Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Шрифт:
— Немного утомительно держать долгий путь во время рузы, — ответил Комил. В его голосе прозвучала жалоба. Посмотрев на дядю, он понял его выжидательный взгляд и представил своего спутника. — Это Азим ибн Аъзам. Без него и его вопросов мне было бы ужасно скучно в дороге, — без сарказма в его голосе не обошлось.
— «Хоть бы ответил на один из них», — пробубнил про себя Азим.
— Добро пожаловать, Азим, — кивнул Умед.
— Спасибо, — сказал Азим, приставив руку к сердцу.
— Впервые в Мирасе?
— Бале, — подтвердил Азим.
— Тебе здесь понравиться, — заверил Умед и посмотрел на Комила. — Твой отец в письме писал, что вы приедете в город с поручением султана. Можно узнать каким?
— Да. Как и в прошлый раз, мы заказали нишалло для его приёма в честь праздника, — пояснил Комил.
— Вы его выполнили или ещё нет?
— Мы как раз идём со двора Карим-аки. Его внуки обещали, что завтра всё будет готово, — рассказал Комил.
— Великолепно! — похвалил Умед и задумался. — М-м-м… Раньше султан Бузург не устраивал большие приёмы. Мне всегда казалось, что он был каким-то нелюдимым. Что это на него нашло?
— Не знаю, — пожав плечами, ответил Комил. — В прошлый раз он заказывал у Карим-ака двадцать казанов. В этот раз — сто.
Брови Умеда потянулись наверх от удивления.
— Что-то подсказывает мне, сто казанов будут не единственным угощением на его приёме, — предположил он. — Да-а… Даже на Навруз он ни разу не устраивал такого праздника… Впрочем, это его дела, не так ли? — он с улыбкой обратился к Азиму.
— Бале, — подумав и не найдя ответа, просто ответил юноша. Откуда же ему знать, что султан планирует у себя во дворце. — Комил задал вопрос нишаллопазу, на который тот… а… — Азим затруднялся подобрать слова. — Он ответил другими словами. М-м-м… и кажется совсем про другое…
В этот момент Комил закатил глаза. Снова он со своими вопросами.
— … Он, кажется, знает ответ, — продолжал Азим, глядя на Комила, — а вот я так-и не понял…
Посмотрев тоже на Комила, Умед снова обратился к Азиму.
— Какой вопрос?
— Почему нишалло готовят и едят только во время рузы?
— На этот вопрос нет точного ответа, — улыбнувшись ответил Умед. — Наш предки передавали нам, а им их предки и так далее, что нишалло — это напиток Всевышнего. Он дозволяет нам, своим созданиям, употреблять его только во время священной рузы…
— «Мог бы и сам догадаться», — подумал про себя Азим.
— …Нигде на базарах, ни в одном ларьке вы не найдете нишалло в обычные дни, — продолжал Умед.
— Действительно, — подтвердил Комил и добавил, поучительно глядя на Азима, — Все нишаллопазы отказываются брать заказы в обычные дни.
— Но почему? — не угомонился Азим.
— Таковы сложившиеся традиции, — сказал Умед, опередив Комила.
Азима не удовлетворил этот ответ. Он смотрел то на Комила, то на Умеда, чувствуя себя глупо.
— Кстати! — вдруг сказал Умед, словно вспомнив о чем-то важном. — Нужно пойти и узнать, купила ли Мунира нишалло.
Умед встал и, пообещав скоро вернуться, вышел из гостиной. На самом деле он знал, что его дочь купила всё, что было нужно. Ему нужен было предлог, чтобы незаметно от гостей подойти к дочери и попросить её переодеться, привести себя в порядок и подготовить свои вопросы. Комил пришёл к ним на смотрины, но, когда он сведёт его со своей дочерью и оставит наедине, не только Мунира будет оцениваться, но и сам Комил.
— А Мунира вполне себе милая девушка, когда улыбается тебе, — заметил Азим в насмешливой манере Комила, хоть и был искренен.
Комил сперва не обратил на это внимание, но потом с неожиданной ревностью взглянул на Азима краем глаза. Затем он опустил глаза на скрещенные ноги и задумался. А ведь Азим прав. Пусть и не красавица, но Мунира привлекательна, если так взять. Несмотря на прямые черты лица и прямолинейную фигуру, в ней есть свой шарм. Если они, случись, поженятся, в их семье силой будет она, а он красотой. Эта мысль вызывала в нём самодовольную ухмылку и утешало самолюбие.
Умед вернулся без своей зелёной круглой тюбетейки с тёмно-зелёными побегами. Он сел на курпачу и с затейливой улыбкой не отрывал пристальный взгляд от Комила, что смущало его племянника.
— Ну… тебе понравилась моя дочь?
Прямой вопрос застрял комом в горле Комила. Он растерялся ещё больше. Что же ответить? «Да» или «Нет»?
Он всё еще смотрит?
Глаза Комила забегали в разные стороны. Комилу захотелось спрятаться в стопке позади слева.
Умед понял, что Комил смущён и затрудняется отвечать. Он стряхнул улыбку с лица и принял серьёзный вид. Выпрямившись, он откинулся на подушку за спиной.
— Комил знаком с нашими обычаями сватовства, — он обратился к Азиму. — Так как ты впервые в нашем городе, позволь мне немного рассказать тебе о них.
— Буду рад послушать, — сказал Азим.
— В Мирасе, если пришли сватать дочь, родители не решают выдать её или нет, даже несмотря на то, что сваты — это их родственники, хорошие знакомые или уважаемые люди в городе. Если девушке не понравится парень, свадьбы не будет. И родители не подталкивают дочерей к выбору, только потому что её годы идут. К моей дочери приходили многие сваты и все ушли с её отказом. В Мирасе девушки гордые, строгие и властные. Они знают себе цену, и лишь своим отцам они податливы. Конечно, я могу принудить её выйти за того, кого она не возлюбила, пообещав, что любовь придёт после. Это ложь! И все мы это прекрасно понимаем. Нельзя принуждать детей, если родитель хочет, чтобы они были счастливы, — он оценивающе посмотрел на Комила и продолжил. — Ты всегда мне нравился, Комил. Своим характером ты напоминаешь свою мать. Она всего на двенадцать лет младше меня, и в детстве я всегда присматривал за ней.
Умед отвёл взгляд в сторону и посмотрел на красный ковёр с богатым узором, вспоминая то время. Он был младшим братом отца матери Комила. По сути, Умед приходится Комилу двоюродным дедом, но просит называть себя дядей. Его брата не стало из-за Зелёной хвори, которая чуть ли не забрала и мать Комила. Вспомнив об этом, Умед слегка прослезился. Вытерев глаза, он посмотрел на Азима.
— А ты? Не собираешься жениться? Тебе сколько лет? — Умед нарочито делал короткую паузу между вопросами, чтобы прогнать грусть с души, ведь гости пришли к нему не скорбеть.