Танцы на осколках
Шрифт:
Бабка на секунду задумалась:
– Знаю такой, а токмо, что от меня хочешь-то? Сварить надо что ль? Дак это тебе в пять золотых обойдется.
– Значит все-таки твоих рук дело. А кому продала-то, помнишь, мать?
– Брест навострил уши.
– Может и помню, а может и нет. Стара да слепа стала, иной раз из головы полдня вон, где была, что делала? Ничего не помню, а все из-за лаптей.
– Чего?
– наемник поднял бровь.
– Из-за лаптей. Лапти, говорю, прохудились, то и дело ноги простужаю, а здоровье-то вишь, уже не то. Оно то в спину стрельнет, то с головой целый день проваляюся. А купить новые лапти не на что. Вот ежели было бы на что купить, глядишь и вспомнила бы.
Брест махнул рукой, перебивая причитания:
– Добре.
– Он выудил из-за пазухи, монетку и кинул на стол.
– Теперь припоминай.
Старуха живо сгребла кругляш и застонала:
– Так на это и один лапоть не купишь, совсем старость не уважаешь?
Брест насупился и вынул еще монетку. Ее постигла та же участь: корявые бабкины пальцы схватили деньгу и быстренько припрятали куда-то в складки юбок.
– Ну?
– Вот сейчас припоминаю-припоминаю.
– Старуха почесала голову и поправила платок, - Где-то с неделю назад мужик ко мне заходил, про яд ентот спрашивал, ну мы и сторговались. Больше я его не видела.
Наемник выжидающе смотрел на бабку.
– И?
– не дождавшись продолжения, протянул он.
– Что и? Говорю же, больше я его не видела.
– Какой он из себя? Говорил ли, куда направляется?
Бабка отвернулась к булькающему котлу, и, достав огромных размеров черпак, принялась помешивать варево.
– Может и говорил, да только это ж еще денег стоит.
Брест начал терять терпение.
– Послушай меня, старая - прошипел он, - если сейчас же не расскажешь все что знаешь про того гада, я тебя второй раз похороню. Обещаю, - отчеканил бывший стражник.
Старуха у печи и ухом не повела:
– Ладно-ладно, не шуми. Расскажу. Погоди только, за травой одной схожу, в отвар добавить надобно.
Бабка, подобрав юбки, с кряхтением положила половник и заковыляла к дверям. Старательно хромая, она вышла из хаты, плотно притворив за собой дверь. Брест услышал шаркающие шаги за окном и, отодвинув тряпку, выглянул на улицу. Старуха направилась к сарайке, которая находилась в паре шагов от дома. Там же на стенке висели пучки трав - некоторые уже подсохли, другие были еще зеленые. Бабка, уже не хромая, добрела до травы и теперь пристально разглядывала каждый пучок.
Брест еще раз посмотрел на нее внимательно, и в него закрались сомнения. Что-то ему не нравилось во всем этом, он и сам не мог понять что именно. Ведьма стала как будто выше, а руки на свету оказались совсем не старыми, лица же было не разглядеть. Наемник опустил занавеску, но тут его внимание привлек тусклый отблеск на полу. Наклонившись, он ковырнул в щели в полу и извлек тонкую серебристую иглу, рядом валялись черные обломанные перья. Брест быстро достал из сумы дротик, который в него попал, и сравнил иглы.
– Та-ак, - протянул наемник.
За дверью послышались шаги, старуха с травой в руках, быстро прикрыв дверь, прошлепала к печи, оставляя за собой грязные следы.
Брест медленно поднялся.
– Сейчас-сейчас, куды торопишься-то? Дай только траву в снадобье добавлю и расскажу тебе все.
Ее болтовню прервал металлический звук. Она быстро обернулась, Брест стоял с оголенным мечом, а в ладони у него были зажаты два похожих дротика. Взгляд старухи сначала метнулся к руке, а потом перехватил взгляд Бреста. Наемник надвигался на нее с мрачной ухмылкой. В следующее мгновение ему в глаза полетело варево из котла, а бабка, с удивительной для ее возраста прытью, понеслась прочь из избушки. Брест увернулся и метнулся вслед за ней. Старуха помчалась через поляну, подобрав юбки. Далеко не ушла, сверху на нее обрушилось нечто, напоминающее лося в период гона. Пахнуло крепким мужским потом. Наемник прижал трепыхающееся тело к земле, послышался тихий хруст.
– Твою мать! Ты мне опять сломал ребро, - прозвенел молодой голос, тут же сменившийся возмущенным гудением и бессвязными воплями.
Брест надавил на голову, так что лицо погрузилось в мягкий дерн, и голос стал глуше. Он оторвал кусок ткани от тряпья, отточенными движениями скрутил руки, и, не давая поднять нос из грязи, связал ноги. Затем пинком перевернул бывшую бабку и оглядел плоды своего труда. Среди серого тряпья в грязи барахталось существо непонятного телосложения и старательно пыталось выплюнуть ком земли изо рта. Получалось плохо.
Брест довольный осмотрел поле битвы и хищно склонился над поверженным противником:
– Ну и кто у нас здесь?
– он отколупал грязь с лица бывшей бабки и увидел молодое женское лицо.
– Тьфу! Девка! Меня свалила девка?! Да ежели кто узнает про это, меня же куры засмеют. Старею.
Наемник, как сытый кот, уселся прямо на пленницу, не обращая внимания на сдавленный стон.
– А теперь, голуба, ты мне все-все расскажешь. Спрошу, куда камень дела - ответишь, кто купил - ответишь, даже если спрошу, когда ты с мужиком была - и на то ответишь. Усекла?
– Угу, - донесся хрип из-под наемника.
– Молодец! Бегаешь медленно, зато соображаешь шустро, - похвалил мужчина, поднимаясь.
– А теперь двигай обратно в избу, гуторить будем.
Он вздернул ее, как пушинку.
– Ноги-то хоть развяжи, как я пойду?
– простонала девка.
– А так и иди, - и он отвесил ей мощного пинка.
Даже не пытаясь перебирать ногами, воровка ласточкой влетела в избу и с грохотом затормозила в стену, которая так некстати преградила путь. Следом зашел Брест. Он мельком глянул в сторону стонущего тела и уселся напротив.
– Ну, рассказывай.
– Ты - ирод, - прохрипело в ответ
Брест нетерпеливо ждал, наблюдая за барахтающейся кучей:
– Да-да, в любви мне потом повинишься, рассказывай все! С самого начала...
Пленница кое-как приняла сидячее положение:
– С начала говоришь? В начале было Слово, правда ходили слухи, что все-таки Большой Взрыв, но это, как говорится, на вкус и...
Договорить она не успела, мощная оплеуха мотнула все тело в сторону:
– Будешь себя хорошо вести, и тогда может быть, я повторю, может быть, останешься живой и даже целой. Щедрый дар с моей стороны, учти. Так что добрый совет тебе: быть послушной и держать язык за зубами, когда я скажу. А теперь рассказывай где рубин.