Тайны боевых искусств Украины
Шрифт:
В 1933 году на Восточной Украине, которая была тогда в составе СССР, царил специально организованный сатанистско-коммунистической верхушкой голодомор, от которого умерло около семи миллионов украинцев. В то время, когда крестьяне пухли от голода, ели кору деревьев и бывали случаи каннибализма, преступная советская власть за бесценок продавала на Запад отобранный у крестьян хлеб, и, подкупив западную прессу, подло врала на весь мир, что голодомор это выдумка врагов коммунизма. Когда же украинцы Галиции, которая была в то время под польским господством, собрали гуманитарную помощь для своих братьев на Большой Украине, московское консульство во Львове отказалось ее принять, нагло заявляя, что украинским крестьянам она не нужна. Тогда молодой украинский патриот Николай Лемик 22 октября 1933 застрелил секретаря советского консульства во Львове, высокопоставленного энкаведиста Майлова и добровольно сдался в руки польской полиции с
Хмельницкий над телом Никити Галагана.
Священный запорожский дуб на Хортице.
Николай Лемик.
Такое самопожертвование объяснялось специфическим отношением наших воинов к смерти. Для каждого казака почетной была смерть в бою с врагом. «Кто хочет за христианскую веру быть посаженным на кол, кто хочет быть четвертованными или колесованим, кто готов перетерпеть всякие муки за Святой Крест, кто не боится в конце смерти, пусть пристает к нам. Смерть и так каждый постигнет» (223, 10), — этими словами по старинным обычаям, призывали казаки молодых воинов.
Подобное отношение к смерти было присуще и карпатским опришкам, о чем свидетельствуют польские, венгерские, румынские судебные источники и свидетельства современников. «Люди беспримерной отваги, строгая дикость, дерзкая, но мужественная: каждый из них был бы героем, если бы за благородное дело воевал… Смерть для них ничто, когда враг погибает вместе с ними; предпочитают даже смерть перед плохой жизнью, и предпочитают скорее твердую мураву, чем мягкое невольничье ложе… Они погибают весело, без малейшего сожаления…» (45, 231).
По свидетельству польского шляхтича Хмелевича в 1745 году шляхетским войскам удалось окружить отряд Павла Орфенюка в селе Довгополе. Опришки Орфенюка стояли насмерть и все погибли в неравном бою. Сам Орфенюк «защищался тогда достаточно мощно, а видя, что не выдержит и чтобы живым не был взят, ножом начал себя резать, а потом его добили» (45, 143).
Воин-самоубийца. Летописное изображение. 1135 г. Копия XV в.
Монета царя Атея.
А вот воспоминания польского дипломата о героизме казаков под Берестечком: «Один отряд казаков численностью от 200 до 300 человек устроил засаду на одном острове среди болот и защищался храбро и отчаянно. Каштелян краковский предложил им помилование, но те принять его не захотели; они, в знак своей решимости, высыпали из кошельков деньги и выбросили их в воду, а потом стали защищаться и поражать наших; пехота вынуждена была пойти на них в атаку колонной, и хотя разорвала их и рассеяла, но они не захотели сдаваться, отступили в болото и там каждого по одиночке следовало добивать» (53, 340).
Смерть от старости или болезни считалась недостойной воина. Недаром же великий скифский царь Атей в девяностолетний возрасте пошел на бой с врагами, чтобы достойно умереть в бою, как положено воину. Эта традиция продолжала существовать у наших предков и позднее, о чем свидетельствует Ибн-Мискавейх, описывая поход русских воинов на Бердаа в 943–944 годах: «…пять человек Русов собрались в одном из садов Бердаа; среди них был безусый юноша, чистый лицом, сын одного из их начальников, а с ними несколько женщин-пленниц. Узнав об их присутствии, мусульмане окружили сад. Собралось большое количество Дейлемитов и других, чтобы сразиться с этими пятью людьми. Они пытались захватить хотя бы одного пленного, но не было возможности к ним подступить, потому что не сдавался ни один из них. И до тех пор их не убили, пока те не уничтожили в несколько раз большее число мусульман.
Настенная ниша на „Казацких могилах“ в Берестечке с останками героически погибших казаков.
Безусый юноша был последним, кто остался жив. Когда он заметил, что будет взят в плен, он залез на дерево, которое было рядом с ним, и наносил сам себе удары своим кинжалом в смертельные места до тех пор, пока не свалился мертвым» (61, І, 70–71). Кстати, насколько прочно укоренились в памяти нашего народа войсковые традиции предков! Ровно через 1000 лет воины Украинской Повстанческой Армии также в большинстве своем предпочитали умереть, чем сдаться в плен.
Вот как объясняет эту военную традицию византийской историк Лев Диакон: «О тавроскитах (русах — Т. К.) также говорят, что они и до нынешних времен никогда не отдают себя в руки врагов, хоть и побежденные — когда нет уже надежды на спасение, они пронизывают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают. Они поступают так потому, что имеют следующее убеждение: убиты в битве врагом, считают они, становятся после смерти и разлучения души с телом рабами его в подземном мире. Боясь такой неволи, брезгуя служить своим убийцам, они сами причиняют себе смерть. Вот какое убеждение владеет ими» (103, 79–80). Это было написано об воинах славного князя Святослава, девизом которого было — «Мертвые сраму не имут!». «Рабов в рай не пускают», — скажет через тысячу лет древняя казацкая пословица. Поэтому и тот последний казак под Берестечком не захотел сдаваться на милость врага, отбросив предложенное самим польским королем помилование, он стремился умереть в бою. Поэтому с радостью добровольно шел на смерть и муки славной памяти Никита Галаган и многие других известных и неизвестных наших героев, князей и дружинников, казаков, гайдамаков, опришков, сечевых стрельцов, воинов УНР и УГА, бойцов Закарпатской Украины и воинов УПА. Поэтому при упоминании о них у наших врагов начинали трястись колени, а слова «скиф», «русин», «казак», «петлюровец», «бандеровец» и сегодня вызывают у них панический страх.
2.4. Казацкая взаимовыручка. Побратимство. Отношение к жизни и смерти. Понятие воинской чести и долга
Чрезвычайно важным в бою рядом с отвагой и пренебрежением к смерти считалось привитие воину чувства дисциплины и взаимовыручки. Воин должен думать не только о себе, но и о своем товарище, который сражался рядом, и обо всем войске, судьба которого зависела от его поведения на поле боя. В армиях государств мира это достигали различными способами. Например, у древних римлян существовала так называемая «децимация», когда легион бежал с поля боя, по жребию казнили каждого десятого легионера. У монголов Чингисхана, когда из десятка воинов бежал один, казнили весь десяток. В Красной Армии, рядом с вышеприведенными способами поддержания дисциплины, практиковалось взятие семей красноармейцев в заложники с беспощадным их расстрелом в случае побега красноармейца. Для поднятия боевого духа также использовались так называемые «заградительные отряды», которые стреляли в спину наступающим подразделениям, поощряя их пулями идти в атаку.
Сколотские побратимы. IV в. до н. э.
В отличие от этих дикарских обычаев в Украине существовал институт боевого братства, который сохранился еще с древнейших времен. Еще Геродот, описывая обычаи древних сколотов, указывал на этот обряд. Будущие собратья надрезали пальцы, капали кровь в чашу с вином, погружали в нее лезвия мечей, а затем, держась друг за друга, пили. Побратимами становились на всю жизнь. У сколота мог быть один побратим, два, но не более трех. Насколько серьезным у сколотов было отношение к побратимству показывает история, записанная греческим историком Лукианом. Сколоты Дандамис и Амизок стали побратимами, а на четвертый день после этого на сколотский лагерь напали враги. Среди плененных сколотов оказался и Амизок. Когда Дандамис узнал об этом, то прыгнул в реку и поплыл к вражескому берегу. Враги бросились на него с оружием, но Дандамис воскликнул, что он пришел с выкупом за собрата. Тогда его повели к царю и тот спросил Дандамис, который выкуп тот предлагает за своего товарища. Дандамис ответил, что ничего, кроме своей жизни, у него нет, но свою жизнь он предлагает отдать при жизни собрата. Тогда царь сказал, что примет в качестве выкупа за жизнь друга глаза Дандамис. Тот согласился.