Тарас Шевченко - крестный отец украинского национализма
Шрифт:
Для правдоподобия, впрочем, признается один малюсенький давний грех:
Давно те діялось. Ще в школі, Таки в учителя-дяка, Гарненько вкраду п'ятака - Бо я було трохи не голе, Таке убоге-та й куплю Паперу аркуш. І зроблю Маленьку книжечку. Хрестами І візерунками з квітками Кругом листочки обведу Та й списую Сковороду. (1850)За такой грех впору награждать. А рассказано про него затем, чтобы контрастнее представить всю несправедливость Господа:
… І не знаю, ЗаИ далее читатель от имени оскорбленной невинности предупреждается:
Слухай, брате, та научай Своїх малих діток. Научай їх, щоб не вчились Змалку віршовати. Коли ж яке поквапиться, То нищечком, брате, Нехай собі у куточку І віршує й плаче Тихесенько, щоб бог не чув, Щоб і ти не бачив, Щоб не довелося, брате, І йому каратись, Як я тепер у неволі Караюся, брате.Впрочем, и в этой малости, писании стихов (не говоря уже о других грехах), виноваты враги, т. е. люди (они же - змеи):
Чи то недоля та неволя, Чи то літа ті летячи Розбили душу? Чи ніколи Й не жив я з нею, живучи З людьми в паскуді, опаскудив І душу чистую?… А люде! Звичайне, люде, сміючись. Зовуть її і молодою, І непорочною, святою, І ще якоюсь… Вороги!! І люті! люті!Ви ж украли, В багно погане заховали Алмаз мій чистий, дорогий, Мою колись святую душу! Та й смієтесь. Нехристияни! Чи не меж вами ж я, погані, Так опоганивсь, що й не знать, Чи й був я чистим коли-небудь. Бо ви мене з святого неба Взяли меж себе-і писать Погані вірші научили. Ви тяжкий камень положили Посеред шляху… і розбили О його… Бога боячись! Моє малеє, та убоге, Та серце праведне колись! Тепер іду я без дороги, Без шляху битого…а ви! Дивуєтесь, що спотикаюсь. Що вас і долю проклинаю, І плачу тяжко, і, як ви… Душі убогої цураюсь, Своєї грішної душі!1850. Не знаю, чи каравсь ще хто на сім світі так, як я тепер караюсь? І не знаю за що.
1856. До тяжкого горя привів мене Господь на старість, а за чиї гріхи? Єй же Богу, не знаю.
Христианство призывает к покаянию и обещает прощение. Следовательно, ему нечего сказать людям, которые считают, что им не в чем каяться, и не чувствующих никакой нужды в прощении.
Нигде и никогда Шевченко не написал ничего, хотя бы отдаленно напоминающего по силе покаяния пушкинские строки:
И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю.Петр Могила сказал: «Щаслива та душа, яка сама себе судить».
Несчастный Шевченко…
Кобзарь с таким трепетом относился к Священному Писанию, что открывал его только в случае крайней нужды:
«С того времени, как приехал я в Миргород, ни разу ещё не выходил из комнаты, и ко всему
Через два дня в дневнике появилась запись с эпиграфом:
«Читал и сердцем сокрушился Зачем читать учился.Читая подлинник, т.е. славянский перевод «Апокалипсиса», приходит в голову, что апостол писал это откровение для своих неофитов известными им иносказаниями, с целью скрыть настоящий смысл проповеди от своих приставов. А может быть, и с целью более материальною, чтобы они (пристава) подумали, что старик рехнулся, порет дичь, и скорее освободили бы его из заточения. Последнее предположение мне кажется правдоподобнее.
С какою же целью такой умный человек, как Владимир Иванович, переводил и толковал эту аллегорическую чепуху? Не понимаю. И с каким намерением он предложил мне прочитать свое бедное творение? Не думает ли он открыть в Нижнем кафедру теологии и сделать меня своим неофитом? Едва ли. Какое же мнение я ему скажу на его безобразное творение? Приходиться врать, и из-за чего? Так, просто из вежливости. Какая ложная вежливость.
Не знаю настоящей причины, а, вероятно, она есть, Владимир Иванович не пользуется здесь доброй славою, почему - все-таки не знаю. Про него даже какой-то здешний остряк и эпиграмму смастерил. Вот она:
У нас было три артиста, Двух не стало - это жаль. Но пока здесь будет Даль, Все как будто бы не чисто».В.И. Даль, видимо, забыл слова Спасителя: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего пред свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас» (Мф. 7:6).
Еще через пару месяцев Владимир Иванович снова провинился перед кобзарем: забыл передать ему книгу от Аксакова «с самою лестною надписью сочинителя». В дневнике появляется следующая запись: «Он извиняется рассеянностью и делами. Чем хочешь извиняйся, а все-таки ты сухой немец и большой руки дрянь».
Бедный Владимир Иванович… Не говоря уже про апостола Иоанна. Апостол Петр тоже «бедный». Вот что заставил его проделать украинский папа римский в поэме «Неофіти» (1857):
Тойді ж ото її Алкід, Та ще гетери молодії, Та козлоногий п'яний дід Над самим Аппієвим шляхом У гаї гарно роздяглись, Та ще гарніше попились, Та й поклонялися Пріапу. Аж гульк! Іде святий Петро Та, йдучи в Рим благовістити, Зайшов у гай води напитись І одпочити. «Благо вам!» Сказав апостол утомленний І оргію благословив.В этой же поэме достается и всем апостолам. После настойчивых, но безуспешных поисков ответа на вопрос «за что распят Христос», следует обвинительное заключение:
За що? Не говорить Ні сам сивий верхотворець, Ні його святії - Помощники, поборники, Кастрати німиє!Под горячую руку попался и сам Творец. Все в ответе перед Тарасом Первым.
В дневнике Шевченко упоминает, что «не равнодушен к библейской поэзии». Это правда: не равнодушен. Скорее - напротив. Особенно не равнодушен - к Псалмопевцу и пророку царю Давиду. Используя псалмы в своих целях, он не забывает обливать грязью их автора.