Танцы на осколках
Шрифт:
– Где-то были еще поножи, - бубнил про себя мужчина, роясь в темноте.
– Хорошо ты живешь, Лешик, ой, хорошо, расслабленно...
– протянул наемник.
– Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб так и было, - не заметил иронии друг.
– Сейчас не найду - темно. Ну, хоть с этим-то и то сподручнее будет, а?
– он махнул рукой на кучу добра.
Брест кивнул и поблагодарил бывшего соратника.
– Слушай, я передержусь у тебя до утра, с рассветом уйду.
– Добре, - крякнул Лешик, захлопывая крышку сундука, - Тогда с утра как пойдешь, не буди.
– Не буди-и, - передразнил его наемник, - иди уже, семьянин...
Лешик хмыкнул, поглаживая наметившийся от хорошей жизни животик и бочком втиснулся в соседнюю дверь. Мужчина посмотрел вслед товарищу, что-то про себя прикинул и устроился на лавке. Полежал пару минут, плюнул и перевернулся на живот. Сон пришел довольно быстро.
Еще затемно Брест мышкой выскользнул из дома друга, не потревожив его обитателей. Крадучись, наемник двигался от одной тени дома к другой. Из конюшни рядом тихо всхрапнули кони, а из стойла высунулась голова мохнатого человечка. Брест от неожиданности вздрогнул, тихо выругался и сплюнул под ноги овиннику, овинник молча погрозил маленьким кулачком и сплюнул под ноги Бресту. От такой наглости наемник вспыхнул, как порох, но лезть в драку с овинником себе дороже - даром, что паршивец маленький - отваляет, будь здоров. Мужчина отвернул в сторону, при всем желании двинуть в наглую ухмыляющуюся рожу.
На востоке уже начинало светлеть, и надо было успеть уйти из городка, до того как проснется в нем жизнь. Брест обогнул еще пару домов; где-то заплакал ребенок, проснулись петухи. Скрывшись в кустах, он выглянул из-за последнего дома. Решив не выходить на дорогу - за его голову была назначена слишком высокая награда для этого городка, любой мог позариться - наемник двинулся вдоль тропы, изредка треща кустами и проклиная все на свете. Каждая ветка и сук словно нарочно цеплялись за доспех.
– У меня к этому вору счет все растет и растет: сначала рубин, потом мои доспехи и меч, а сейчас я ему еще свои портки припишу, - ворчал Брест, - не мое это дело, по кустам ползать. Ну, погоди, тварь, попадешься ты мне.
В этот раз беглому наемнику крупно везло, что по дороге никто не шел, иначе треск и матюги, которые доносились из ближайшего леска, не заметил бы только глухой слепец. Выбравшись на открытое место, и присмотревшись нет ли кого в округе, Брест облегченно вздохнул и двинулся через раскинувшееся поле в сторону упомянутой Лешиком деревеньки со знающей бабкой.
Глава 4.
375 год от наступления Тьмы
Месяц Хлеборост
8 день
Я вообще-то никогда не любила кочевую жизнь, слишком ценила уют. Но при моем ремесле это, конечно, одна большая беда. Приходится скитаться, заезжать и останавливаться в городах покрупнее - чем больше народу, тем меньше меня запомнят. Малые деревни бедны жителями и все на виду, а одинокая девица привлекает внимание, просто потому, что она одинокая. Тут либо над тобой должен быть мужик, либо отец с братьями, а ежели нет ни того ни другого, значит потаскуха. Это, кстати, одна из причин моей кочевки: пара сломанных носов и в нескольких селах меня готовы были поднять на вилы. Поэтому что-что, а тикать я умею в совершенстве.
Где-то с месяц назад я со своими пожитками как всегда совершала пешую прогулку вдоль тракта в надежде найти временное пристанище. А попутно высматривала какую-никакую добычу, ибо в карманах было угрожающе пусто. Вопреки общему мнению даже хорошие воры не купаются постоянно в золоте, за исключением, пожалуй, тех, что в рясах. Эти ребята из церкви Трех никогда не бедствуют. Не покривлю душой, если скажу, что нам - честным работягам - обворовывать простой люд нет смысла. Куда проще заявиться в местную церковь и унести чашу-другую. Правда, потом в том селе лучше не задерживаться: Хранители веры долго не разбираются кто прав, а кто виноват, а запах жареного мяса в безветренную погоду может еще долго висеть над священными кострами.
Как раз после такого дела я тогда и меняла место ночевки. Вырученное золото от продажи церковного барахла уже заканчивалось, и мне нужно было найти крышу над головой. Хотя ночи были уже теплыми - была поздняя весна - спать под открытым небом было небезопасно, и вот тогда-то судьба и преподнесла мне не бог весть какой, но все же подарок.
375 год от наступления Тьмы
месяц Посевняк
2 день
На пути к очередной деревеньке, путь мне преградила телега. Кроме возницы и тела, завернутого в саван и лежащего на дне колымаги, больше никого не было. Свистнув мужика, я поинтересовалась:
– Далече ли до села, добрый человек?
Мужик приподнял припухшие веки и спросонья тупо уставился на меня:
– Чаво орешь-то? Чай не глухой, - он остановил кобылку, - Не далече, вон за тем поворотом. Я туда же еду, довезти что ль тебя?
Не то мужик, не то уже старик, лет под 60, весь седой, с опухшим лицом и стойким запахом перегара, он держал веревки вместо поводьев и, казалось, готов был вот-вот снова задремать. Оглядев его еще раз, я залезла к нему на телегу:
– Довези.
Мужичок легонько тронул поводьями, и повозка затряслась мелкой дрожью.
– Одна что ль путь держишь?
– искоса поглядывал он.
– Одна, дядя, - я пожала плечами.
– И не боязно? А где ж семья-то: муж, аль отец с матерью?
– Мою семью и всех остальных в деревне бельгеты вырезали, я тогда по воду ходила до реки, так и уцелела. Дом сгорел, а село опустело - теперь неприкаянная скитаюся по свету, - я тяжело вздохнула, устраиваясь поудобнее.
– Да-а, - протянул возница, - много вас таких одно время ходило.
– Откель ты, говоришь? Авось знаю твои места.
– Из Загарья, - брякнула я, первое, что пришло на ум.
– Хм, не слышал, видно далеко ты забралась, - мужик почесал в затылке.
– Так, стало быть, ты тут совсем одна?
– Возница окинул меня заинтересованным оценивающим взглядом.
– Так ведь и ты тут совсем один, дядя, - я ненароком показала рукоять кинжала, торчащего из складок юбки, - А я хоть и одна, но не беспомощна.
Взгляд мужика потух и он, ссутулясь, отвернулся на дорогу.
– А кого это ты везешь?
– я оглянулась на тело.