Тайны боевых искусств Украины
Шрифт:
Татарский воин. Со старинного рисунка.
Татарин. Рисунок из библиотеки Ватикана.
Обычай находится князю впереди своих воинов уходит своими корнями в старинные арийские традиции. Древние арийские князья всегда вступали в бой впереди войска, недаром их называли «идущий впереди», «находящийся впереди». Соответственно и князья Руси также в бою выезжали впереди войска, побуждая своим мужеством дружину и воинов. «Выехал впереди всех на противника и его дружина за ним следовала», «Андрей же Гюргевич взял копье и выехал вперед и сразился перед всеми и сломал копье», «перед всеми полками въехал Изяслав один в полки ратных и копье свое поломал», «и помчался сам князь перед всеми к граду; видя же его, воины все бросились к граду» — такими словами характеризует поведение князей в бою древнерусские летописи. Такая тактика резко отличалась от тактики других стран. Так, византийские императоры или монгольские ханы никогда не участвовали в битве, а наблюдали за боем с безопасного места позади войска. И даже обычай военачальника сражаться в первых рядах иностранцы называли «скифским обычаем». По свидетельству Диодора Сицилийского, во время битвы при Фати (конец IV в. до н. э.) Сатир, командующий войсками, основную и наиболее
Битва казака с гусаром. Худ. А. Штанко.
В казацком войске сохранялись такие же обычаи. Самые сильные воины во главе с гетманом сражались в первых рядах. Как утверждает А. Скальковский, «очевидно, на должность куренных атаманов выбирались самые храбрые из чинов куреня, когда видим в реляциях кампании 1769–1774 гг., что они всегда находились впереди и большая часть была убита в мероприятиях против неприятеля» (169, І, 71). В бою с татарами под Белой Церковью, ученик и последователь Петра Сагайдачного, гетман Михаил Дорошенко проявил чудеса боевого искусства: «он шел в бой впереди войска, и как ударил на татар, то семерых убил пикой, а одного так сильно проколол пикой, не было силы пику вытянуть» (92, І, 190). В 1694 году Семен Палий, воюя против турок и татар «ворвался в крепость на плечах янычар, рубя их под собой, и в самой крепости убил нескольких мурз: турки засыпали могилой эти ворота и прорубили башню в другом месте; а эта могила до недавнего времени называлась Палиевой» (177, І, 98). Чтобы объективно оценить уровень военного искусства Палия, Дорошенко и других казацких победителей следует вспомнить, что в то время грозные татарские всадники наводили ужас на всю Европу, а янычары вообще считались непобедимыми. Советская историография, книги, фильмы создавали у нас искривленный, гротесковой, далекий от реальности образ врага. Например, польское войско обычно изображали как банду легкомысленные пьяных господ, а татар или турок, как огромные неорганизованные и плохо вооруженные массы полуголых дикарей, которые идут в бой беспорядочным толпой, а все победы объяснялись прежде всего их огромной численным превосходством. Но в реальной жизни все было гораздо сложнее. На самом деле татарское войско было четкой структурированной и координированной организацией, с жестокой дисциплиной, не уступавшей дисциплине знаменитых римских легионов. Чрезвычайно развитой была разведка, каждая военная операция разрабатывалась с методичностью немецкого генштаба. Татарская конница на поле боя молниеносно выполняла самые сложные маневры. Ордынским воинам ничего не стоило на полном скаку перескочить с одной лошади на другого, в бою, молниеносно нырнув под брюхо коня, с ножом в зубах неожиданно броситься на врага с другой стороны, выстрелом из лука на скаку попасть в птицу в полете. Каждый татарин с детства учился бороться (у татар до сих существует национальная борьба «куреш», а также специальная борьба на лошадях), стрелять из лука, джигитовать на коне. Нередко татарские бойцы тренировались в боевом искусстве на живых людях — пленниках. Михаил Драгоманов приводит такие свидетельства очевидцев: «старых или немощный, что за них нельзя было много получить, потому что они не годятся к труду, отдавали татары, словно как тех зайцев, собакам, парням, а те обучаются на них воинскому делу и бьют их камнями или бросают в море, или убивают каким-либо другим способом. На тех несчастных учатся татарские воины стрелять из лука»(55, 11). Победить такого противника было чрезвычайно трудно, а казаки побеждали их и нередко со значительно меньшими силами. Так, еще Боплан указывал, что в укрепленном лагере полсотни казаков не боятся пятисот татар. Сами же запорожцы рассказывали шведскому послу Гильдебранту, что, «имея впереди себя какую-нибудь корягу», каждый из них мог успешно сражаться с четырьмя татарами (165, 178).
Польские гусары.
Коряга — палица из вырванного с корнем дерева.
Казак-наемник времен тридцатилетней войны. Со старинного рисунка.
Наряду с татарской, одной из лучших в Европе считалась польская тяжелая кавалерия, так называемые «крылатые гусары», прекрасно вооруженная и состоящая с детства подготовленных к индивидуальному бою с холодным оружием шляхтичей. Основу ее составил институт «товарищей в доспехах», который строился по образцу структуры средневекового цеха. Товарищ в доспехах (мастер) имел под своим началом трех рейтаров (подмастерьев), которых он постоянно обучал боевому искусству и которыми руководил в бою. В бой они вступали с ног до головы закованные в латы, вооруженные тяжелыми мечами, палашами и длинными (до пяти метров) пиками. Высокое мастерство хорошо вооруженных профессиональных воинов давало им возможность побеждать любых противников. Чтобы уничтожить такого гусара надо было или разрубить его 8-миллиметровой толщины панцирь, который благодаря своей специфической конструкции в те времена считался одним из лучших в мире, для чего необходимо было иметь твердую руку и хорошо «поставленный» удар, или же поразить его в незащищенное доспехами место, что требовало чрезвычайной точности и скорости реакции. Но казаки справлялись и с «товарищами в доспехах». Археологи и сейчас находят в местах казацко-польских боев гусарские шлемы и панцири разрубленные так, будто они были из картона или проломлены боевыми чеканами, любимым оружием казаков. Что касается скорости и точности реакции, вот как описывают боевую сноровку казаков сами поляки, очевидцы и участники тех событий: «казак, когда попал в одиночку между поляков, то пикой мог сорок человек ранить» (188, 34). Кроме того, казаки любили, молниеносно соорудив знаменитый лагерь из повозок и разбросав вокруг так называемые «чесноки» (металлические якорьки, которые вбивались лошадям в копыта, выводя их из строя), угостить крылатую гусарию плотным мушкетным огнем (казаки в таких случаях применяли крупнокалиберные мушкеты, 36 граммовые пули, которые способны пробить не только панцирь толщиной 8 мм, но и современный бронетранспортер). Причем стреляли казаки метко, пули зря не тратили. На элекционном сейме в Варшаве поляки говорили: «Сто наших немцев когда стреляют, только одного убьют. Когда сто казаков выстрелит, точно в пятьдесят попадут. Огненный это народ, нам не справиться» (188, 36). Казаки настолько хорошо владели оружием, что в бою один на один шляхтичи не могли с ними справиться. Вот как свидетельствуют о последнем бое полковника Небабы польские хронисты: «Небаба, видя опасность, сошел с коня и бился пеший; на него напал один товарищ из хоругви мозырского старосты; он храбро и долго защищался; товарищ вынужден был также сойти с коня, и они вступили в рукопашный бой; в это время подоспел на помощь другой товарищ и они стали его вдвоем одолевать. Небаба не дал им, однако, взять себя в плен; когда ему ранили правую руку, он защищался левой, пока его не убили» (53, 334). Не желая унизить благородное самолюбие, хронист умалчивает о том, что в бой товарищи шли не одни,
Львов. XVII в. Главный вербовочный центр казаков для участия в 30-летней войне. Рисунок А. Пассаротти.
Янычар.
Именно поэтому в 1630 году во время тридцатилетней войны выдающийся австрийский полководец Валенштейн отказался от предоставленных ему польским королем Сизигмундом III крылатых гусар, а взамен настойчиво требовал прислать ему «запорожских казаков» (228, 354).
Это свидетельствует о том, что в Европе все чаще предпочитали казаков, а не закованных в латы знаменитых польских крылатых гусаров. Казаков как непревзойденных воинов набирали в лучшие армии: такие выдающиеся европейские полководцы, как Густав-Адольф, принц Конде, Валенштейн и др., имели за честь держать их под своими знаменами. Француз Шантро так описывает казаков и их манеру боя: «Казаки, название которых так часто встречаются в газетах или у историков, состоят из нескольких народностей, которые имеют, однако, одни и те же обычаи — в основном среднего роста, носят очень короткие усы, бреют голову, кроме макушки, на которой они оставляют немного волос, их одежда — плащ, подбитый мехом, длинная одежда на манер азиатской, широкие штаны, сапоги или ботинки без шпор и нагайка, которая всегда висит на запястье правой руки. Их оружие — копье (пика) длиной около 12 футов, пара пистолетов, которые они носят за поясом с левой стороны… Они имеют очень кривые сабли, рукоятка которых очень простые — железные, изготовленные в виде креста. Казацкие кони низкорослые, но выносливые и резвые. Казаки пользуются седлами на манер гусарских, маленькая сетка служит им вместо уздечки (из узких полосок прикрепленных к седлу и связанных узлами). Они никогда не пускают своих лошадей в прямом направлении, но идя галопом они заставляют их принимать различные направления, если кто-то принимает их опасную атаку, особенно, когда они осуществляют ее против линейной кавалерии; их аллюр такой же, как и в гусар. Когда они спокойны, то держат свои копья (пики) прикрепленными к ноге; во время боя они направляют их против врага, держа почти за середину, зажав внизу (под мышкой) руки. Постоянные упражнения дают им возможность пользоваться пикой с исключительным умением.
Во время их отступления, которое никогда не является бегством (отступлением вынужденным), а способом воевать, они кладут пику в плечо острием, обращенным в сторону противника, что является способом отражать удары, и бывает иногда фатальным для врага, когда он неосмотрительно преследует человека, со стороны которого бегство является обыкновенной хитростью.
Отступление казаков без всякого порядка, составляет лишь маневр против эскадрона, чтобы заставить его принять бой (по одному), в котором они над ним имеют преимущество.
Они рассыпаются, когда противник бежит, и тогда они становятся для него страшными, через свою отвагу и способность догонять его.
Отряд, в котором находятся такие люди, не мог бы существовать, если не было бы у них к этому доброй воли.
Казаки еще искусные при действиях в стране, богатой лесами, в разведке и охране; их проницаемость при такой службе — плод длительной привычки — является вещью невероятной. Исследуя местность, пройденную перед этим хаотично противником, они достаточно точно определяют число лошадей, которое прошло там. Некоторые из них наблюдают движение отряда на очень большом расстоянии. Другие, приложив ухо к земле, определяют с очень большого расстояния звук передвижения людей и лошадей. Они способны безропотно находиться на службе целый день.
Наконец, неутомимые утомлять врага, особенно когда надеются на добычу, трезвомыслящие (сдержанные) в необходимых случаях, что часто бывает на войне, они умеют довольствоваться малым, не требуют подвоза (поставка) фуража для коней, поскольку они приучили их переносить голод и жажду; но во время отдыха, когда они ищут припасы и фураж, казаки предпочитают загрузить себя вязанкой сена (травы), чем куском говяжьего мяса» (236, І, 215).
Французский дипломат Далейрака, который сопровождал в венском походе польского короля Яна III Собеского, так оценивает боевую ценность запорожцев для союзных войск в знаменитой битве под Веной: «находим дикую казацкую милицию, которая поразила европейца своей невзрачностью, хотя до появления этой дикой милиции, то есть запорожской пехоты, Ян Собеский не решался начать битву…» (137, І, 31).
Турецкий сипах. Со старинного рисунка.
Турецкие дели. Со старинного рисунка.
Ятаган.
Так же и турки. Турецкая пехота и артиллерия в то время не без основания считались лучшими. Знаменитые турецкие янычары громили лучшие армии Европы. Формировались они из самых сильных, здоровых мальчиков из покоренных стран. В знаменитой янычарской школе Аджами Огхлан их с детства учили искусства гюреш — турецкой борьбы, владению саблей и ятаганом, стрельбе из луков и ружей. Натренированные не хуже современных спецназовцев, беззаветно преданные своему повелителю, безжалостные к врагам, они были грозной силой, победить которую могли только лучшие из лучших. Соответствующей была и конница — сипахи, основу которой составляли элитные отряды отчаянных головорезов, так называемых «дели», которые не боялись смерти, и как награду своей избранности прикрепляли к спинам орлиные крылья. Имели турки и своеобразную морскую пехоту — так называемых «азабов». Европейские армии терпели поражение за поражением от этих войск. А казаки, как свидетельствует история, выходили победителями в боях против этой грозной армии. В подтверждение этого интересный исторический факт обнародовал в своей книге «Зеркало Оттоманской империи» очевидец тех событий Мадлен, который был французским резидентом при командовании турецкой армии, которая в 1672 году вторглась в Правобережную Украину. «12 августа, когда они (султан Магомет І с охраной) находились между двумя лесами, их неожиданно атаковал отряд казаков, которые убили бы его величество, если бы они его узнали; все, что он мог сделать, так это заменить коня и скрыться. Охрана, сопровождавшая султана, была приведена в хаос, пятьдесят двух драгун (янычар гвардии) казаки взяли в плен и повесили на деревьях, шестьдесят семь были убиты на месте и тридцать шесть ранены, еще у восьми были по приказу султана отрублены головы за то, что они бежали с поля боя. Эта встреча заставила султана отказаться от охоты до конца кампании» (233, II, 253–254). Недаром турецкий султан жаловался, что когда против него воюют другие государства, он спит на оба уха, но когда на него нападают казаки, он должен одно ухо держать востро.
Что касается относительно московской армии и сравнению ее с украинскими казаками, то это очень метко подметил в 1700 году австрийский путешественник И. В. Корб: «Важным усилением для царских (военных) сил являются казаки. Московиты склоняют их на свою сторону ежегодными подарками, и стараются удержать их верность щедрыми обещаниями, чтобы они (казаки) не задумывали перейти к полякам, ибо вместе со своим переходом они могут забрать с собой целый нерв московского войска; этот народ (казаки) сильный и превышает Московитов и военным умением и мужеством» (168, 39). Очень красноречиво об этом свидетельствует анализ московско-турецких войн, проведенный полковником Нуджевским, на основе доносов московских генералов времен Крымских походов 1711 и 1736–1739 и 1769–1774 годов. В этих реляциях XVIII в., которые касаются крымских походов и хранятся в военно-научном архиве Главного штаба, находится тот характерный факт, что в столкновениях, боях и разведке участвовали почти исключительно одни казаки.