаловать в мой дворец. Я рад приветствовать вас на этом званом пире в честь последнего дня Навруза. Минувший год был весьма плодотворным для Ахоруна. Мы наладили поставку продовольствия для помощи Зебистану, забыв о былых обидах. Торговля с другими государствами также принесла немалые плоды. Я рад приветствовать гостей из этих самых государств и искренне надеюсь, что в этом году наши отношения, наша дружба станет ещё крепче. Прошу вас, — султан протянул руки вперёд, указывая на дастарханы, — эти угощения для вас.
Султан развернулся и сел на свой белый мраморный трон, чьи прожилки были вырезаны и залиты золотом. Трон стоял на широкой двухступенчатой платформе, каштанового цвета с красными резными краями. Спинка и сиденье трона были обиты мягким хлопком и обшиты серебристо-синим бархатом. Внутренняя сторона подлокотников была обтянута кожей с мягкой подкладкой. Верх спинки трона имитировал фигуру тройного куполка, а края трона поднимались на пядь в виде башен.
Султан Бузург ибн Махмуд в свои сорок два (точнее почти сорок два года) представлял широкоплечего мужчину с хорошим телосложением. Тем не менее белый трон был шире своего хозяина. Султану было неудобно расположить оба своих локтей на подлокотниках одновременно, и он сел наискось, облокотившись на левый подлокотник.