Святитель Григорий Богослов

Коллектив авторов

Если восхождение к Источнику блага есть блаженство и цель христианского тайноводства [551] , то, наоборот, отвержение Богом грешников будет для них величайшим мучением и наказанием [552] . После Страшного суда «первые [сотворшии благая] наследуют неизреченный свет и созерцание Святой и Царственной Троицы, Которая будет тогда озарять яснее и чище и всецело соединится со всецелым умом (в чем едином и поставляю особенно Царствие Небесное); а уделом вторых [это сотворшии злая], кроме прочего, будет мучение, или, вернее сказать, прежде всего прочего — отвержение от Бога и стыд в совести, которому не будет конца» [553] . «…Воздаянием для очищенных сердцем будет свет, то есть Бог видимый и познаваемый по мере чистоты, что называем и Царствием Небесным, а для слепотствующих умом, то есть для отчужденных от Бога по мере здешней близорукости, будет тьма. Наконец, на сем основании догматов делай добро, потому что вера без дел мертва (Иак. 2:26), как и дела без веры» [554] . Время деятельности Бог ограничил пребыванием на земле, а в жизни будущей последует только исследование сделанного здесь [555] . Потому не следует быть беспечным: нужно все принести в жертву духу, не сожалеть о земной жизни, все переносить ради любви к Богу, чтобы не смущенно, а благодушно отойти отсюда к жизни небесной [556] . «Кто успел с помощью рассудка и умозрения, расторгнув вещество и плотское (если назвать так) облако или покрывало, приблизиться к Богу, сколько доступно человеческой природе, и соединиться с чистейшим светом, тот блажен по причине как восхождения отселе, так и тамошнего обожения, к которому приводит истинное любомудрие и возвышение над вещественной двойственностью ради единства, умопредставляемого в Троице. А кто от сопряжения с вещественным

стал хуже и столько прилепился к брению, что не может воззреть на сияние истины и возвыситься над дольним, тогда как сам произошел свыше и призывается к горнему, тот для меня жалок по причине ослепления, хотя бы он и благоуспешен был в здешней жизни; даже тем более жалок, чем более обольщается своим счастьем и верит, что есть другое благо, кроме блага истинного, пожиная тот вредный плод своего вредного мнения, что или осуждается во тьму, или как на огонь смотрит на Того, Кого не признал за свет» [557] .

551

См.: Свт. Григорий Богослов. Слово 7 // Там же. С. 145.

552

См.: Свт. Григорий Богослов. Слово 4 // Там же. Т. 1. С. 76.

553

Свт. Григорий Богослов. Слово 15 // Там же. С. 201. Ср.: Он же. Слово 4 // Там же. С. 76; Слово 40 // Там же. С. 485–486.

554

Свт. Григорий Богослов. Слово 40 // Там же.

555

См.: Свт. Григорий Богослов. Слово 15 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 200; Слово 40 // Там же. С. 473.

556

См.: Свт. Григорий Богослов. Слово 7 // Там же. С. 148–149; Слово 40 // Там же. С. 485–486; Письмо 7. К Кесарию брату // Там же. Т. 2. С. 422.

557

Свт. Григорий Богослов. Слово 21 // Там же. Т. 1. С. 260–261.

Таковы догматические основания христианской нравственности по учению св. Григория Богослова. Соединяя их все воедино, можно определить общую норму духовно-нравственной христианской жизни и основной принцип христианского нравоучения, который может быть обозначен следующими словами св. Григория: «Несомненно то, что человек есть тварь и образ великого Бога. От Бога всякий исшел и к Богу идет, кто, устремя мысль горе и плоть оковав духом, вождем своей жизни имеет милосердого Христа, а стяжание свое, язык и слух, самый ум и силу — все посвящает грядущей жизни, кто, из всепоглощающего мира исхищая все, чем возобладал похититель чужого достояния, богопротивный велиар, вносит сие в сокровищницы, которые тверже земных и расхищаемых и разрушаемых, чтобы узреть Самого Царя, чтобы, совлекшись плоти и противоборствующей дебелости, соделаться богом и духом, стать в чине светозарного ангельского лика, за великие труды стяжать еще большую награду, не как прежде, взирая на легкий образ скинии, на письменное и разрушаемое изображение закона, но чистыми очами ума созерцая самую истину и устами воспевая празднственную песнь. Такова цель человеческой жизни; к сему обитателей земли возводит великость Христовых страданий. Ибо Христос, будучи Богом, начальником жизни, Превысшим века, всегда Всецелым Образом бессмертного Отца, принял зрак раба, вкусил смерть, вторично сретил жизнь, чтоб от рабства и от уз смерти избавить меня, возвращающегося к лучшей жизни» [558] . Эти слова определяют самое существо нравственно-христианской жизни и представляют собой лучший compendium [559] догматических основ христианской нравственности. Из этих основ последняя получает свое начало, существенное содержание, действенную силу и безусловно-обязательное значение. Наоборот, без указанных основоположений нравственность подлинно христианская не существует и не может называться этим именем.

558

Свт. Григорий Богослов. Плач. О страданиях души своей // Там же. Т. 2. С. 296.

559

Здесь (лат.): сжатое изложение основных положений. — Ред.

Догматические основания христианского нравоучения имеют между собой внутреннюю связь и единство. Но, соответственно своему специфическому содержанию, каждое из них освещает христианскую мораль с какой-нибудь особой стороны, сообщает христианскому нравоучению специальные внутренние черты, идеи и свойства. В частности, теологическое предположение нравственности раскрывает идею о личном Боге как основе бытия и источнике жизни, о единстве всего конечного бытия в любви Божией и о единстве любви во Святой Троице. Этими идеями утверждается для морали безусловное значение и высший аподиктический [560] смысл нравственного закона, закона добра и любви, потому что он является выражением совершеннейшей воли и любви Божией, все в себе содержащей. Антропологическое основание христианской нравственности в учении о происхождении человека от Бога, в учении о человеческом духе как струе невидимого Божества дает этическое понятие о Боге как высшем и совершеннейшем Благе, к Которому невольно стремится человеческий дух, открывает этическую идею об обожении как нравственной задаче, которую призван всякий осуществить на себе самом путем собственных свободных нравственных усилий, путем борьбы с греховными началами своего существа. Космологическое предположение утверждает своим учением о Промысле Божием ценность как индивидуального существования человеческой личности со всеми ее высшими стремлениями, так и всей жизни вообще. Это предположение освещает путь жизни и нравственные влечения идеей разумности и целесообразности, соблюдаемой Божественным мироправящим Разумом. В этом оно дает твердую опору для самых нравственных стремлений, упрочивает навсегда их высшее достоинство, сообщает им глубокий смысл и разумную цель. Идея сотериологическая (спасение во Христе) — идея специфически христианская, особенно выделяющая христианскую мораль из ряда других нравоучений, религиозных и философских. Христос есть вместе и высочайший идеал нравственного совершенства, и Божественный Путеводитель, влекущий за Собой на небо всех, следующих за Ним к совершенству и отражающих в себе Его высокий духовный образ. Нравственный идеал получает в христианстве утверждение не только как истинный сам по себе, а и как уже осуществленный, всецело исполненный Богочеловеком, жизнь Которого указывает и самый путь к этому идеалу — путь смирения, страданий, уничижения и всеобъемлющей любви. По этому пути и обязуется идти всякий христианин, чтобы стать «богом ради Христа», Который стал «человеком ради нас». Наконец, с точки зрения эсхатологической основы, христианское нравоучение определяет должную значимость, действительную цену как земной жизни с ее благами, так и жизни небесной с ее идеальными радостями, а отсюда уже раскрывает христианский взгляд и на все частные обязанности, житейские отношения, явления жизни личной и общественной. Вместе с этим та же эсхатологическая основа в учении о завершении жизни каждого человека и всего нравственного миропорядка по законам правды Божией упрочивает непреложное значение и обязательность нравственной нормы и вместе осуждает косность, небрежение в деле личного нравственного усовершенствования.

560

Аподиктический — безусловно достоверный, неопровержимый. — Ред.

Но на пути к этому усовершенствованию христианин постоянно нуждается в сторонней помощи и поддержке, да и по естественному положению дела не может исполнять задачу жизни отдельно от других, совершенно изолировав себя от мира и общества. Потому нравственный идеал осуществляется каждым христианином не обособленно, вне всякого соприкосновения с другими людьми, и в общем царстве личностей, соединенных единством нравственной цели, одинаковостью духовных стремлений, тождеством религиозных понятий, взаимной любовью, единодушием и взаимопомощью. Это царство личностей, или общество религиозное, именуется Церковью. Итак, в отношении своего осуществления христианская нравственность предполагает собой еще один догматический принцип, именно — учение о Церкви как духовно-нравственном союзе верующих. Рассмотрим в заключение смысл догмата о Церкви с этической стороны, по воззрениям избранного нами святого отца.

Церковь Христова представляет собой совокупность членов, соединенных не внешней, механической, а самой тесной, неразрывной, органической связью. Христиане — одно стройное тело, овцы единого стада, руководимого Единым Божественным Пастырем. Это внутреннее единство выражается в том, что у всех членов Церкви одно духовно-религиозное содержание, одно высокое нравственное настроение, так что все живут как один и один является отображением жизни всех. При таком внутреннем единении каждый старается как бы перелить на другого часть своего духовного содержания: отрешаясь от стремлений ради собственной личности, ставить предметом своего попечения своих собратий, переносить на них центр своей деятельности и заботиться о другом так, как бы о себе самом. «…Мы, чтители Единого, — пишет св. Григорий, — стали едино; мы, чтители Троицы, так сказать, срослись между собой, стали единодушны и равночестны; мы, чтители Слова, оставили бессловесие; мы, чтители Духа, горим ревностью не друг против друга, но заодно друг с другом; мы, чтители Истины, одно мудрствуем и одно говорим; мы, чтители Мудрости, стали благоразумны, чтители Того, Кто — Свет, Путь, Дверь, яко во дни благообразно ходим (ср. 1 Ин. 1:7), все идем прямым путем, все внутри двора; чтители Агнца и Пастыря, сделались кроткими и принадлежим уже к тому же стаду и Единому Пастырю, Который пасет стадо с сосудами не пастыря неискусна (Зах. 11:15), погубляющего овец своего пастбища и предающего их волкам и стремнинам, но пастыря весьма испытанного и опытного… мы, чтители Пострадавшего за нас, стали сострадательны и готовы облегчать тяготы друг другу; чтители Главы, образуем стройное тело и скрепленное всяким духовным союзом» [561] . Единение христиан внутреннее, религиозно-нравственное, состоящее в том, что все они призваны и обязаны отражать в себе единый образ Божий, по которому люди созданы вначале, равно как и воссозданы впоследствии чрез Иисуса Христа. Бог за нас вочеловечился и обнищал, «чтобы восставить плоть, спасти образ и воссоздать человека, да будем еси едино о Христе, Который во всех нас соделался совершенно всем тем, что Сам Он есть; да не будет в нас более ни мужеский пол, ни женский, ни варвар, ни Скиф, ни раб, ни свободь (ср. Гал. 3:28–29), так как это плотские признаки; но да имеем един Божий образ, Которым и по Которому мы созданы; да изобразится и отпечатлеется в нас Оный столько, чтобы по Нем только могли узнавать нас» [562] .

561

Свт. Григорий Богослов. Слово 6 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 127.

562

Свт. Григорий Богослов. Слово 7 // Там же. С. 149.

Для соблюдения такого тесного единства члены Церкви Христовой, будучи братьями между собой, должны быть чужды всяких распрей, раздоров и несогласия во взаимных отношениях; они призываются сохранять полный мир и единомыслие, не нарушать церковного единения, оказывать сочувствие и снисхождение друг другу, взаимную помощь и содействие в достижении общественных и индивидуальных нравственных целей. «Хотя должно наблюдать время брани и мира (Еккл. 3:8), а иногда, по закону и слову Соломонову, хорошо вести и брань, однако же лучше, доколе только можно, преклоняться на мир, потому что сие и выше, и богоугоднее. И ни с чем не сообразно предполагать, будто бы в частном деле всего лучше единомыслие, а в деле общественном оно не самое полезнейшее; будто бы совершеннейшее управление — в том доме и городе, в котором как можно менее внутренних раздоров, а если и случаются они, то всего скорее восстановляется мир и врачуется недуг, но для общего состава Церкви и лучше и приличнее нечто другое; будто бы каждому человеку надлежит стараться быть в мире с самим собой, потому что мир и владычество над страстями для каждого вожделенны, но не так должно вести себя с другими, а, напротив того, низложение ближнего надобно вменять себе в славу. И хотя Бог повелевает прощать согрешивших против нас не только седмижды, но и в несколько крат более (Мф. 18:22), чтобы прощением других исходатайствовать и себе прощение, однако же мы можем делать зло и тем, которые нас не обижали, даже делать охотнее, нежели как принимаем от других благодеяния. Хотя знаем, какое блаженство уготовано миротворцам, которые одни в сонме спасаемых нарицаются сынами Божиими (Мф. 5:9), однако же можем думать, что сами, даже враждуя, делаем угодное Богу, за нас пострадавшему, чтобы примирить нас с Собой и прекратить внутреннюю в нас брань.

Нет, друзья и братия, не будем так думать. Почтим дар Примирителя, то есть мир, — дар, который, отходя отселе, оставил Он нам (Ин. 14:17) как некий прощальный залог. Будем знать одну только брань — брань с сопротивной силой. Рцем, братия, ненавидящим нас (Ис. 66:5), только бы приняли сие. Уступим в иной малости, чтобы получить взамен важнейшее, то есть единомыслие. Предоставим над собой победу, чтобы и нам победить. Посмотрите на уставы состязаний и на подвиги борцов: у них часто лежащий внизу одерживает победу над теми, которые были вверху» [563] . «Гораздо лучше и полезнее, не отлагаясь от общего тела [Церкви], как членам оного, исправлять друг друга и самим исправляться, нежели, преждевременно осудив своим отлучением и тем разрушив доверенность, потом повелительно требовать исправления, как свойственно властелинам, а не братиям» [564] .

563

Свт. Григорий Богослов. Слово 23 // Там же. С. 293.

564

Свт. Григорий Богослов. Слово 6 // Там же. С. 135. Эти слова обращены были к некоторым монахам, которые отделились от отца Григориева, епископа Назианзского (по неосторожности подписавшего полуарианский символ веры), а потом снова воссоединились.

Горизонт Церкви, однако, простирается и за пределы земли. Имея Главою своего Основателя, Иисуса Христа, Святая Церковь объемлет собой и всех живших верой во Христа и в этой вере скончавшихся. Между членами Церкви, торжествующей и воинствующей, опять-таки происходит духовное взаимообщение. Прославленные святые хотя невидимы телесно, но сопребывают с Церковью земной, споспешествуют ее процветанию и расширению, помогают своими молитвами христианам, проходящим путь земного странствования, потому что они, святые, стали ближе к Богу, сложив с себя телесные оковы, освободившись от брения, омрачающего ум, непокровенными представ к непокровенному первому и чистейшему Уму, сподобившись («если могу так смело выразиться», — добавляет св. Григорий) Ангельского чина и дерзновения [565] . Св. Григорий Богослов, между прочим, писал однажды о св. Афанасии Александрийском, что он, «в старости доброй разрешившись от жизни после многих борений и подвигов, из горнего мира (в сем совершенно я уверен) призирает ныне на дела наши и подвизающимся за доброе простирает руку помощи, тем удобнее, что он свободен от уз» [566] . И Сам Божественный Искупитель наш «и ныне молится о моем спасении, пока не соделает меня богом» [567] . Отсюда Святая Церковь, с этической стороны, представляет собой бесчисленный сонм Ангелов и всех верующих христиан — живых и умерших, которые, объединяясь во Христе как едином Источнике духовного обновления и высшем Путеводителе жизни, связаны неразрывными узами любви и нравственного содействия, так что члены, усовершившиеся в духовной жизни, оказывают вспоможение во внутреннем самовоспитании по духу Христову членам менее совершенным.

565

См.: Свт. Григорий Богослов. Слово 18 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 224.

566

Свт. Григорий Богослов. Слово 34 // Там же. С. 417.

567

Свт. Григорий Богослов. Слово 30 // Там же. С. 371.

В тех же нравственно-воспитательных видах собрание верующих разделяется также на руководителей-пастырей и воспитываемых-пасомых, на духовно-начальствующих и подчиненных. Отсюда в общей идее Церкви содержится, с этической стороны, частная идея христианского пастыреначалия как института, установленного специально для достижения нравственно-вспомогательных целей Церкви. «Порядок и в Церквах распределил, чтобы одни были пасомые, а другие — пастыри, одни начальствовали, а другие были подначальными; кто составлял как бы главу, кто — ноги, кто — руки, кто — глаз, кто — иной из членов тела для устройства и пользы целого, как низших, так и высших. И в телах члены не отделены друг от друга, но целое тело есть одно, из различных частей сложенное; не у всех членов один образ действования, хотя и все одинаково имеют нужду друг в друге для дружного и взаимного действования. Так, глаз не ходит, но указывает путь; нога не смотрит, но переступает и переносит с одного места на другое; язык не приемлет звуков, ибо это дело слуха; ухо не говорит, потому что это дело языка; нос ощущает запахи, гортань же вкушает брашна, говорит Иов (Иов 34:3); рука есть орудие для того, чтоб давать и принимать; а ум вождь всего: от него способность ощущать и к нему возвращается всякое ощущение. То же и у нас — в общем Теле Христовом. Ибо все едино тело есмы о Христе, а по единому Христу и друг другу уди (Рим. 12:5). Один начальствует и председательствует, а другой водится и управляется; оба действуют не одинаково, если только начальствовать и быть подначальным — не одно и то же, но оба делаются едино во Едином Христе, составляемые и слагаемые тем же Духом» [568] . «Как в теле иное начальствует и как бы председательствует, а иное состоит под начальством и управлением, так и в Церквах (по закону ли справедливости, воздающей по достоинству, или по закону Промысла, все связующего) Бог постановил, чтобы одни, для кого сие полезнее, словом и делом направляемые к своему долгу, оставались пасомыми и подначальными; а другие, стоящие выше прочих по добродетели и близости к Богу, были пастырями и учителями к совершению Церкви и имели к другим такое же отношение, какое душа к телу и ум к душе, дабы то и другое, недостаточное и избыточествующее, будучи, подобно телесным членам, соединено и сопряжено в один состав, совокуплено и связано союзом Духа, представляло одно тело, совершенное и истинно достойное Самого Христа — нашей Главы» [569] .

568

Свт. Григорий Богослов. Слово 32 // Там же. С. 396.

569

Свт. Григорий Богослов Слово 3 // Там же. С. 28.

Итак, христианское пастырство, помимо священнодействия, имеет еще цель нравственного воспитания и усовершения пасомых. Его задача — духовное врачевание, состоящее в том, чтобы «окрылить душу, исхитить из мира и предать Богу, сохранить образ Божий, если цел, поддержать, если в опасности, обновить, если поврежден, вселить Христа в сердца Духом (ср. Еф. 3:17), — короче сказать, того, кто принадлежит к горнему чину, соделать богом и причастником горнего блаженства» [570] . Посему христианское пастырство есть не столько начальствование, сколько служение, подлежащее великой ответственности; оно основывается на Божием законе и возводит к Богу [571] .

570

Там же. С. 34. Ср.: Он же. Слово 3 // Там же. С. 50.

571

См.: Там же. С. 28–30.