Тайной владеет пеон
Шрифт:
Наконец, врачи городской больницы отказались обслуживать правительственных чиновников и приспешников Армаса.
За всем этим чувствовалась опытная направляющая рука: Линарес отметил для себя, что вспышки не повторяются дважды в одном месте. Красные стрелки на его плане меняли направления, перечеркивались, сталкивались; как видно, шеф полиции состязался с более быстрой рукой, которая действовала решительнее и смелее.
Выслушивая донесения по телефону, Линарес изредка напоминал своим сотрудникам:
— Доложите, как только возьмете пятнадцатого.
Операция продолжалась.
В этот день Ласаро раньше обычного закончил прием клиентов и направлялся к себе домой. Молодой начинающий адвокат, он незадолго до интервенции выиграл два — три дела и выхлопотал за счет предпринимателей субсидию для рабочих, получивших увечье. Его эффектная, аргументированная речь привлекла к нему внимание профсоюзных руководителей, и они предложили Ласаро представлять их интересы в высших судебных инстанциях. Коллеги по профессии прочили Ласаро славу «кофейного Цицерона» (он чаще выступал по конфликтным делам «кофейных плантаций), а в рабочих кругах даже собирались выдвинуть молодого адвоката в Национальную Ассамблею.
Как-то в разговоре с юристом, в прошлом своим однокурсником, который, по сведениям Ласаро, состоял в Трудовой партии, он заметил, что уважает эту партию, что коммунисты ему давно нравятся и он готов изредка выполнять их поручения. Через несколько дней юрист свел его с секретарем районной ячейки, и Ласаро дал несколько практических советов о применении статей рабочего законодательства. Коммунисты его беспокоили не часто, но однажды пригласили на открытое собрание, где Ласаро удачно выступил, разоблачив с цифрами в руках последнюю уловку двух предпринимателей, которые под предлогом отчислений в больничную кассу понизили расценки в мастерских. «Хозяйчики заработали на каждом из вас по шесть песо в месяц», — подсчитал Ласаро.
Ему предложили вступить в партию, и после некоторых размышлений Ласаро согласился. Это было в мае, а в июне Кастильо Армас вторгся в Гватемалу. Партия ушла в подполье. Ласаро посоветовали уехать в провинцию, но он предпочел остаться в столице: «Влиятельная клиентура обеспечит мне безопасность». Довод убедил; с согласия адвоката назначили явку в конторе его шефа.
Около месяца к молодому адвокату не приходили. Ласаро решил было, что о нем забыли, но однажды явился изящно одетый человек и на хорошем английском языке попросил проконсультировать его договор с учениками. Посетителем оказался Ривера. Назвав пароль, он порекомендовал адвокату собирать информацию об экономических мероприятиях Армаса. Он связал его с Андресом: студенту эти сведении могли понадобиться для листовок.
Многого Ласаро сделать не успел, но кое-что интересное из бесед со своими клиентами выяснил. Когда товарищам требовалось получить экономическую или судебную информацию и связаться со студентами, обращались в контору. Вокруг этой явки образовалось небольшое ядро подпольщиков. Само собой получилось что на заседания комитета Ривера приглашал и Ласаро.
Приезд нового руководителя взволновал адвоката и выбил его из привычной колеи. Ему не очень нравился категорический тон этого человека, имени которого ему даже не назвали. Он чувствовал себя оскорбленным еще и потому, что его функции ограничили юридическим миром. Он рассчитывал по крайней мере получить руководящий партийный пост в целом районе. А главное — стала ненужной явка в конторе, которую новый товарищ даже не упомянул, перечисляя места для встречи со связными.
Мимо пронеслись черные лимузины полиции. В соседнем квартале грохнул выстрел. Шумные, всегда людные улицы пустели. Подходя к дому, Ласаро почувствовал слежку; свернул в переулок и был схвачен крепкими руками. Его бросили в машину, и офицер, сидящий рядом с водителем, сказал в трубку:
— Пятнадцатого взяли. Выезжаем на маршрут.
Затем он отключил рацию и кивнул шоферу. Машина бесшумно снялась с места и заскользила по улицам. Ласаро пытался что-то сказать, возразить, но офицер его нетерпеливо оборвал:
— Если вы не закроете пасть, я заткну ее кляпом.
Ласаро не заметил, как машина выехала в предместье. Впрочем, здесь, как и во всем городе, преобладали одноэтажные белые дома: только в центре они воздвигались из камня, а здесь — из глины. Землетрясение 1917 года, разрушившее столицу, продиктовало Гватемале неписаный строительный закон: твоя высота — один этаж. И только некоторые правительственные учреждения и Палас-отель, выстроенный американцами как вызов силам стихии, возвышались на один — два этажа над своими карликовыми собратьями.
На перекрестке двух улочек машина остановилась рядом с вместительным «фордом», из которого легко выскользнул и подсел к Ласаро сам Линарес. Офицер заменил шофера, шофер и два конвоира вышли.
— Будете ждать здесь, — коротко приказал Линарес. — Поехали.
«Форд» медленно двигался по улицам. Линарес бросил взгляд исподтишка на соседа, но Ласаро сидел замкнутый, безразличный и даже спокойный.
— Я рад вашей выдержке. — Линарес решил прервать молчание первым. — Видимо, мы сделали неплохой выбор.
— Не понимаю вас, — ответил Ласаро. — Меня схватывают на улице, учиняют насилие...
— Бог мой, да я не об этом, — отмахнулся Линарес. — Полгода назад мы предоставили вам возможность выиграть несколько громких дел. Судья был наш человек. Я хотел бы знать, что вы успели за последние месяцы.
Ласаро отшатнулся, серое лицо его позеленело, глаза под стеклами очков забегали.
— Это какая-то ошибка, — забормотал он. — Я выдвинулся благодаря связям отца.
— Ваш отец, — Линарес набожно осенил себя крестом, — был предан нашему президенту и действовал по нашим инструкциям. Если бы не шальная пуля, молодой человек, сейчас с вами разговаривал бы не я, а он. — Линарес сделал паузу и мимоходом заметил: — Ваши сведения о профсоюзных лидерах были весьма ценными. Они очень помогли.
— Нет, нет, — Ласаро говорил лихорадочно. — Это была частная переписка с отцом. Личные наблюдения. И только.
— Благодаря этим личным наблюдениям, — вскользь заметил Линарес, — мы задержали сто тринадцать сторонников Арбенса. Письма приобщены к делу, и если вы или ваши друзья пожелали бы в этом убедиться...