Свирепая справедливость
Шрифт:
Очередная атака заставила его отступить, и ему в спину уперлись перила мостика; в то же мгновение он отразил еще один удар ее кулака – нацеленный ему в горло, тот пришелся в нос. Глаза Питера мгновенно наполнились слезами, по верхней губе и горлу потекла теплая кровь; он стремительно пригнулся и отскочил в сторону, словно выполняя сальто в прыжке с трехметровой вышки. Перила помогли ему повернуться в воздухе, расчет был верным. Согнув колени, чтобы смягчить удар, Питер, как кошка, приземлился на ноги на палубу в десяти футах под мостиком, утер глаза и принялся сгибать
И сразу увидел нож. Нож скользнул по палубе и застрял в шпигате – желобе для отвода воды. Питер бросился к нему.
Прыжок застал баронессу врасплох: она как раз готовилась нанести последний, смертельный, удар Питеру в шею. Но мигом опомнилась и устремилась к трапу. Тем временем Питер внизу пытался добраться до ножа ниндзя.
Она прыгнула на него ногами вперед, пролетев десять футов, и ударила его босыми ступнями. Инерция полета усилила удар.
Пинок пришелся Питеру в спину. Его швырнуло на палубу, шарахнуло головой о переборку, и на мгновение в глазах у него потемнело. Сознание померкло, и потребовалось невероятное усилие, чтобы быстро откатиться в сторону и подтянуть колени к груди, защищаясь от следующего – смертельного – удара. На этот раз Питер поставил блок голенью и упрямо устремился к ножу. Едва коснувшись пестрой рукояти распухшими и потерявшими чувствительность пальцами, Питер выпрямился, точно стальная пружина, и двинул ногами. Это был удар вслепую, нанесенный в полном отчаянии.
И первый, который попал в цель; в этот момент она напружинилась, готовая к новому нападению. Ноги Питера врезались ей в живот под ребрами, и, если бы плоть там была мягкой и податливой, он убил бы Магду; но давление приняли на себя жесткие плоские мышцы. Баронессу отбросило к кубрику, она шумно выдохнула, и ее длинное стройное тело согнулось, сведенное болезненной судорогой.
Питер понял: ему повезло случайно, это был его единственный шанс, – но его тело разрывала такая боль, что он с трудом смог приподняться на локте. Слезы и кровь мешали ему смотреть.
Он сам не понимал, как это ему удалось: каким-то невероятным усилием воли, но он поднялся, с ножом в руке, инстинктивно защищая лезвием правый бок; пригнувшись, он двинулся вперед, согнув левую руку как щит. Он знал, что должен быстро прикончить Магду, долго он не выдержит. Силы его были на исходе.
Но у нее тоже оказалось оружие. Двигаясь с невероятной быстротой, она сорвала петлю, удерживавшую у входа в каюту багор.
Восемь футов тяжелого лакированного ясеня с красивой, но смертоносной медной головкой. Магда угрожающе выставила острие перед собой, не давая подойти, пока воздух не заполнит ее пустые легкие.
Она приходила в себя быстро, гораздо быстрее, чем сам Питер. Он увидел, как в ее глазах снова вспыхнула жажда убийства. Он долго не выдержит. Нужно рискнуть и все силы вложить в последнюю попытку.
Питер метнул нож, целя Магде в голову. «Ниндзя», не предназначенный для метания, в полете развернулся рукоятью вперед, но баронессе все же пришлось поднять багор, чтобы защититься. Именно этого и ждал Питер.
Когда Магда
Обоих откинуло к переборке каюты. Питер отчаянно искал, за что бы ухватиться и вцепился в густые блестящие пряди.
Баронесса сопротивлялась, как загнанный в угол зверь; Питер и представить себе не мог такие силу, ярость и храбрость. Правда, сам он получил возможность использовать свое преимущество в силе и весе.
Он притиснул Магду к груди, так что одну ее руку зажало между ними, а своей, оттянув за волосы, запрокинул ей голову, обнажив длинный гладкий изгиб шеи. Одновременно он скрестил ноги на манер ножниц, чтобы баронесса не могла ударить его собственными, и они вместе упали на палубу.
Ценой невероятного усилия Магда сумела вывернуться так, что оказалась сверху – ее груди скользнули по груди Питера, липкой от пота и крови, текущей из носа, – но он использовал весь свой остаток сил на то, чтобы напрячь плечи, перевернулся и навалился на нее.
Они прижались – грудь к груди, лоно к лону – в какой-то чудовищной пародии на любовный акт, разделенные только древком багра.
Питер тянул Магду за волосы, прижимая ее голову к палубе, ее глаза были всего в шести дюймах от его глаз, а кровь из его носа и рта капала ей на лицо.
Никто из них не сказал ни слова, слышалось только тяжелое дыхание.
Они смотрели друг другу в глаза, и в этот миг оба перестали быть людьми, превратились в двух зверей, борющихся за жизнь; Питер быстро передвинулся, и древко багра легло на незащищенное горло Магды. Она не была готова к этому и слишком поздно попыталась увернуться.
Питер знал: нельзя выпустить ее волосы, нельзя расслабить руку, сжимающую ее тело, и ноги, удерживающие ее ноги. Он чувствовал стальную упругость ее плоти. Баронесса собиралась с силами. Если он хоть немного ослабит хватку, она вывернется, и у него не хватит силы снова схватить ее.
Локтем той руки, которой держал ее за волосы, Питер начал давить на древко багра, медленно втискивая его ей в горло.
Магда знала, что проиграла, но не сдавалась. Однако силы постепенно покидали ее, и Питер мог налегать на багор все мощнее. Лицо баронессы медленно наливалось кровью, темнело, губы дрожали при болезненных попытках вдохнуть воздух, в углах рта выступила пена и потекла по щекам.
Она умирала. Ничего страшнее Питер в жизни не видел. Он осторожно подвинулся, чтобы еще сильнее надавить на багор и сломать ей шею, и Магда прочла это в его взгляде.
И впервые заговорила. Это был хрип, срывающийся с распухших губ.
– Меня предупредили.
Ему показалось, что он ослышался, и он удержал последний нажим, продлил на несколько мгновений ее жизнь.
– Я не могла поверить. – Слабый, едва различимый шепот. – Не ты.
Она перестала сопротивляться, тело ее обмякло – она наконец признала необходимость умереть. Свирепый зеленый огонь в глазах погас, в них появилось выражение бесконечной печали, словно Магда признала невероятное предательство всего хорошего и истинного.