Тайной владеет пеон

Михайлов Рафаэль Михайлович

Несколько дней Молина — Вельесер просидел вза­перти, изучая дом и коллекцию антиквара. Сегодня он ожидал друзей.

— Посмотри сюда, Хосе, — весело сказал Карлос. — Ты узнаешь этого молодого сеньора?

Хосе бросил острый взгляд на газетный лист.

— Ица не забудет тех, с кем поклялся идти вме­сте, — просто сказал Хосе. — Если Мигэль станет коро­лем, Хосе Паса готов стать его слугой. Если Мигэль станет нищим, Хосе готов поменяться с ним одеждой.

Такая нежная привязанность тронула Карлоса.

— А ему нелегко, — сказал Карлос.

—

Команданте сейчас тоже будет нелегко, — не очень вежливо перебил своего старшего друга Хосе. — Сеньора Молина спрашивает владелец универсального магазина.

— Я никого не принимаю. Ты сказал?

— Да. С ним инспектор из полиции. Они хотят войти вместе.

Пауза.

— Лучше принять, мой команданте, — тихо говорит Хосе. — Тебя не узнать. Ица говорят: удача приходит с первым прыжком, со вторым — пол-удачи.

— Пусть будет так. Прыгну.

Карлос приспустил тростниковые шторы. Свет падал на ковер, стол, руки, но лицо Карлоса остава­лось в тени.

— Не все сразу, — сказал он, подбодряя себя. — Если им понравятся мои ноги, я, пожалуй, открою и лицо.

Разговор начал инспектор полиции. Он знает, что сеньор Молина долго болел. Но, кроме сеньора Моли­ны, некому выручить его, инспектора. На днях у совет­ника посольства выкрали два старинных индейских сосуда. Дело о краже поручили инспектору. Увы, он бессилен найти похитителей. Советник рвет и мечет, на­чальник полиции грозит инспектору увольнением. На­конец в отделе местной утвари универсального мага­зина нашлось два страшно похожих кувшина. Вот они... Если бы сеньор Молина взялся засвидетельство­вать их подлинность… Престиж гватемальской поли­ции...

Карлос бегло осмотрел сосуды. Настоящий Молина никогда не согласился бы подвергнуть сомнению свою честность. Но отказать инспектору и сразу нажить себе врага в полиции? Все одинаково плохо. Карлос всма­тривался в ширококрылых птиц, парящих на наружной поверхности сосудов, — древние бережно подбирали цвета. А затем память, острая, много вбирающая в себя память подпольщика, подсказала их удивительное сход­ство с другими чашами древних майя. Он видел их в Национальном музее. Те были настоящие. А эти, как и похищенные у советника, — одинаковая фальшивка. Воры были иностранцы (гватемальцы не знают в своей среде краж) и не очень большие знатоки древности. Карлос сверился с реестром. Так и есть.

— Вы принесли мне недурно сработанную поддел­ку, — сухо сказал Молина опешившим визитерам, и легким движением остановил вскочившего с кресла инспектора. — Но я вам помогу выбраться из неприят­ности, сеньор инспектор. Полиция может приобрести оба сосуда в магазине, они отлично сойдут за похищен­ные, и я готов подтвердить это. Настоящие, — он под­черкнул это слово, — настоящие в Национальном музее.

— Вы бог, сеньор антиквар, — с восхищением про­изнес инспектор. — Вам надо в полиции служить, а не здесь прозябать.

Владелец магазина, предвкушая крупный заработок, тоже расцвел в улыбке.

Посетители ушли. Карлос

глубоко вздохнул и отки­нулся в кресле. Сердце стучало чаще, чем полагалось ему, находясь на службе у подпольщика с большим стажем. Сошло! А ведь владелец магазина десяток лет назад встречался с Молина и даже когда-то продал ему резной деревянный нож — эта деталь тоже значи­лась в реестре старика-антиквара.

— Сеньор Молина, — Хосе стоял в дверях, — при­шел человек. Назвался Грегорио. Предлагает странную игрушку. Бычок на подставке.

Вошел крестьянин с живым, хитроватым лицом. Ши­рокая красная повязка вокруг круглой шапчонки, такой же пояс, стягивающий талию, черная куртка в крас­ную полоску, клетчатые штаны, больше похожие на юбку.

— С озера Атитлан? — живо спросил Карлос.

— А бычок из Кецальтенанго, — не опровергая и не соглашаясь, ответил крестьянин.

Этот странный разговор, понятный обоим, закон­чился тем, что Карлос крепко пожал руку сборщику кофейных зерен — Грегорио Кинтана из-под Антигуа — и начал его расспрашивать о жизни и настроении ко­фейных рабочих.

А потом антиквар вышел из дому и в сопровождении Хосе, который нес за ним сверток со старинными миниа­тюрами, зашел в ближайшую парикмахерскую. Мастер подровнял пушистую бородку клиента и пригласил его в заднюю комнату взглянуть на редкую гравюру.

Из комнаты люк вел в подвальное помещение, где маленькое пламя свечи позволяло увидеть лишь си­луэты Риверы, Роба, Андреса, Ласаро и приезжего из Антигуа.

— Все члены комитета как будто здесь, — начал Карлос, — и мы можем начать свой первый серьезный разговор. Давайте же начнем с того, что почтим па­мять многих наших товарищей.

Люди встали и, по традиции, прикоснулись паль­цами к желтым расцветкам своей одежды. Грегорио Кинтана не нашел на себе желтого и притронулся к восковому нагару свечи.

Карлос предложил обсудить два вопроса: расширение контактов партии с другими силами Движения Со­противления и нанесение немедленных ударов по дик­татуре Армаса.

Ривера сказал:

— Согласен. Но лучше закончить дело с кафе «Гва­темала». В нем много странностей.

Все посмотрели на Андреса, и он понял это как приглашение отчитаться. Андрес признал личную вину в том, что четыре члена студенческого комитета — в ру­ках армасовцев.

— Ты и сейчас убежден, — спросил Карлос, — что в кафе вами двигало только слепое желание сразиться?

— Как я могу думать иначе, — ответил Андрес, — если сам участвовал в подборе членов студенческого комитета?

— Как случилось, — спросил Ривера, — что Рина Мартннес, которой ты доверяешь больше других, сыгра­ла в этом происшествии роль... запевалы?

— Скажите прямо — роль провокатора. Пока не знаю. С того дня я избегал разговора с Риной Мартн­нес.

Вмешался Ласаро.

— Что же ты делал все эти дни? — раздраженно спросил он. — С тобой рядом ходит провокатор, а ты бездействуешь. Ты называешь явку в Сакапа, а там ждет засада.