Святой
Шрифт:
– Хорошо, что утром я побрила ноги, - пробормотала она, показывая синяки на бедрах.
– Как и я.
– Вы тоже бреете ноги?
– Она опустила юбку и поставила ногу на пол.
Он прищурился на нее, пока она застегивала рубашку.
– Ты сообразительная.
– Вы так говорите, будто это плохо.
– Она не стала надевать колготки и обулась. О своей траншейной ноге она подумает позже.
– Интеллект в женщине опасная штука. А потом мы узнаем, что ты считаешь брак ловушкой для женщин, превращающих их в
– Если бы я даже и была глупой, мне бы хватило мозгов, чтобы понять это.
Она повернулась к нему лицом и скрестила ноги на сидении. У нее было предчувствие, что под таким углом он видел ее нижнее белье, но по какой-то причине ей было все равно. Если Сорен доверял Кингсли, она тоже будет ему доверять.
– Ты интересная юная леди. Я думал, он спятил, когда впервые рассказал мне о тебе.
– Что он рассказывал?
– Этого я тебе не скажу. Важно то, что ты сейчас здесь, и есть вещи, которые ты должна знать.
– Я хочу знать все.
– Как только тебе исполниться восемнадцать, я отведу тебя в клуб.
– Почему восемнадцать?
– Потому что тебе должно быть восемнадцать, чтобы войти в БДСМ-клуб в этом штате.
– М-да, вижу, вы законопослушный гражданин. Я была в вашем доме, помните?
– Ты пришла без приглашения.
– Вы устроили оргию, в которой участвовали люди, делающие денежные ставки на секс.
– Дружеские ставки джентльменов. Хотя я никогда не играл.
– Почему нет?
– Не интересно. Я всегда выигрываю.
– До меня дошли слухи, что вы хороши в постели.
Кингсли смахнул несуществующую нить с брюк и улыбнулся чему-то в окно.
– Если бы я был на твоем месте, то поверил бы им.
От непринужденной уверенности в тоне Кингсли что-то внутри Элеонор сжалось.
– Я хочу им верить.
– Если бы это было возможным, я бы отвез тебя в клуб прямо сейчас. Но в данный момент я выполняю приказы. Je suis d'esol'e.
– Блонди пока не разрешает мне играть?
– Не в клубе.
Она услышала что-то в его голосе, тонкий намек.
– Сорен сказал, что вам запрещено вести меня в клуб для извращенцев.
– Да. Но он не сказал, что я не могу отвести тебя в свой дом.
Кингсли улыбнулся, и на прекрасный, ужасающий момент Элеонор захотела поцеловать Кингсли так сильно, как хотела поцеловать Сорена.
– И что мы будем делать в вашем доме?
– Небольшая демонстрация БДСМ в действии.
– БДСМ?
– Бондаж. Доминирование или дисциплина. Садомазохизм. Или то, что я называю своими любимыми увлечениями.
– А вы можете забирать меня после школы каждый день?
Кингсли рассмеялся и притянул ее к себе на колени. Он быстро поцеловал ее в обе щеки, не приближаясь к губам.
Затем он посадил ее на сиденье, а сам пересел на сидение напротив.
– Достаточно игр, - произнес он с более серьезным выражением на лице. –
Элеонор расправила юбку, прижимая ее к бедрам.
– Сорен сказал, спросить вас, почему я должна бояться его. Я хочу знать ответ?
– Только ты мне можешь сказать.
Элеонор посмотрела на свои ботинки, на свои военные ботинки из «Гудвилл».
– Я хочу знать. Но Сорен сказал, вы не станете отвечать.
– Я не стану отвечать. По крайней мере, правду. Но могу рассказать полезную ложь.
– Думаю, она подойдет.
Кингсли пожал плечами, откинулся на спинку и улыбнулся ей.
– Он садист, ch'erie. Самый жестокий садист из всех знакомых мне садистов. В городе только четыре женщины, с которыми он поочередно играет. Один раз в неделю, если у него есть время. Чтобы полностью восстановиться после пары часов с ним, им может потребоваться более двух недель.
– Иисусе. Что он делает?
– Флаггеляция, плетки, трости, порезы, ожоги свечным воском, бастинадо...
– Он перечислял термины, загибая пальцы.
– Я забыл что-то. Что же?
Он постучал по лбу.
– О, унижение.
– Кингсли щелкнул пальцами.
– Всегда его забываю. Я не играю в унижение, поэтому всегда его забываю.
– А чем вы занимаетесь?
– Всем остальным. Моя специализация изнасилование.
Элеонор уставилась на него.
– Изнасилование?
– Игровое изнасилование. Это игра. Есть женщины, которые любят быть подавленными, когда с ними обращаются как с сексуальной собственностью. Они фантазируют о том, чтобы быть изнасилованными мужчиной, которого они хотят. Я воплощаю их фантазии в реальность. Все ради удовольствия. Хочешь попробовать?
– Как это происходит?
– Примерно вот так.
– Он схватил ее за лодыжку и дернул так сильно, что она оказалась на спине, на полу. Прежде чем она поняла, что происходит, Кингсли навис над ней, его руки сжимали ее запястья, вес его тела удерживал ее неподвижно.
– Слезьте с меня, - сказала она, рыча от шока его веса на себе.
– Вы мнете мне юбку.
– Она и так в складку.
– Ой. Точно. Тогда оставайтесь.
– Очевидно, он пытался ее напугать. Она выросла с отцом мафиози. Ее не так просто напугать.
– Ты портишь все веселье.
– Он продолжал ее удерживать, сжимая предплечья. Болезненно, но она отказывалась демонстрировать ему свою боль.
– Почему? Потому что я не боюсь вас?
– Ты прижата подо мной, и ты не нервничаешь?
– Простите.
– Она улыбнулась ему и захлопала ресницами. Откровенно говоря, страх был последним в списке тех эмоций, что она чувствовала в данный момент. Перед страхом были: во-первых, наслаждение, во-вторых, желание, в-третьих, следовало любопытство, и, в-четвертых, смущение. Смущение было четвертым только потому, что она испытывала ощущения с первого по третье.