Тарч
Шрифт:
— Я хоть выживу? — У Тарча не было сил спорить, да и выбор у него был незавидный.
— С высочайшей долей вероятности, — Дуст тоже не стал затягивать дискуссию, — Ну что, начнем?
Глава 8. Дуст
Нагретая броня бронетранспортера жгла кожу через плотный камуфляжный костюм. Безжалостное яркое солнце жарило так сильно, что полоска ткани на лбу не успевала впитывать пот, и он, крупными каплями просачиваясь через ресницы, выжигал глаза и застилал зрение, делая картинку мутноватой, словно смотреть приходилось через плотную пленку. Смахивать капли рукой не помогало — пыль, поднимаемая колесами машины, оседала на коже плотным слоем, и лоб постепенно покрывался разводами грязи.
Колонна ехала по дну бесконечного песчаного карьера уже несколько часов, окруженная с обеих сторон высокими желтыми склонами, иногда подходящими к дороге на расстояние вытянутой руки. Там, за краем карьера, все время чувствовалось некое движение. Неуловимое и настолько быстрое, что появляющиеся и тут же исчезающие фигуры размазывались в воздухе, словно на фотоснимках, сделанных с большой выдержкой.
Первое время Тарч пытался привлечь к фигурам внимание остальных бойцов и даже потряс за плечо командира взвода, но сидящие на броне рейдеры или полностью игнорировали призывы новичка, или глупо скалились в ответ, как друзья родителей улыбаются надоевшему ребенку, стремящемуся привлечь побольше внимания.
Тарч не знал, куда и с какой целью едет отряд, что там, где закончится слишком длинный, поражающий размерами карьер и почему им нужно было двигаться именно по этой дороге, где на колонну могут в любой момент напасть сверху, с обоих сторон, те твари, которые бесшумно мелькали за гребнями склонов. Поначалу пытался спрашивать, заговорить с кем-то, но вокруг словно существовал заговор молчания — все ему улыбались, широко оскаливая сверкающие на солнце зубы, но ничего не говорили, ни ему, ни друг другу, и только шум моторов нарушал повисшее вокруг безмолвие.
Или не безмолвие? Тарч вдруг понял, что слышит еще какие-то звуки, пока еще тихие и бестелесные, но повторяющиеся с завидной периодичностью, особенно когда их приносили легкие порывы ветра, прилетающие иногда оттуда, куда направлялась колонна. Еще не разобравшись, что это за звуки и что они могут означать, Тарч уже точно знал, подсознательно догадался, что это могут быть только крики панически испуганных людей, загнанных в угол огромными монстрами Улья и раздираемые на части огромными зубами.
Когда крики людей впереди стали различаться настолько отчетливо, что игнорировать было невозможно, Тарч снова протянул руку к командиру взвода, потряс за плечо, и тот обернулся, так резко, что его лицо в залитых потом глазах Тарча отразилось так же смазано, как и движения призрачных фигур наверху. Потерев глаза грязными руками и проморгавшись, Тарч попытался что-то сказать, указывая рукой вперед, туда, откуда раздавались крики, но его голос снова потерялся в шуме мотора. Слов не было слышно, а на мимику и взмахи руками командир не реагировал, продолжая глупо улыбаться и кивать головой с явной неприязнью. Не услышав за шумом мотора даже своего голоса, Тарч вдруг понял, насколько громко кричат люди, раз их слышно столь отчетливо, даже на расстоянии. И теперь, когда колонна подъехала к источнику звука настолько близко, стало ясно, что это крики не двух-трех попавших в беду человек — это голоса тысяч людей, раздираемых, наверное, сотней монстров. Даже представить было страшно, что там творилась за кровавая баня, но и представлять было не обязательно — источник звука становился все ближе, и вскоре стало ясно, что бойня происходит совсем рядом, за поворотом, в ближайшем ответвлении карьера, уходящем перпендикулярно основной дороге, влево.
Тарч начал догадываться о цели рейда. Он стал ждать, когда бронетранспортеры выстроятся у поворота в каре, чтобы вместе со всеми бойцами занять позицию и открыть по мутантам прицельный огонь, стараясь спасти хотя бы часть еще оставшихся в живых людей. Но вот первая машина, поравнявшись с проходом, не стала замедлять ход, разворачиваться, и проехала мимо, держа прежний ровный темп, за ней вторая, и вот уже БТР, на котором сидит Тарч, проскальзывает вслед за ними, даже не пытаясь что-то предпринять.
Раскинувшаяся перед взглядом картина могла присниться разве что в страшном сне, да и то только человеку, знакомому с миром Улья. Сразу за поворотом ответвление карьера расширялось и представляло собой огромный круглый кратер с несколькими брошенными изрядно проржавевшими карьерными экскаваторами и БЕЛАЗами. По всему кратеру, разгоняемые несколькими десятками крупных мутантов, метались тысячи людей. Пытались взбираться на склоны, прятались в кузовах и кабинах техники, висели гроздьями на стрелах экскаваторов, скидывали друг друга оттуда, пытаясь взобраться еще на метр, срывались, обессилев, и разбивались насмерть. Часть людей, забившись под уходящие вертикально вверх склоны, уже потеряли волю к сопротивлению и стояли, кто на ногах, а кто и на коленях, обхватив голову руками, и гибли, один за другим, издавая только громкие предсмертные крики. Другие старались убежать, хватали камни и арматуру, но умирали при этом даже быстрее, чем те, кто безропотно стоял, так как монстров движущиеся цели привлекали намного больше, а камни и арматуру они попросту не замечали, иногда заглатывая их вместе с человеком.
Тарч бросился к командиру всем телом, налетел, начал трясти за плечи, крича что-то прямо в ухо. Он тормошил сидящих рядом бойцов и обращался к ним тоже, но его продолжали игнорировать и уже не улыбались, только отбрасывали его руки и увлеченно разглядывали представшую перед ними картину гибели беззащитных людей. И когда их машина уже почти проехала поворот, один из рейдеров громко свистнул, и на этот своеобразный зов от общей свалки отделился один из монстров, пожалуй, самый небольшой из тех, что там был. Он вприпрыжку, как щенок, если такое сравнение можно применить к монстру больше полутора метров в холке и метровой в диаметре грудью, подскакал к бронетранспортеру. В его зубах сочилась стремительно чернеющей кровью голова девушки, длинноволосая, с бледной аристократической кожей и сережкой в правом ухе. Мутант подбежал и радостно закинул голову на броню, но подозвавший его боец взял ее за волосы, бросил обратно, монстру, что-то благодарно и одобрительно при этом прикрикнув.
Оцепеневший от неожиданности Тарч встрепенулся, выхватил свой автомат и слету, практически не целясь, всадил в раскрытую пасть монстра весь рожок, но не успокоился на этом, сорвал автомат с плеча соседа и снова расстрелял боезапас в громко заскулившего, склонившего голову мутанта. Большинство пуль рикошетили от толстых костей черепа, но часть из них влетали в шею, уши и некоторые даже попали в глаза. Монстр упал. Его скрутила судорога, и мутант забился в агонии, изворачиваясь из стороны в сторону, вслед за непроизвольными сокращениями умирающего тела.
Не успел закончить стрельбу, как подозвавший монстра боец кинулся на Тарча, опрокинул на броню, ударил несколько раз, выбивая сознание сильнейшими ударами, как будто бил не кулаками, а кузнечным молотом. Перекошенное злобой лицо было покрыто такими же, как и всех, грязными пылевыми разводами, но Тарч узнал — это был Утюг, тот самый иммунный, что прикармливал мутанта, в которого переродился его родной сын. Удар прилетал за ударом, и когда Тарч перестал сопротивляться, рейдер достал нож и несколькими движениями располосовал ему горло, вырывая из артерии фонтанчики крови.