Тайной владеет пеон

Михайлов Рафаэль Михайлович

Ласаро провезли несколько кварталов и между одиннадцатой и двенадцатой авенидами высадили. Он вернулся домой разбитым и опустошенным. Хотел при­лечь, но засверлила мысль: «Ты уже не свободный че­ловек, ты Королевская Пальма». Он бегло осмотрел стены. Все было на своих местах. Может быть, шеф ошибся?

Постучалась квартирная хозяйка.

— Приходил высокий сеньор, дон Ласаро. Он привез вам посылку от друзей из провинции. Ждал, ждал и ушел ни с чем.

— Спасибо, сеньора Пласида.

Значит, они доставили рацию. Но где же она? Ла­саро еще раз обошел стены. Ни трещинки. Даже пыль не стерта. Он заглянул за портреты родителей — сте­на как стена. Снял ковер и увидел легкий след све­жей краски. Два едва заметных отверстия — как раз для вилки. Где же микрофон? А это что? Из-под матраца высовывается телефонная трубка. Да, игрушка незамет­ная.

Хотелось заснуть и больше не просыпаться. Но опять постучалась квартирная хозяйка и сказала, что молодой красивый сеньор, по имени Адальберто, просит разрешения навестить сеньора адвоката.

— У меня беспорядок в комнате, — недовольно ска­зал Ласаро и вышел, замкнув дверь.

— Вы ведь знаете, товарищ Адальберто, — сухо на­чал Ласаро, — здесь нет явки.

— Я это знаю, товарищ Ласаро, — вежливо ответил Адальберто. — Но дело в том, что через час надо мной устраивают нечто вроде судилища. Наши отцы были друзьями, и мне не с кем больше посоветоваться.

— Над вами — судилище? — медленно переспросил Ласаро. — А, собственно, почему над вами? Не вы пер­вый полезли в драку, не вы ее затеяли.

— Я не очень бы беспокоился, товарищ Ласаро. Но, когда в кафе ворвался беглец, нелегкая дёрнула меня подзадорить Рину Мартинес…

— И вы думаете, что Мартинес вас выдаст?

— Никогда. Она горда. Но девчонка из кафе вертелась рядом. Боюсь, что она все поняла. Я потому об этом говорю, что студенческий комитет пригласил ее к нам. Я случайно узнал об этом.

— Девчонка не придет к вам. Это нарушало бы принципы конспирации, — осторожно добавил Ласа­ро. — Кстати, Адальберто, вы не замечали... между Андресом и Риной нет чего-либо такого, что выходило бы за рамки обычных товарищеских отношений?

Адальберто вспыхнул.

— Не знаю... Не думаю... Может быть...

Ласаро сощурился.

— Может быть, и вам нравится Мартинес?

— Разве это относится к делу, товарищ Ласаро?

— Да, относится. — Ласаро говорил сдержанно, но четко. — Если Андрес любит Рину, вполне понятно, что он будет обелять ее и топить вас, мой сеньор. Вам ясна его позиция? А вашим товарищам?

— Я все понял. Но мне не хотелось бы прибегать к этому.

— Сентименты здесь излишни. Помните, что с вас не снят еще провал явки в Сакапа.

Адальберто встревожился, и его округлое, румяное лицо стало безжизненным и окаменелым.

— Я ничего об этом не знал. Но ведь до сих пор все шло хорошо.

— Возможно, вы правы. Доказать что-либо трудно. Практически невозможно.

Адальберто ушел, а Ласаро долго еще сидел в па­тио и напряженно думал. Не подверг ли он себя риску разоблачения? Нет, Адальберто можно доверять. Их первая встреча произошла в доме судьи — отца Ласаро, к которому Барильяс, кожевник из Сакапа, приехал по­гостить с двумя сыновьями. Они привезли с собой запах кожи и пива, а главное — громкие голоса, которые раз­дражали Ласаро. Иным был младший — Адальберто. Ласаро понравились и его учтивость и живой, непод­дельный интерес к занятиям молодого юриста. То было еще при Арбенсе, и Барильяс-отец долго и нудно жало­вался судье на новые порядки, при которых купленные им пастбища в соседней провинции могут быть приобре­тены правительством в пользу крестьян.

Вновь молодые люди встретились при Армасе. Адаль­берто появился в конторе вместе с Андресом, кото­рый попросил Ласаро познакомить своего сокурсника с кривой рыночных цен. Ласаро и Адальберто сразу поняли, на чьей стороне подлинные симпатии каждого. Но так откровенно они говорили впервые се­годня.

Ласаро вздохнул: нужно было идти в кафе. Лучше, если девчонка не вмешается в студенческие дела.

Росита подошла к столику уже без передника и на­колки. Она очень торопилась.

— Сеньор извинит меня, — начала она.

— Нет, не извиню.

Ласаро вполголоса назвал пароль и попросил сеньо­риту присесть. Росита присела на кончик стула. Ласаро раздумывал, как бы объяснить свой приход.

— На днях я приведу сюда группу друзей, — мед­ленно начал он. — Мне хотелось, чтобы нас обслужила сеньорита.

— С охотой, сеньор.

— Вы давно в столице? — спросил Ласаро, пытаясь выиграть время.

— И давно, и недавно.

Лицо Роситы потемнело. Она не любила лишних во­просов. Ривера и Роб, устроившие ее сюда, предупре­ждали, что разговор с посетителями, назвавшими па­роль, должен измеряться секундами: «что случилось?», «что передать?», «до свидания, сеньор, я передам». Этот же человек, как видно, не торопился.

— Как вас зовут, сеньорита?

— Каждый день по-разному, — засмеялась Роси­та. — В зависимости от погоды. С утра, если брызнет дождь, я в пику ему зову себя Солар. [60]

— А сейчас, сеньорита?

— А сейчас я зову себя Бегущая, — лукаво сказала девочка. — Меня ждут, сеньор.

— Мне кажется, девочка, вам не следует далеко от­лучаться. На улицах облавы.

У Роситы внутри что-то дрогнуло. Она сама слы­шала стрельбу. Может быть, этого человека прислали предупредить ее? Нет, тогда бы он с этого начал. И потом, у нее не десять начальников, а один. Он велел ей быть, и она будет.

60

Солнечная.

— Спасибо, что предупредили меня, сеньор.

Росита через силу улыбнулась и встала.

— Теперь, надеюсь, вы не торопитесь? — друже­любно сказал Ласаро. — Расскажите мне немного о себе, сеньорита Бегущая.

— Вам придется подождать, сеньор, — присела Ро­сита. — Я сдам хозяину отчет.

Она выскользнула в служебную комнату. Через не­сколько минут подошел официант и поклонился:

— Сеньориту услали с поручением. Могу ли я при­нять у вас заказ?

Ласаро отстранил его рукой и вышел. Девчонка пе­рехитрила. Он обещал помочь Адальберто и не сдер­жал слова. Впрочем, кто мешает ему прийти к студен­там? А что скажет Ривера? Ведь послали его. Не беда, можно найти предлог, Ласаро. Ведь ты руководил этой группой два месяца.